Опричник (СИ) - Хорошавин Сергей - Страница 32

   Тут признаться, я сделал изрядную закладку на будущее, потому как кроме собственно фортификации намеревался учить еще и прочим знаниям, необходимым для создания автономного поселения на границе, вплоть до кузнечных работ и агротехники. Для нынешнего времени даже мой минимум знаний в области растениеводства даст хороший результат. Пока даже протравливание семян никто не применяет, а уж о роли азота, калия и фосфора могут смутно догадываться и не более. Впрочем, фосфор пока еще и не открыли.

   Есть и еще один резон подойти к делу серьезно: анализируя в свое время доступные мне данные по поводу введения опричнины, я уяснил, что одна из основных проблем, которую решал Грозный, была в создании военной силы, в лояльности которой он мог быть уверен. Учитывая, постоянные заговоры против него боярской верхушки, желание разумное, вот только решение было выбрано из рук вон плохое. Уж больно велик, оказался соблазн для проходимцев, так что конечный результат был вполне предсказуем. Но деваться ему сейчас некуда: на данный момент государь может положиться только на несколько стрелецких полков. Поместным же войском командуют представители боярских родов, да и формируется оно по большей части из их людей.

   Альтернативный вариант -- создание регулярного войска он, кстати, тоже пробовал, набирая иноземцев, в основном немцев. Но содержать такое войско, соизмеримое с поместным, слишком разорительно. Думаю, что наиболее оптимальным вариантом будет частично скопировать шведскую систему индельты. Естественно с поправками на местные реалии, учитывая, что основным противником будут татары, не лишним будет добавить кое какие полезные организационные нюансы из казачьего обихода. Неплохой шанс прикрыть южную границу, освободив поместное войско для ведения войны Ливонии, потому как избежать конфликта с Орденом, вряд ли получиться.

   Подходящих кандидатур у меня как минимум десятка три из двухсот человек посошной рати будет, да несколько своих мужиков, себе на смену: не все же время самому учить. Времени у меня и сейчас не особо, а к началу Ливонской войны совсем туго станет. Нет у меня пока возможностей ее предотвратить, даже подходов к Адашеву и то найти не могу, а сценарий реальной истории, по которому будут дальше развиваться события, меня откровенно не устраивает.

   С одной стороны, как спаситель государева наследника я мог бы попытаться оказать влияние на Ивана Васильевича, но пока всеми делами заправляет Избранная рада, толку с этого будет мало. Адашев с Сильвестром не сами по себе, за ними бояре, дворяне и духовенство. А у бояр и дворян в Ливонии свои выгоды есть: новые вотчины и поместья не лишние, к тому же страна богатая, есть что пограбить, да и просто полон набрать, да на свою землю посадить тоже хлеб.

   Духовенство с купечеством там тоже интерес имеют. Кому новые приходы и сокрушение еретиков-лютеран, а кому доступ к балтийской торговле без немецких посредников. А оплачивать это праздник жизни будет государь из своих доходов, что с миру по нитке собраны. Причем налоги вырастут за годы войны в несколько раз, что приведет к массовому разорению податного сословия и запустению многих земель.

   Самое грустное в том, что ничего не изменишь: даже если Иван Васильевич сам не захочет, а в Ливонскую авантюру его все одно втравят. У слишком многих в этом деле интересы сходятся, и к тому же слишком легко повернуть дело так, что выбора у государя не будет. Отношение к собственному престижу у него ревностное, судя по сохранившейся переписке. И для бояр это не секрет, они в той же среде росли, сами готовы в опалу попасть, но честь рода не уронить невместным назначением. Так что подловят Ивана Васильевича, как пить дать, да так что хошь не хошь, а воевать придется.

   ...

   С утра собрал ватажников для поездки в Муром, за кожами и скотом, заодно прихватил письмо государю, чтобы отправить его через местного воеводу. Стрельцов с собой брать не стал, потому, как Иван Васильевич Шереметьев вызвался меня сопровождать, сославшись, что де так и так нужно заглянуть по казенным делам, да заодно в церковь зайти, перед походом помолиться. Оку еще не сковало льдом, потому пошли на стругах, прихватив дощаник для погрузки скотины.

   Однако отплыть, можно сказать, не успели: едва отчалили от пристани, на берегу восточном Железницы появилась небольшая группа черемисов. Поместные встрепенулись, потянули луки из саадаков, но я углядел среди остальных того парня, чей отец сидел у нас в плену, дожидаясь обмена, и остановил вояк. Велел причалить, соскочил на берег и пошел ему на встречу. Успел-таки стервец, да еще и на две с лишним недели ранее оговоренного срока. Судя по всему, он не с пустыми руками пришел: вон на опушке связанный бородач стоит, причем, судя по одежде явно не из боевых холопов.

   ...

   Все формальности по обмену я поручил вовремя подоспевшему Ласкиреву, а сам отправился в Муром. Несмотря на это из-за задержки добрались туда уже под конец дня, но до окончания торговли все-таки успели. Цены на скотину ближе к зиме упали, так что, прикинув имеющиеся запасы сена, я решил купить пять дюжин бычков по двадцать пять алтын за голову, да столько же коров, на пять алтын дешевле. С кожами мы опоздали -- все успели раскупить заезжие купцы. Из прочего прикупили еще кур и конопляного масла, в том числе и для освещения, потому как в планах у меня было установить как минимум по паре ламп в каждую землянку. На все это в сумме ушло больше четверти оставшихся денег. Впрочем, жалование посохе было выплачено еще в начале сентября, а оставшихся ста двадцати семи рублей на текущие нужды пока хватит.

   Едва закончили дела на рынке, как вернулся Шереметьев, отправившийся сразу по прибытию с визитом к местным воеводам. Причем обратно он явился не один. Видать по дороге успел заглянуть на строительство храма, потому как кроме воеводы Давида Федоровича Палецкого, с ними за компанию пришел и игумен Благовещенского монастыря. Я, было, начал ломать голову, с чего бы это им понадобилась моя скромная персона, однако когда князь пригласили меня отужинать, а Иван Васильевич шепнул, чтобы я прихватил с собой лампу, кстати, взятую в струг при отплытии так же исключительно по его просьбе, цель визита мне стала понятна.

   Пока добрались, уже стемнело, на небе появились первые звезды. Взглянув на них, игумен перекрестился, произнес хвалу господу и ускорил шаг. Судя по запахам, на ужин явно готовили скоромное, дабы себя побаловать в последние дни перед Рождественским постом. Прошли в просторную горницу, перекрестились на иконы и сели. Стол ломился от птицы, мяса и рыбы, кувшинов с пивом, вином и хмельным медом тоже хватало. Квашеная капуста, соленые огурцы, пироги и кулебяки и прочие заедки всех сортов так же имелись в наличии.

   Разговор о деле Давид Федорович начал издалека и лишь как следует перекусив. Зашел он шибко издалека: спросил, как дела, да нет ли в чем надобности. Вспомнив о двух десятках касимовских татар, что не были выделены в прошлый раз, он поинтересовался, не отпала ли в них нужда, а то де ежели надобны, так изволь забрать -- бунтовщики поутихли, да и войско немалое государь послал в казанские пределы. Отказываться не стал, народу у нас в несколько раз меньше чем в Муроме, так что как защита от мятежников дополнительные верховые разъезды лишними точно не будут. Уладив этот вопрос, перешли к тому, что интересовало хозяина дома.

   Я совершенно не удивился когда, Палецкий, узнавший от Шереметьева про мою лампу, захотел оценить ее на деле, а после демонстрации вполне ожидаемо поинтересовался можно ли заказать это чудо. Вот только в отличие от остальных, его интересовали совсем не штучные количества, а за цену воевода торговался так, что я заподозрил, что он неспроста носит свое имя. Иван Васильевич аж подавился вином, глядя на наш торг. Перевести приличную часть бронзы на осветительные приборы мне особо не улыбалось: отливка единорогов была куда как более приоритетной, но Давид Федорович, торговался как на привозе и в итоге выцыганил у меня договоренность на отливку двух дюжин светильников по рублю и пять алтын за штуку.