Операция «Странник». Тетралогия (СИ) - Цуркан Валерий - Страница 32

– Ну что ты тут разлёгся? – спросил, обращаясь к мёртвому вояке. – Хорошо тебе, да? Никаких проблем. Отнесут, закопают, молитву прочтут, родные поплачут. А я тут мучайся.

Вскочил и в сердцах пнул гроб, металл глухо отозвался.

– Как меня звать, ты знаешь? Ты знаешь моё имя? Кто я такой, вообще?

Успокоившись, стал осматриваться. Морозильная камера грузопассажирского космического корабля. На серых стенах слабо мерцали лампы, и это слегка развеселило. Зачем мертвецам этот мирный, приглушённый свет? Им достаточно и того, что видят в конце тоннеля. Рассмеялся, но закашлялся и замолчал – негоже ожившим мертвецам смеяться. Да еще и в столь скорбном обществе.

И внезапно помрачнел – его тоннель, и это сильно напрягало, наверняка будет бесконечен, и в нём не найдётся места ни свету, ни тьме, ни жизни, ни смерти.

«Куда же ведёт тоннель? В кого я превратился после второго рождения? Жив ли, или это лишь иллюзия жизни? Умирал ли, или это только показалось?»

Интуиция подсказывала, что здесь нельзя оставаться, нужно поскорей убираться. Подошёл к стене, толкнул люк и вдруг заметил, что его заперли снаружи. Ну не предусмотрели конструкторы, что кое-кому из неправильных жмуриков приспичит выйти из корабельного морга, обычно их выносят вперёд ногами.

Как же открыть этот проклятый люк? С собой нет никаких инструментов, которыми можно хотя бы попытаться сделать это. Не зубами же грызть титановую переборку! Попробовать просунуть в щель пластину, приклёпанную к ящику? Но её-то чем оторвать? Стал ковырять бирку ногтями, они ломались и крошились, ни на миллиметр не сдвинули её с места. Потом нашёл в кармане ключ неизвестно от какой двери. Впрочем, это тоже нисколько не помогло, только цинковую поверхность поцарапал.

Оставил это бесполезное занятие и задумался. Должен быть выход! Надо же как-то выбраться отсюда! Бродил по морозилке, обшаривая все углы, но ничего не нашёл. Потом накатило мрачное отчаяние, подбежал к стене и принялся колотить по ней кулаками. И вдруг почувствовал себя нехорошо. Его будто наизнанку вывернуло. В прямом смысле слова вывернуло – показалось, что сердце стучит не внутри грудной клетки, а снаружи, а глаза будто смотрят вглубь черепа. Мгновение спустя снова перестал ощущать своё тело и словно в очередной раз помер. И в конце концов понял, что произошло – организм научился распадаться на атомы. Очередной удар кулаком по титановой поверхности – и рука вдруг по локоть погрузилась в стену. Не удержав равновесия, стал падать и свалился на пол уже по ту сторону стены, ткнувшись лбом в жёсткий прорезиненный рифлёный коврик, оказавшись в широком, тускло освещённом коридоре.

Резво подпрыгнул, выпрямился и прислонился спиной к стене, до боли сдавив руками виски. На несколько секунд застыл в позе мыслителя, пытаясь сообразить, что произошло. В конце коридора открылась дверь, и послышались негромкие шаги. Мимо продефилировал человек в униформе, в такой же, в какую одет и он, серую и с жёлтой молнией на плече. Лицо было очень знакомо. Знал его, но не мог вспомнить, этакое неправильное дежавю.

Потом пробежал второй солдат, обдав его лёгким дуновением. Никто из них не заметил стоявшего у стены человека.

И только тогда он обратил внимание на то, что не видит сам себя. Стал невидимым. И к тому же, умел проходить сквозь стены, будто их не существовало. «Что-то со мной не так», – подумал и двинулся к выходу, понимая, что необходимо уйти отсюда.

Мысленно окрестил себя Солдатом. Может быть, потом вспомнит имя, и узнает, где его дом. Но в голове явно не хватало девяноста процентов пазлов, а где их найти, и понятия не имел. Ему предстояло многое сделать, узнать кто он такой, каковы его цели и почему здесь оказался.

2

После приземления стали готовиться к высадке, но стоило открыть корабельный морг, как стало ясно, что отпуск отменяется. Глыбы там не нашли. В морозилке остались только тела Сергеева и Чернова. Не терпелось майору, унёс свои бренные останки, не дожидаясь, пока товарищи вынесут.

Об исчезновении трупа сообщили вышестоящему начальству, то бишь генералу Носову, и тот велел сидеть и не рыпаться – никого не впускать и не выпускать. Пообещал, что скоро приедет сам и разберётся в ситуации. Понятное дело, на транспорте объявили чрезвычайное положение, бойцы рыскали по всем закоулкам, в надежде найти сбежавшего мертвеца, но не тут-то было – покойник попался слишком уж беспокойный и хитрый.

Куда могло деться тело погибшего майора, никто и не догадывался. Прошин не знал, что и думать. Страх-то какой, никогда ничего подобного не случалось. Сейчас, оставшись за старшего после смерти Глыбы и Чернова, эмпат и вовсе растерялся. Всегда отвечал только за самого себя, а поди ж ты, под его командованием целый взвод, и сразу же такой конфуз.

Если пораскинуть мозгами, выходило, что или Странник, или Беглец пробрался на Землю под видом мёртвого человека. Хотя что им мешало это сделать раньше без таких зловещих рокировок? И тот, и другой при желании смогли бы попасть на Землю в любой момент, и ни один землянин этого бы не обнаружил. И для чего тогда этот маскарад с убежавшим телом?

– И где теперь его искать? – спросил рядовой Егор Шахназаров, поблескивая лысиной и шагая плечо к плечу с Прошиным на встречу с прибывшим генералом.

– Не знаю, Шах, – задумчиво ответил эмпат. – Кто мог предположить, что такое произойдёт? Такое не предусмотришь. Но виноват в этом только я. Думал, что, Странник так сказать, положительный герой. А оказалось, что на него нельзя положиться.

– Зато он на всех положил, – добавил Шахназаров.

В голове Прошина кружилась куча догадок. А может быть, никакого Беглеца и не было? Может, это такая хитрая комбинация Странника, чтобы на Землю пробраться. И сам же в который раз себе отвечал: Странник, если бы стремился на Землю, и без комедии смог бы добраться до неё. А был ли Беглец? Да, в этом Сергей уверен на сто процентов, и даже чуточку больше.

Но раз Странник, завладев телом майора, прокрался на Землю, то, значит, это ему для чего-то нужно? Как там у классика? «Ведь если звёзды зажигают, значит – это кому-нибудь нужно?» Но для чего ему Земля? Решил убежать от хозяев? Если учесть, что архив Месса даёт неограниченные силы, то он мог просто не устоять перед соблазном. Взять архив и сбежать с ним, это так по-людски. Такая силища кому угодно башню снесёт, это неограниченная власть. «Ну что ж, это вполне по-нашему, по-землянски, – подумал, продолжая идти по коридору. – Ничто человеческое нам не чуждо. Даже нелюдям вроде Странника». Эта версия многое объясняла, но, не зная психологию инопланетника, нельзя утверждать, что она верная.

Второй вопрос, беспокоивший Прошина: если Странник захватил тело Глыбы, то куда подевался сам майор? Его разум просто потеснили? Или стёрли вовсе? Кто знает, как эти проклятые странники действуют, и считаются ли с людьми, не принадлежавшими к их расе.

После осмотра морозильной камеры вопросов прибавилось. Как майор отсюда выбрался? Люк герметичный, щели в микронах измерить можно, там, как говорится, и микроб не проскочит. Ведь не джинн, чтоб сквозь стены проходить! Будто просто испарился! А видеокамер здесь, конечно, не предусмотрено. И не проследишь, что же тут произошло. Кому вздумается за мертвецами подсматривать? Кто знал, что наши мёртвые теперь такие самостоятельные?

«Всё же как ему удалось выбраться? – думал мпат, прокручивая в голове сотню вариантов. – Не на атомы же развалился?»

И вдруг вспомнил эти летающие шары, какими разбрасывался Беглец. Тоже сквозь стены пролетали. И марсианский аэрозонд, с которым воевал Чернов. Капитан говорил, что зонд словно умел распадаться на частицы… Есть ли какая-то связь между всем этим?

– А вы чувствуете его? – Шахназаров с интересом посмотрел на него.

– Нет, не чувствую, – лейтенант потёр виски. – Ушёл, его нет на транспорте. Порт уже оцепили. Хотя, конечно, Страннику это без разницы. Если уж выбрался из запертой морозилки, то что ему стоит пройти сквозь цепь военных? Да и опоздали с оцеплением, он наверняка сбежал сразу после посадки. Но меня вот что пугает. Если на Марсе мы рисковали только своими жизнями, то здесь живут миллиарды людей. Этот монстр на Земле что угодно может натворить! Мне страшно становится от этой мысли.