Продавец (СИ) - Романова Наталия - Страница 16

Поэтому мое внимание сосредоточено на его правой руке, которая пытается дотронуться до меня.

— Отдай мне ключ, — наконец произношу я, не выпуская из поля зрения руку.

— Васелина, послушай же меня!

— Ключ мне отдай.

— Хорошо, возьми ключ, — протягивает. Правой рукой.

— Положи на стол, нет! Не на стол, в раковину положи… — протягиваю ключ от его квартиры, — забери.

— Вася, оставь, на всякий случай…

— На какой случай? Какой случай? Может, подскажешь?? Потому что я никак не могу придумать… может, тот случай, когда ты приедешь со свой Лёоолькой, или на случай, когда у неё миллион пропадет из сумочки? Забери ключи и иди. Все.

— Василина…

— ВСЁ!!! — переходить на визг, без сомнений, некрасиво, но и уезжать на моих глазах с бывшей женой тоже не очень красивый жест, так что, полагаю, я имела полное право перейти на визг и выдворить продавца взашей, бросив ему в след ключи.

В последующие восемь дней до моего отпуска я услышала «прости» сорок девять раз.

«Прости» было на открытках, которые я находила под дверью своей квартиры не один раз за день. Миленькие открыточки, с милыми котятками, щенками, мультяшками и прочими атрибутами раскаяния, которые вызывают улыбку, когда в канцелярском магазине разглядываешь их в попытке убить время, но не когда тебе на самом деле говорят это «прости».

Нас постоянно, с детства, учат просить прощения, наряду со словами «здравствуйте» и «пожалуйста», большая часть этих слов произносится автоматически — «что желаете», «спасибо, что без сдачи». Сейчас — это «прости».

«Прости» было в цветах, которые я, по закону мелодрам, должна была выкидывать сразу по уходу курьера, но я не могла. Видимо, у героинь фильмов нервы сделаны из стали, потому что я не могла выбросить эти букеты — большие и маленькие, моно и сборные, в корзине и нуждающиеся в емкости с водой.

«Прости» я услышала в тот же день, когда бросила вслед Егора ключи от его квартиры, услышав вечером звонок и увидев Васю за руку с Настей.

— Прости, но она никак не хотела ложиться спасть.

— Ничего…

Мы поболтали с Васей, с Маней, поделились последними секретами и, расцеловавшись на ночь, отправились спать каждая в свою квартиру.

Тогда я задумалась о том, как же переносят развод пары с детьми… довольно сложно объяснить ребенку, почему появление на пороге моей квартиры не выглядит уместным. С другой стороны, это пятилетняя девочка, почему я не могу поболтать с ней на ночь? Тем более, отчего я должна отказывать себе в беседе с плюшевым медведем, я привязалась к нему и, похоже, он ко мне тоже. И уж точно он не уйдет на моих глазах со своей бывшей женой, если таковая имеется. Надо было уточнить у Васи, на всякий случай.

Через несколько дней я решила, что уже вполне оправилась от потрясания и могу спокойно зайти в магазинчик, чтобы купить молока, но моей храбрости хватило только на пару шагов. Как только я увидела серые глаза, изучающие витрину, всю мою отвагу, как кошка языком слизала, так что я попросту убежала, верней, сделала попытку, потому что в следующее мгновение меня держали идеальные руки и сам факт того, что руки по-прежнему были идеальные, и одна из них по-прежнему была правой, нервировал меня.

Я услышала еще три «прости» между «Василина», «Вася», «пожалуйста» и «что мне сделать?».

— Ты просил попробовать. Мы попробовали. Не получилось. Вопросы? — сказала я на редкость ровным голосом, мысленно гладя себе по голове, ставя себе зачет экстерном и пометку не заходить больше в магазинчик.

Действительно, все о чем просил меня продавец — это попробовать. Не получилось. Со мной подобное происходило и раньше. В первом классе я пробовала метать ножики в дерево во дворе бабушкиного сада, и у меня не получилось. В четвертом я хотела заняться легкой атлетикой, и целых два года тренер пытался найти применение моей абсолютной неспортивности и проблемами с крупной моторикой, как оказалось — безрезультатно.

В шестом же классе я пыталась заняться беговыми лыжами. После того, как была сломана вторая пара, стало очевидно, что и эта проба не увенчалась успехом. Попытка встать на сноуборд и вовсе закончилась печально — я умудрилась отбить себе копчик, несмотря на защиту в виде смешных шорт с пластиковыми вставками. Так или иначе, люди постоянно что-то пробуют, и у них это не получается. Бывает, что их ждет успех. Меня ждал успех в вышивке крестиком, в бисероплетении и даже в математике и робототехнике. Так что… неудачная попытка с продавцом не могла приравниваться к глобальному поражению, во всяком случае, я решительно была настроена не чувствовать подобного.

Но чувствовала.

Собирая новый чемодан на колесиках, отправляясь в отпуск, я была настроена хорошенечко отдохнуть, чтобы вернуться осенью в свою просторную квартиру, насыщенной новыми впечатления и жизненными силами, заодно с клубничным вареньем и черной смородиной, протертой с сахаром.

Проходя мимо детской площадки, услышала детское:

— Василина!

Я не могла проигнорировать этот голосок, позволив ручкам в песке обнять меня, а потом вести к своей скамейке рядом с качелями, на которых сидела Настя и внимательно смотрела на меня.

— Едешь домой? — спросила тёзка.

— Да, детка, — отметив про себя, что, наверное, странно называть её теперь «детка».

— А далеко ты живешь? Тот дом, куда ты едешь?

— Да, надо ехать на поезде.

— Тебя там ждет папа?

— Да, — «и мама» подумала я, но не сказала.

— У тебя красивый город?

— Наверное…..

— Покажешь Мане? Он хочет поехать с тобой! — обернувшись вокруг себя, выхватывая Маню из рук Насти, отдавая мне, — только он без одежки…

— Давай я его в косынку свою одену, но ты уверена, что Маня хочет поехать со мной, разве он не будет по тебе скучать?

— Будет… Но ты скоро вернешься!

Мы завернули Маню в мою шелковую косынку, усадили в мою сумочку, и я отправилась было на вокзал, когда меня догнала Настя.

— Василина, прости меня. — Еще одно «прости» в копилку. — Это я виновата, я не предупредила.

— Что?

— Я узнала, что Алёна приехала, но не думала, что она в тот же день заявится… он не был готов…

— Ааааааа, это все объясняет, — и это прозвучало ехидней, чем задумывалось. — Ничего страшного, ты конечно не виновата… если твоего брата надо готовить к приезду… я имею ввиду, она же мать Василисы… я не злюсь, то есть злюсь, но в этот раз на моем копчике нет трещины…

— На копчике?

— Угу… пока.

Моя рука в задумчивости чесала за ухо Маню, когда я подумала, что понятие «скоро» у детей и у взрослых разное. Верней, я не была уверена, что Вася верно понимает это слово. И есть у него верное восприятие. Мы с ней выучили дни недели и отсчитывали на большом настенном календаре дни до какого-либо события, но как отсчитать дни до «скоро»?

Поэтому мне пришлось обогнуть дом и зайти в магазинчик, где я вытащила Маню из сумки и протянула продавцу.

— Вася дала мне его, в гости, но думаю, она скоро захочет его обратно, — сажая медведя на стеклянную витрину.

— Спасибо, — серые глаза смотрели ровно в мои глаза. — Василина, прости меня, пожалуйста, прости меня.

Еще два раза.

— Прости меня, прости, пожалуйста.

Еще два раза.

— Что мне сделать, Василина?

— Иди к черту! — грубо, зато честно, ответила я и, схватив чемодан, пошла к остановке, идти в этот раз пять остановок мне совсем не хотелось, отчего-то.

Дом пах домом. Дома было лето.

Наш городок совсем маленький, узенькие улочки центра причудливо вливались в более широкие улицы новостроек резко заканчивающимся асфальтовым покрытием и частным сектором, где «дачи» соседствовали с «жилыми домами».

Я бродила по городку, по извилистым тротуарам, которые бежали вдоль домов, отгороженных от проезжей части зарослями кустарников, давно не стриженных, а некогда ухоженных. Мне не хотелось бесконечно сидеть дома, ведь тогда мои ноги то и дело несли меня к компьютеру, на свою электронную почту, где ждали письма, которые я не открывала, но тема была бесконечно знакома и бессмысленна — «прости».