Неправильная сказка (СИ) - Зарубин Александр - Страница 2

Порученца как ветром сдуло.

— Быстро схватываешь, капитан. Будь ты конный, взял бы тебя к себе. Если в парадизе будут упираться, передай им от меня привет и скажи что в следующий раз на постой к ним приедет хорунжий Ржевский.

— Не слышал о таком.

— Зато они слышали. Свободен.

«Ну, во всяком случае, мы уходим отсюда, — подумал капитан Лесли, выходя из палатки. — Может быть, в этом парадизе Лоренцо заткнется. В конце концов, он в лесу — речка, лес вокруг на три дня, найти достойную Лоренцо будет сложновато. И генерал прав, надо уходить отсюда пока не поздно». Внезапно тучи сдуло, ярко-красное закатное солнце озарило небо. Где-то над Дунаем раскинулась семицветьем радуга. Капитан скинул шляпу, огладил рукой бритый, вразрез с модами и уставом подбородок и подумал, что жизнь не так уж и плоха, как казалось ранее. Во всяком случае, теперь можно уйти отсюда. Что рота и сделала уже этой ночью. почти вся, за исключением итальянского прапорщика. Лоренцо продолжал правильную осаду своей пассии и отвлекаться не хотел, сказав, что потом догонит. Ротная колонна шла маршем по лесной дороге, за их спиной взлетали в небо огни ракет, слышался ропот и матюги, местами переходящие в панику.

— Достал-таки порох, скотина, — хмыкнул ротный мастер-сержант. Любовь итальянца к всяческим взрывам была известна всей армии. Вот и сейчас он с успехом совмещал две своих привычки, крася для своей пассии ночное небо в ярко-огненный цвет и доводя верховное командование до нервного припадка.

— Вот тебе и ушли по-тихому… Будем надеяться, что его не поймают, — ответил капитан.

Правившая обозной телегой Магда обернулась, посмотрела на взлетающие в небо огни и слегка вздохнула. Очередная вспышка выхватила из тьмы ее распущенные по плечам длинные светлые волосы.

— Ускорить шаг. — хрипло прозвучала команда.

А итальянец догнал их днем, довольный и на чужой лошади. Вихрем пролетел вдоль строя, показал всем два пальца в виде латинской буквы V — Лесли подумал, что этот жест может значить, но ничего приличного не придумал — и под всеобщий смех занял свое место у знамени. Капитан пообещал сгноить его на гауптвахте.

— Слушаюсь, — ответил тот с улыбкой да ушей.

Три дня марша. рота все глубже забиралась в густые леса, дорога становилась все уже — все больше мрачнел мастер-сержант, все больше торопил роту капитан. Шли колонной — мушкетеры в широких шляпах с ружьями и сошками на плечах впереди и позади, полсотни пикинеров в начищенных шлемах в середине. Хмурый Ганс сказал зажигать фитили — дымки заклубились над головами. Шли быстро, ротные запевалы тянули охрипшими голосами печальные песни. Наконец за очередным поворотом в ярком свете закатного солнца люди увидели чернеющие башни, крутые скаты крыш — острый, пронзающий небо шпиль колокольни. Песня осеклась, люди встали.

— Тот самый парадиз похоже. — сказал мастер-сержант капитану.

Рота вышла на открытое место перед изрядно обветшавшими стенами, и капитан заметил огромный крест на колокольне и россыпь крестов и статуй поменьше на стенах.

— Да это монастырь, — прапорщик Лоренцо откровенно пригорюнился. Лесли злорадно хмыкнул, подумав, что пара месяцев без приключений итальянцу будет на пользу.

Их заметили, где-то ударил колокол. Капитан разглядел шевеление на стенах, велел Лоренцо поднять ротное знамя с имперским черным орлом повыше. Рота приближалась, закатное солнце било в глаза, в его свете древние стены казались совсем черными. Ворота остались закрытыми, но калитка распахнулась, и навстречу роте кто-то вышел — капитан присмотрелся, но вначале разглядел только сутаны, капюшоны на головах. Фигура поменьше держала четки, у более высокой — солнце по прежнему било в глаза, капитану были видны только силуэты — на плече лежал устрашающего вида карабин.

— А монастырь то женский, — Магда сидела сверху, на козлах повозки, ей было видней.

— Ола-ла, — Чертов Лоренцо присвистнул, как бы распеваясь.

Капитан понял, что опять попал… И впрямь женский.

Солнце зашло за шпиль, стали видны подробности — низенькая с четками, с неприятно-высокомерным лицом — видимо, аббатиса, ее спутница была бы миловидной, если бы не сутана и не устрашающего вида ствол в руках.

«Странное сочетание», — успел подумать капитан, но его прервали.

— Кто такие, и зачем?

— Капитан Лесли, По приказу генерала фон Верта назначены к вам на постой.

— Почему я должна пускать вашу ораву? — голос у наставницы был тоже неприятный. — Да еще по приказу этого богохульника.

— Потому что… — договорить было решительно невозможно.

— У нас тут обитель божья, а не проходной двор… — абатиссу понесло, она все говорила и говорила, ее голос все повышался, она уже почти кричала, упрекая солдат во всех смертных грехах, — большая часть ее упреков были чистой правдой, так что люди Лесли начали откровенно злиться. А тут еще и Магда, как всегда вылезла вперед, посмотреть что там — и некстати попалась на глаза.

— Это что еще с вами? — перст указующий ткнул в ее сторону. Лесли вдруг заметил, что хмурый Ганс скинул с плеча мушкет.

— Еще и девку привели… — кричала аббатиса.

Ганс взвел курок, открыл полку.

— Грехи ваши… — и тут аббатиса осеклась, трудно не осечься, когда ствол мушкета внезапно упирается в нос.

— О своих подумай, — голос Ганса прозвучал очень глухо.

На мгновенье наступила тишина. Тут Лесли рявкнул на всех, приказал Гансу убрать ствол, а абатиссе — закрыть наконец рот и открыть имперской армии ворота, а то…

— А то следующим на постой приедет хорунжий Ржевский.

Аббатиса прошептала что то про себя и махнула рукой. Открывайте ворота, мол. Солдаты, глухо ворча, двинулись внутрь.

— Да это какая то тюрьма, — пробурчал ротный мастер-сержант оглядываясь. Монастырь был перестроен из древнего замка — старые, потрескавшиеся, поросшие мхом и плесенью стены стискивали внутренний двор — один из дворов, похоже, хозяйственный. Ров и стена отгораживали его от другого, внутреннего двора, с церковью, высокой колокольней со шпилем и оставшейся от совсем старых времен древней башней донжона. Солдаты сунулись было туда, но все калитки были заперты. Наверху что-то дымилось — судя по запаху фитили. Немногие насельницы, видимые на стенах со двора, были неплохо вооружены и настроены решительно.

— Здесь, нам явно не рады… — ответил капитан, задумчиво разглядывая стены и башню донжона… — Впрочем, неудивительно. Нам, сержант нигде не рады. Только на поле боя.

— Не то слово, надеюсь, кормить будут. А то наши орлы тут все разнесут.

— Суровые дамы, — Лоренцо подошел, как всегда, неслышно. Он уже попытался построить кому то глазки, чуть не получил стволом в лоб и теперь ходил, пригорюнившись. Все трое молча смотрели на башню донжона. Вдруг Лесли увидел под самой крышей какое-то движение. Что то наверху с чуть слышным треском сломалось, хлопнула ставня, в закатном солнце сверкнули осколки стекла, — капитан машинально зажмурился.

— Смотрите, там кто-то есть… — прошептал Лоренцо чуть слышно, — Клянусь, я видел белые волосы… Клянусь, там держат кого-то. Женщина, клянусь Богом.

— Я тоже видел. — услышал Лесли голос Ганса из-за спины.

— И, похоже, не из местных, — пробурчал мастер-сержант, — а то с чего бы ей стекло разбивать?

Капитан с тоской подумал, что попал. Конечно чернявый итальянец мог и ошибиться — женщины ему мерещились в любом окне. Но вечно хмурый Ганс, лучший стрелок роты — он никогда не говорил зря и его глаза никогда не обманывали. Тут была какая-то загадка. а загадка как правило обозначала неприятности. И, вдобавок, кормежку вынесли такую, что Лесли и мастер-сержант начали считать дни до солдатского бунта. Солнце, перекрасив напоследок крыши в темно-багровый, закатилось. Капралы, матерясь, разгоняли солдат по дворовым постройкам. Капитан подумал, ничего лучше, чем «поживем — увидим», не придумал и пошел спать сам.

Казалось, этой войне было мало Германии. Шведский король не поделил с датским проливы зунда, и его армия из голодной Померании хлынула на Ютландию, даром что единоверную, и опустошила ее. Датчане отступали, уповая на бога, свой флот и имперскую помощь. Строгий приказ сорвал генерала Галласа и его армию с места и погнал на север — спасать датчан, даром, что они еретики. Молодой, но жадный до славы шведский генерал Врангель пытался прорваться к Праге, был отбит, но не терял надежды. Мирная конференция в тот день не состоялась — у входа в зал послы Франции и Испании заспорили о том, кто должен войти в залу первым. Это был очень важный вопрос, затрагивавший честь и достоинство обоих государей и обсуждался он долго, с привлечением давних прецендентов, ссылок на трактаты и латинских цитат, пока внезапно хлынувший дождь с градом не разогнал дипломатов по домам.