Футарк. Третий атт (СИ) - Измайлова Кира Алиевна - Страница 25

— Ты что творишь? — осведомился я, зажимая нос и открывая окно.

— Не видишь, готовлю, — огрызнулся он. — То есть пытаюсь…

— Сирил, тебе сколько лет?

— Ну… Тридцать два, — сознался он. — И что?

— То, что пора бы тебе уже повзрослеть, — признаюсь, сил на то, чтобы устроить кузену полноценную выволочку, у меня не было. — Ты до сих пор полагаешь, что булки растут на деревьях? Тебе не хватает ума сообразить, что рыба не сама прыгает на сковородку уже чищеной и разделанной?

— Конечно, опять Сирил дурак, — буркнул он и отправил свою стряпню в мусорное ведро. — Я бы с удовольствием сделал сэндвич, но у тебя в кладовой шаром покати!

— Правильно, меня же не было дома, — кивнул я и сжалился: — Погоди, сейчас принесу из машины…

Когда я вернулся с припасами, Сирил подозрительно принюхался и спросил:

— Это, прости, что такое?

— Мясной пудинг, — сказал я, свалив все на стол, — мясной же пирог. Ветчина, хлеб, сыр — налетай!

— Вик, ты меня отравить решил? — подозрительно спросил он, потыкав пальцем пудинг. — Я боюсь представить, из кого это готовили… И когда!

— Не переживай, — я отхватил себе изрядный кусок и добавил с набитым ртом: — В путешествиях мы и не такое едали, живы, как видишь. М-м-м, пища богов!

Выражение Пинкерсона пришлось весьма кстати, и Сирил переборол себя. Надо ли говорить, что вскоре стол изрядно опустел? Недооценил я прожорливость кузена…

И тут в дверь постучали.

— Это мы, мистер! — услышал я уже знакомые голоса. — Вы готовы?

— Вполне! — ответил я, дожевывая и прихлебывая чай. — Минуту… Войдите пока, не стойте за дверью…

— Что же это вы, мистер, всухомятку? — удивилась Ханна. — Или у вас прислуги нету?

— Временно нет, — вздохнул я и объяснил, в чем дело.

— А кладовка у вас где? — деловито спросила Оскар, подвинула к плите табуретку, вскарабкалась на нее и живо развела огонь. — Ага…

В четыре руки эти две малявки живо притащили из кладовой яйца и прочее, и через пару минут на сковороде уже аппетитно шипела яичница с беконом.

— На себя-то сделайте, — велел я, опомнившись. — Да не стесняйтесь!

Яичница и оставшиеся куски пирога вмиг исчезли со стола, и я почувствовал себя совершенно счастливым.

— Вот что бывает, когда в доме нет женской руки, — поучительно сказал я Сирилу, пока девочки мыли посуду.

— Кто бы говорил!

— У меня есть Мэри, просто пока она не может работать, — напомнил я. — А ты? Так вот придется жить своим домом, даже яичницу поджарить не сумеешь!

— А ты? — передразнил Сирил. — Тебе кто мешал это сделать?

— Гм… я об этом не подумал, — сознался я. — Я вообще не знал, есть ли в кладовой яйца. Но, в конце концов, их можно и сырыми выпить. Или сварить. В общем, Сирил, тебе пора жениться!

— Не понял, как из моей кулинарной несостоятельности вытекает необходимость женитьбы? — опешил он.

— А ты разве не собирался взять в жены миссис Вашингтон?

— Ну мало ли, что я собирался! — возмутился кузен. — Имею я право передумать?

— Я бы на это не рассчитывал, — сказал я, сходил за шляпой и вышел, оставив последнее слово за собой.

Девочки впервые ехали в таком роскошном автомобиле, а потому вели себя, как мышки, по-моему, даже дышать боялись.

— Вот тот дом, мистер, — сказала Оскар, когда мы подъехали к бывшему кварталу художников. — Видите? С чердаком таким… Облезлый. Вот в нем я и видела тот цветок, не знаю уж, ваш или нет. Вы езжайте, а мы пойдем себе, а то вдруг увидит кто…

— Погоди, возьми хоть денег! — спохватился я.

— Вы нам уже давали, да еще накормили, — ответила Ханна. — А тот это цветок или не тот, еще не известно. Спасибо, мистер, нам бежать надо!

С этими словами они выскользнули из машины и растворились между покосившимися обветшалыми домами.

Я посмотрел на указанный дом. По забавному стечению обстоятельств он был мне хорошо знаком: именно там я приобщался к высокому искусству с помощью художников наив-направления. Как много лет минуло с тех пор, подумал я с ностальгией, некоторые из тех энтузиастов и прославиться успели, видал я рекламные проспекты лондонских выставок.

Этот дом, несмотря на облезлые стены, выглядел чуть получше остальных, тут хотя бы помыли окна и покрасили рамы. Но это ерунда, главное, на подоконнике стояла моя Сигрид: я узнал бы ее из тысячи по кончикам ее иголок! И она цвела, моя бедная девочка, оставшаяся на полгода без хозяина…

Безо всяких сомнения я взбежал на крыльцо и постучал в дверь. Открыли не сразу, на пороге очутилась девочка ростом едва мне по пояс.

— Здравствуй, — сказал я, — а взрослые дома есть?

— Только я, — ответила она. — Все взрослые днем работают, вы не знали, мистер?

Я поперхнулся от неожиданности.

— Скажи, пожалуйста, ты из тех, кто переехал из шахтерского поселка?

— Да. Вы заходите в дом, мистер. Брать у нас нечего, на бандита вы не похожи, вроде приличный джентльмен, — она посторонилась, пропуская меня. Где-то в глубине дома хныкал ребенок. — Вы из комитета этого? Как его?..

— Попечительского? Нет, я по другому делу… Кстати, как тебя зовут?

— Агнес, — ответила она равнодушно. — Можно Несси, можно Энн, это как вам удобней, мне все равно. Так что за дело у вас?

Я присмотрелся. На вид ей было лет семь-восемь, хотя судя по худобе… наверно, больше. В форточку она пролезла бы запросто.

— У тебя на окне стоит цветок, — сказал я. — С колючками. Он мой.

Девочка вздрогнула и попятилась. В луче света, упавшем из приоткрытой двери, стали видны штопаные-перештопаные чулки и слишком короткое платьице, из которого она давно выросла. У Энн были красивые темные глаза и очень серьезное выражение лица.

— А чего это вы так решили? — спросила она.

— Будто я мою Сигрид не узнаю, — ответил я. — Откуда взяться такому растению в вашем районе? Ладно бы герань или бальзамин…

Девочка потупилась.

— Если это ты влезла ко мне на чердак и взяла Сигрид, то верни, пожалуйста, — попросил я. — Она мне дорога. Если хочешь, я взамен подарю тебе… да хоть ту же герань. С кактусом ты не справишься, погибнет, жалко же.

Энн всхлипнула, но тут же сжала губы и выпрямилась.

— Вы же в полицию заявите…

— Да нет, зачем? Кто станет искать похитителя кактусов, сама подумай?

— Я не нарочно, — произнесла она. — Я… просто цветок такой замечательный! У нас дома было много всяких, летом, конечно, ну и зимой вот герани цвели, у меня самые красивые! А забрать мне их не дали…

— Почему это? — удивился я.

— Потому что меня из милости соседка взяла, за детьми смотреть, пока сама работает, — мрачно ответила Энн. — А все мои в шахте остались. И отец, и мама с сестрой… Все же работали, Линн уже десять было, ее наняли отвалы разбирать, а мне рано еще… Ну и вот. И кому мои цветы нужны? Только вещи взяли, и то мало, не унести было…

Я промолчал — это было тяжело слышать.

— То есть ты сиротка? — спросил я, вспомнив, что тетушка Мейбл возглавляет какой-то очередной комитет: быть может, она сумеет помочь? Девочка кивнула. — А что ты умеешь делать?

— Все умею, — серьезно ответила Энн. — Работать только негде. Тут ребята злые, дерутся ужас как сильно! Вот я только одной леди помогаю телеграммы на почту носить, и все.

— А готовить? И еще что-то?

— Умею… из того, что есть, стирать, ясно, штопать, прибираться… Линн меня всему учит. Она на два года всего старше, но она умнее!

— Постой, ты же сказала, что вся твоя родня осталась в шахте, — не понял я.

— Да, — был ответ. — Только Линн меня не бросила.

— Может, тебе это… кхм, кажется? — осторожно задал я вопрос.

— Нет, Линн здесь, — твердо произнесла Энн. — Она всегда со мной, она никогда меня не бросит… Так чего вы хотели-то, мистер, а?

Я открыл рот… И закрыл. Из темного угла за спиной девочки показался Хоггарт, который отчаянно жестикулировал, пытаясь подать мне какой-то знак. Смысла его кривляний я не понял и слегка покачал головой.