Поспели вишни в саду у дяди Вани - Зензинов Алексей - Страница 13

• Предыдущая
• 13/16
• Следующая

Мария Васильевна (бьет сына брошюрой по голове ) Жан!

Телегин (истерически). Ваня, дружочек, не надо, не надо... я дрожу...

Зачем портить хорошие отношения. (Целует ноги Войницкого.) Не надо.

Пьеро-Войницкий (всхлипыает). Двадцать пять лет я вот с этой матерью, как крот, сидел в четырех стенах. (Всхлипывает) Ты для нас был существом высшего порядка. (Взревев.) Но теперь у меня открылись глаза. (Рыдает, утирая слезы рукавами) Все твои работы, которые я любил, не стоят гроша медного! Ты морочил нас.

Доктор-Серебряков (из-за спины Марьи Васильевны бьет его указкой по голове).

Господа! Да уймите же его наконец!

Мальвина-Е.А. (щиплет Войницкого, строго). Иван Петрович, я требую, чтобы вы замолчали! (На ухо, кокетливо.) Слышите?

Пьеро-Войницкий (всхлипывая). Не замолчу. (Серебрякову.) Ты погубил мою жизнь. Пропала жизнь! Я талантлив, умен, смел... Если бы я жил нормально, то из меня мог бы выйти Шопенгауэр, Достоевский... (Роняя горькие слезы на пол)

Я зарапортовался! Я с ума схожу... Матушка, я в отчаянии! Матушка!

Мария Васильевна (бьет сына по голове книжкой). Слушайся Александра!

Доктор-Серебряков (указкой бьет со спины всех кроме Войнитцкого).

Господа, уберите от меня этого сумасшедшего!

Мальвина-Е.А. (щиплет и царапает Войницкого, строго). Мы сегодня уедем отсюда! (Ласкает его, кокетливо.) Необходимо распорядится. сегодня уедем отсюда! (Зщиплет его, строго.) Необходимо распорядится.

Коломбина-Соня (смиренно воздев руки к небу). Надо быть милосердным папа! Я и дядя Ваня так несчастны!... (Беспомощно.) Нянечка! Нянечка!

Марина (нюхая табак). Ничего деточка. Погогочут гусаки - и перестанут.

Погогочут и перестанут! (Забивает себе в ноздри изрядную понюшку табаку.)

Дрожишь словно в мороз! (Собирается чихнуть) Ну, ну, сиротка, (чихает)

бог милостив. (Сморкается в подол) Липового чайку или малинки, оно и пройдет!

Мягкой походкой на сцену выходит черт и вкладывает в руку Войницкого-Пьеро пистолет. Марина Васильевна, Мальвина-Е.А. и Доктор-Серебряков в ужасе отшатываются.

Пьеро-Войницкий. Пустите! Пустите меня. Где он? (Помутившимися глазами ищет Серебрякова. Черт подходит и направляет пистолет в сторону Сереябрякова). А, вот он! (Стреляет.) Бац! (Пауза.) Не попал? (Стреляет.) Опять промах.(В унынии) А, черт, черт... черт бы побрал. (Бессильно падает на пол).

Черт чинно раскланивается и уходит.

(Корчится на полу и рыдает) О, что я делаю! Что я делаю!

(R I, 4)

D БРЕХТ

I

Странные железные конструкции, с трапецией и задником - экраном, на котором по очереди появляются географические карты континентов.

Выходит ведущий, одетый в джинсы и футболку.

Ведущий. Действие четвертое и финальное. Осенний день. Комната Ивана Петровича. Елена Андреевна и профессор уезжают - скорее всего, навсегда. Все прочие остаются, чтобы заниматься тем, чем занимались до их приезда.

Именно об этом говорят между собой Марина и Телегин.

Ведущий остается, по микрофону давая синхронный перевод англоязычных реплик героев.

Телегин. Be quick, Marina, or we shall be called away to say good-bye before you have finished. The carriage has already been ordered. - Вы скорее, Марина Тимофеевна, а то сейчас позовут прощаться. Уже приказали лошадей подавать.

Марина (старается мотать быстрее). There's only a little RIGHT.Немного осталось.

Телегин . They are going to Kharkov to live.- В Харьков уезжают. Там жить будут.

Марина. They do well to go.- И лучше.

Телегин. They have been frightened.. It seems, Marina, that fate has decreed for them not to live here. Фатальное предопределение.- Напужались:

Налегке уезжают. Значит, Марина Тимофеевна, не судьба им жить тут.

Не судьба:

Марина. And quite rightly. What a storm they've raised this afternoon - - and all that shooting - срам один!- И лучше. Давеча подняли шум, пальбу.

It was shameful!

Телегин. It was indeed. The scene was worthy of the brush of Ayvazovsky.- Да, сюжет, достойный кисти Айвазовского.

Пауза.

Марина. Now we'll have things as they were again: breakfast at eight, dinner at one, and supper in the evening; everything in order as decent folks, as Christians like to have it. (Со вздохом.) It's a long time since I have eaten noodles, old sinner that I am.- Опять заживем, как было, по-старому. Утром в восьмом часу чай, в первом часу обед, вечером ужинать садиться; все своим порядком, как у людей: по-христиански:

Давно уже я, грешница, лапши не ела.

Телегин. Yes, we haven't had noodles for ages. As I was going through the village this morning, Marina, one of the shop-keepers called after me, "Hi! you hanger-on!" I felt it bitterly, I can tell you.- Давненько:

Сегодня утром, Марина Тимофеевна, иду я деревней, а лавочник мне вслед:

"Эй, ты, приживал!" И как мне горько стало!

Марина. Don't pay the least attention to them, my dear; we're all "hangers-on" in God's eyes?- А ты без внимания, батюшка. Все мы у Бога приживалы.

II Ведущий. Та же комната и те же лица плюс Войницкий и Астров. Они просят Марину и Телегина удалится, чтобы те не мешали им выяснять отношения.

По двум канатам спускаются сверху Войницкий и Астров и качаются друг подле друга.

Войницкий. Leave me alone! (Марине и Телегину) Go away! Go away and leave me to myself, at least for an hour.- Оставь меня. Уйдите отсюда, оставьте меня одного хоть на один час!

Телегин. Yes, yes, Vanya.- Сию минуту, Ваня!

Марина. The gander cackles; ho! ho! ho!- Гусак: го-го-го!

III Ведущий. Та же комната. Из действующих лиц остаются Войницкий и Астров.

Доктор просит дядю Ваню вернуть обратно украденный морфий, но никакого забвения взамен не обещает.

Телегин и Марина по металлическим конструкциям уползают со сцены.

Войницкий. Leave me alone!- Оставь меня!

Астров. I would, with the greatest pleasure. I ought to have gone long ago, but I won't leave you until you have returned what you took from me.С большим удовольствием, мне давно уже нужно уехать отсюда, но, повторяю, я не уеду, пока ты не возвратишь того, что взял у меня.

Войницкий. I took nothing from you.- Я у тебя ничего не брал.

Астров. Да?- You didn't?

Качаются на канатах.

Войницкий (пожимая плечами). Strange! I attempted murder, and am not going to be arrested or brought to trial. That means they think me mad.

(Злой смех.) I saw you kiss her; I saw you in each other's arms!Странно.

Я покушался на убийство, а меня не арестовывают, не отдают под суд.

Значит, считают меня сумасшедшим. Я видел, видел, как ты обнимал ее!

Астров. Yes, sir, I did kiss her, sir; so there. (Делает нос.)- Да-с, обнимал-с, а тебе вот.

Войницкий. Well, I am a madman.- Что ж, я сумасшедший.

Астров. That line's old as time! You're not mad; you're simply a ridiculous fool. You're full of beans. I used to think every fool was out of his senses, but now I see that lack of sense is a man's normal state.

You're perfectly normal.- Стара шутка. Ты не сумасшедший, а просто чудак.

Шут гороховый. Прежде я всякого чудака считал больным, невменяемым, а теперь я такого мнения, что нормальное состояние человека - это быть чудаком. Ты вполне нормален.

Войницкий (закрывает лицо руками). Oh! If you knew how ashamed I am!

What can I do? What can I do?- Стыдно. Невыносимо. Что мне делать? Что мне делать?

Астров. Nothing.- Ничего.

Войницкий. If I could only wake some still, bright morning and feel that life had begun again. Tell me, tell me how to begin, what to begin with.- Проснуться бы в ясное тихое утро:Начать новую жизнь: Подскажи мне, как начать: с чего начать.

IV Войницкий поет "Балладу о тех, кто "под" и "над"

Войницкий Устроен так людской наш род - шельмует брата брат.

Когда один уходит "под", другой взлетает "над".

• Предыдущая
• 13/16
• Следующая