Катакомбы (Волны Черного моря - 4) - Катаев Валентин Петрович - Страница 65
- Предыдущая
- 65/113
- Следующая
34. ТЕЛЕГРАФНЫЙ АДРЕС "МУНТЯНУ-ТЕКСТИЛЬ"
Дела комиссионного магазина "Жоржъ" стали поправляться.
Правда, ленинградское костюмное трико доставили из катакомб лишь в середине лета, и то с большим трудом. Но и без того в торговле почувствовалось некоторое оживление, так как с наступлением весны в Одессу стали наезжать из Румынии туристы и коммерсанты, иногда целыми семьями.
Одесса стала модным местом, чем-то вроде Ниццы, где одни рассчитывали повеселиться, другие - завести коммерческие связи, третьи - купить дачу где-нибудь в районе Фонтанов или Люстдорфа и жить в свое удовольствие, считая себя полными хозяевами прелестного города и его окрестностей вместе со всеми виноградниками, садами, целебными лиманами, бывшими колхозами и животноводческими фермами. Они приезжали через Бессарабию на своих малолитражках, похожих на рыжих тараканов, и разыгрывали из себя богатых иностранцев, пугая население последними берлинскими модами - светлыми мужскими пиджаками ниже колен, перстнями с печатками и дамскими шляпами, высокими, как цилиндры трубочистов.
Комиссионный магазин "Жоржъ" хотя и не процветал, но, во всяком случае, сводил концы с концами и даже имел небольшую прибыль. Бойко пошли велосипеды, старые теннисные ракетки, веера, фотоаппараты, мороженицы; была продана детская коляска. В один прекрасный день в магазин "Жоржъ" явился какой-то румынский господин с игривыми глазами и бессовестной бородкой, оказавшийся знаменитым аккерманским специалистом по детским болезням, и купил стариннейшие ободранные весы для младенцев, которые Колесничук считал совершенно безнадежными. Стали захаживать проигравшиеся румынские офицеры с напудренными лиловыми носами и подкрашенными губами: они сдавали на комиссию выходные лаковые сапоги со шпорами и шерстяное белье. Забегали румынские дамочки в вуалетках, разыскивали одеколон "Красная Москва" и оставляли на комиссию "знаменитые" румынские духи "Ша нуар".
С одной стороны, это было хорошо, а с другой - плохо: очень затрудняло явки. В магазине все время толокся народ, и надо было проявлять крайнюю осторожность, все время быть начеку.
Изредка по коротким и нарочито неясным запискам Черноиваненко без подписи он выдавал разным людям мелкие и крупные суммы из выручки.
Когда было получено из катакомб ленинградское трико, Колесничук выставил на продажу всего один отрез и назначил за него хорошую цену - 245 марок. Он хотел прощупать рынок. Через два дня отрез был продан. Колесничук переждал некоторое время и выбросил второй отрез, накинув десять процентов. Новый отрез был продан так же быстро. Колесничук снова сделал перерыв, на этот раз более длительный. Было небезопасно слишком явно торговать советской мануфактурой.
Был жаркий день, в магазине было томительно душно, торговля шла бойко то и дело входили новые покупатели. Колесничук устал. Его раздражали эти праздные, одетые с претензией на моду, суетливые, скупые и вместе с тем высокомерные мужчины и дамы, требующие к себе какого-то исключительно подобострастного внимания.
С любезной улыбкой под крашеными усами, которая ему самому казалась собачьим оскалом, Колесничук бодро взбегал на лестничку, снимал с полки товары, раскладывал на прилавке и, куртуазно изгибаясь на все стороны, не уставая болтал:
- Прошу вас, мадам! Выдающаяся лисица. Супруга итальянского военного атташе заплатила за нее до войны на аукционе мехов в Ленинграде полторы тысячи долларов. Пардон, мадам... Что вам угодно, мсьё?.. Ленинградское трико? К сожалению, в данный момент не могу вам служить. Распродано-с. На днях ожидаю новую партию - несколько исключительных отрезов. Милости прошу, заходите... Экскюзе муа, мадам! Если вам не подходит эта дивная лисица, могу предложить что-нибудь еще более элегантное в таком же роде...
И он снова, бодро скрипя штиблетами, бегал вверх и вниз по лесенке, на ходу набрасывая себе на плечи отрезы, старые пальто, траченные молью чернобурки со стеклянными глазками, более похожие на собак, чем на лисиц.
Покупатели раздражали Колесничука.
В особенности раздражал его молодой немец - здоровенный детина, блондин с гофрированными волосами, заложенными за уши. На нем был длинный пиджак с маленькой золотой свастикой на лацкане и совсем короткие спортивные брючки, так называемые шорты, - обнажавшие колени голых ног в шерстяных носках и альпийских башмаках со стальными шипами. Немец ни слова не понимал по-русски. Неторопливо расхаживая по магазину, он каждую минуту тыкал толстым пальцем в какую-нибудь вещь, повелительно говоря:
- Дизе!
И Колесничук услужливо взбегал на лестничку и приносил немцу требуемую вещь: суповую вазу без крышки, набор зубоврачебных щипцов, лампу, шубу Черноиваненко, скрипку или что-нибудь в этом роде. Немец методично, со всех сторон осматривал вещь, щелкал по ней пальцем, дул, встряхивал, подносил к окну, чтобы было лучше видно, а затем так же неторопливо возвращал и коротко говорил:
- Найн.
Шубу он примерил и некоторое время ходил в ней по магазину, отдуваясь от жары, а на скрипке даже немножко попиликал, с видом знатока приложил ухо к деке, а затем вернул ее Колесничуку и, разведя руками, с категорической улыбкой повторил:
- Найн.
Он просто замучил Колесничука. Покупатели приходили и уходили, а немец продолжал расхаживать по магазину с таким видом, будто собирался здесь поселиться.
- Может быть, мсьё интересуется чем-нибудь из фотоаппаратуры? - с плохо скрытым раздражением сказал Колесничук. - В таком случае я могу предложить очаровательную, специально туристскую зеркалку с герцовским объективом.
Немец пожал плечами и сказал:
- Найн.
А потом, заметив что-то в самом дальнем углу магазина, пошел туда, и Колесничук услышал его утробное: "Дизе!"
- Виноват! - воскликнул Колесничук и сдержанной рысцой побежал к немцу.
В эту минуту в магазине, кроме них, никого не было. Немец посмотрел ему прямо в глаза и вдруг негромко сказал на прекрасном русском языке:
- Здравствуйте, Георгий Никифорович! Я к вам от Софьи Петровны. Софья Петровна прислала узнать, получили ли вы письмо из Бухареста от господина Севериновского.
- Предыдущая
- 65/113
- Следующая
