За час до рассвета - Колос Иван Андреевич - Страница 61

• Предыдущая
• 61/73
• Следующая

Бережно поддерживая, повстанцы повели меня вниз по изуродованной лестнице разбитого снарядами дома. Юзеф нес мой шлем, найденный в кирпичах. Он заботливо отряхивал его, протирал очки и любовался ларингофонами.

Мне посчастливилось. Я мало пострадал, хотя и упал не на землю, а на разрушенный чердак шестиэтажного дома. Разрыв фашистской мины, убившей первого подошедшего ко мне поляка, только оглушил меня. Теперь оказавшиеся друзьями люди трогательно заботились обо мне. Будет ли так же счастлив Стенько?..

Когда мы опустились двумя этажами ниже, Юзеф остановился и сквозь пролом указал мне на соседнее здание. Это были развалины, которые, казалось, вот-вот сдует ветром.

- Гитлеровцы! - коротко произнес Юзеф.

Тут же засвистели пули. Пришлось немного переждать.

Я воспользовался остановкой, чтобы сказать Юзефу о сержанте Стенько. Как обрадовался Юзеф, услышав русскую речь! Он уже начал сомневаться, понимаю ли я его. Юзеф обещал немедленно снарядить группу на поиски "второго русского летчика".

Мы наконец спустились на улицу и сошли в подвал. Так я попал к варшавским повстанцам.

Подвалы Варшавы

Несколько подвешенных к сводчатому потолку самодельных фонарей слабо боролись с темнотой, упорно подступавшей к нам из углов. В подвале было людно. Человек двадцать повстанцев окружили нас. Каждый старался протиснуться поближе. Они разглядывали мои погоны и перешептывались должно быть, обсуждали, какой у меня "чин". Юзеф вышел и тут же вернулся со стулом. Вместе с Юзефом явился человек, в котором я сразу признал командира. Повстанцы с уважением расступились, пропуская его. Человек этот крепко сжал мою руку и долго держал ее своей сильной, но слегка дрожащей рукой.

- Майор Сенк, командир сводной группы Армии Людовой.

- Капитан Колосовский*.

_______________

* Под этой фамилией И. А. Колос действовал в Варшаве.

Так это группа Армии Людовой! Ею руководит Польская рабочая партия. Как мне повезло!

Теперь я мог быть совершенно уверен в искренней дружбе окружавших меня людей. Но кто же Юзеф?.. Кто он? Я решил выяснить это немного позднее.

- Вашего товарища мы ищем, - сказал мне Сенк.

Пока медсестра, сняв с меня китель, перевязывала мне руку, я рассказал повстанцам, как советские и польские воины в упорных боях форсировали Вислу у Пилицы и южнее Сандомира, что на всех фронтах наш натиск усиливается, а гитлеровцы несут огромные потери. О себе сказал лишь, что я прибыл по заданию командующего фронтом.

Глаза майора Сенка загорелись. Он поднял руку и крикнул:

- Вот видите, друзья, настоящая помощь идет с востока, а не с запада!.. Нет, мы не одиноки...

Когда волнение улеглось, майор Сенк взглянул на часы и подозвал Юзефа.

- Пора на баррикады, Юзеф! Но прежде позавтракаем... Пусть "Чапаев" займется распределением... Это мы так нашего Хожинского прозвали, объяснил мне майор. - Рабочий из железнодорожных мастерских Кракова. У него усы, как у вашего Чапаева, вот и окрестили его...

На столе появилась горка сухарей и вода в кувшине с отбитой ручкой. Пожилой поляк с большими усами, стриженный под "ежик", бережно начал делить сухари и даже сухарные крошки. Я смотрел, как на столе вырастают двадцать три кучки - по три с половиной сухаря в каждой. Не отрывали глаз от них и повстанцы. Двигая мохнатыми бровями, Хожинский стал разливать воду из кувшина в стаканы, кружки, фляги. Видимо, напряженное молчание людей передалось ему: руки его затряслись, он чуть было не пролил воду. Хожинский смутился. Юзеф мягко отстранил его и взялся за кувшин:

- Позвольте мне, товарищ "Чапаев"! Командовать вы хорошо умеете, а вот это дело...

Никто не засмеялся шутке. Хожинский отошел от стола и молча стал смотреть, как Юзеф делит воду. Только теперь я заметил, как бледны лица повстанцев, как глубоко запали их глаза, как были измучены эти мужественные люди!

Положив пистолет на стол, я расстегнул карман летной куртки, достал пакет НЗ, разорвал его и высыпал на стол содержимое.

Однако Сенк тут же сгреб все выложенное мною в одну кучку, пододвинул ее ко мне и сурово сказал:

- Положи обратно! Ведь ваши самолеты сбрасывают нам продовольствие... Это большая помощь. Тут много женщин, детей, больных и раненых... наших, варшавских...

- Тогда пусть это будет для них! - упрямо возразил я.

Хожинский шумно кашлянул, пряча влажные глаза под мохнатыми бровями. Юзеф тоже отвернулся. Повстанцы шаркали ногами, выстраивались вдоль стола в очередь за сухарями и водой. Получив паек, они уходили на баррикаду.

Рука майора Сенка легла на мое плечо.

- Думаешь, не вижу? Ведь ты не все сказал?..

Долго разговаривали мы в темном углу подвала. Лицо Сенка я различал с трудом. Но слова его, когда он заговорил о трагической судьбе Варшавы, были жаркими и гневными. Я понял: положение было ужасным.

- Ты понимаешь, нам уже ведомо, что санация* хотела бы по нашим трупам прийти к власти до прихода советских войск. Это восстание понадобилось Буру для борьбы против нас, против свободной Польши, а не против гитлеровцев... Это нам теперь ясно. Но есть люди в Варшаве, еще не вполне представляющие себе, куда их тянет Бур-Комаровский и его лондонские хозяева. И это страшно... Мы потому и примкнули к восстанию, чтобы предотвратить катастрофу, если это удастся... Ну ничего! Клянусь честью, рано или поздно мы выбросим всех этих предателей из Польши! Пусть мы погибнем, но дети наши будут свободны!..

_______________

* Правительство санации существовало в панской Польше. В 30-х

годах оно выдвинуло программу "санации" (очищения) страны от "заразы

большевизма".

Окончив разговор со мной, майор Сенк подозвал Юзефа:

- Как со вторым десантником?

- Пока еще не нашли! - доложил Юзеф. - Разрешите мне самому пойти на поиски?..

Я тоже не мог больше сидеть и гадать, что случилось с Дмитрием. Медсестра не хотела отпускать меня. Она настаивала, чтобы я отдохнул и немного пришел в себя. Но разве я мог хоть минуту быть спокойным, не зная о судьбе Дмитрия?

...Со мной пошли Юзеф и Хожинский. Они повели меня по каменным катакомбам под городом. Мы шли по подвалам, котельным и соединявшим их траншеям. Трудно рассказать, что это был за путь. Мне еще и сейчас снятся узкие каменные коридоры, холодные стены, мерзкая плесень и скользкие трубы, за которые приходилось держаться, чтобы не упасть. Мы часто спотыкались во мраке этих зловещих подземелий...

• Предыдущая
• 61/73
• Следующая