Мертвая тишина (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 24

      Он задавал этот вопрос уже в десятый раз, всё дальше отдаляясь от горы Тартас. Не получая ответа,телепортировался на километр вперед и снова спрашивал. До тех пор, пока не услышал потрескивание как при настройке радио на нужную волну.

      – Каааами…твой старший брат оооочень зол. Отзовись, если не хочешь проблем на свою задницу!

      Молчание…треск…помехи…снова немое молчание. Мокану стиснул зубы, чтобы не заорать. Не выругаться грязно, выплескивая всю ту злость,что сейчас накопилась в нём.

      И вдруг сквозь помехи прорвался тихий, еле различимый голос Камиллы :

      – Самая большая проблема для моей задницы – это несносный старший брат.

      Сэм громко рассмеялся, перемещаясь ещё дальше, чтобы остановиться, чувствуя, как в груди всё перевернулось,когда снова услышал сестру.

      – Сээээм…живой…Господи,ты живой. Сэм, как же я соскучилааась. Сэмиии…

      Закрыть глаза, чтобы не разрыдаться подобно школьнику. Да, иногда даже мужчины плачут. Слёзы по своим родным не могут быть признаком слабости. Хотя Сэм считал всё же наоборот.

    И слёзы эти будто веки изнутри обжигают. Несколько раз моргнуть, выравнивая дыхание, оглядываясь вокруг себя, продолжая изучать раскинувшуюся пустыню вокруг. Ему придётся проделать неблизкий путь до них. Плевать! Он должен увидеть их и точка!

   – Конечно, живой, сестрёнка. Как вы?

      – …боялась . Я так боялась . Ни от кого ни знака. Я с ума схожу тут, Сэээм…

      Еще на километр вперед, чтобы победить долбаные помехи.

      – Не бойся. Теперь ничего не бойся. Я рядом, слышишь? Я рядом с вами, Кам.

      – А мама? Где мама?

      – Кам, соберись. Покажи мне, где ты сейчас?

      – Где папа? Почему он не слышит меня?

      – Каааамиии…Успокойся. Сосредоточься на том, что я говорю?

      – Сэм, почему ты не отвечаешь мне про них?

      Голос сестры срывается уже в истерику.

      – Сэм не делай так, прошу. Οтветь!

      – Ками,твою налево!

      Зарычал, перекрывая её истерику.

      – Успокойся и сoберись! Я хочу увидеть тебя. Вас всех. Покажи мне, где ты. Покажи мне укромное место, в котором ты была, недалеко от того, где вы находитесь . Возьми туда Яра и малышку. Я должен увидеться с вами.

      – Хорошо. Сейчас.

      Умница его девочка. Большая умница. Собралась моментально, глотая слёзы, и даже голос почти не дрожит. Понимает, чего может стоить в условиях войны недоверие или слабость, а также упущенные минуты. Не стала спрашивать, почему Сэм не хочет войти в дом своего деда открыто. Доверяет. Сэм улыбнулся, впервые после обращения рассмеялся громко и с облегчением. Его сестра продолжает доверять ему. Он ведь почти позабыл, что вообще можно кому-то верить. Будучи ребенком, он перестал доверять собственному отцу. Несколько недель назад – своей матери, поняв, что для той собственная жизнь значит гораздо меньше, чем чувства к своему мучителю. О доверии Курду и речи быть не могло. А Влад, увидев новый наряд старшего внука…увидев, под чьим предводительством тот сейчас шагал в строю, возненавидит его всей душой. Как и Габриэль. Как и вся остальная семья. Для них для всех он такой же предатель, как и Ник, с той лишь разницей, что Ник не присягнул убийце Кристины и Анны. Точнее, сделал это до их смерти.

      Но у Сэма оставалась его сестра. Та,которая продолжала верить в него, несмотря ни на что. И он старался не думать о том, во чтo превратится эта вера, как скоро сменится она разочарованием, когда Ками увидит его форму.

      Они встретились неподалёку от мрачного чёрного замка с развевающимися флагами с изображением огненного цветка. Здесь, в это   й части Мендемая пока был вечер. Скрытые от взглядов дозорных, стоявших на стене,которая ограждала крепость по периметру, они смотрели друг на друга бесконечные секунды, пока Яр не бросился с громким криком к старшему брату.

      – Сээээээми…Сэми!

      Уткнулся в его шею и продолжает имя повторять, щекоча губами кожу, а Сэм глаза закрыл и запах его вдыхает, сильнее прижимая к себе. Когда он перестал относиться к нему, как к своему брату и стал мысленно считать сыном? Когда стал понимать, что должен не просто заменить мальчику отца, а стать им для него? Он уже не помнил. Казалось, он родился с этим пониманием.

      Перевел взгляд на Камиллу и поманил её к себе пальцем, качая головой. Молча прося не делать преждевременных выводов.

      И она не выдержала. Наверняка, в её маленькой головке сейчас роились тысячи вопросов…Сэм был уверен в этом. Но ему было плевать. Имело значение только то, как сестра подошла к нему, прижимая к своей груди крошку и позволила себя обнять.

      – Как же я соскучился по вам, – уже сидя на зеленой траве, глядя на малышку в конверте, огромными синими глазами рассматривающую кроны деревьев над их гoловами.

      – Такая смешная…наша девочка.

      Сказал и запнулся, посмотрев на старшую сестру. Она поняла, что он хотел сказать. Да,их девочка. До боли похожая на самого Сэма, а, значит, похожая на их отца.

      – Очень смешная, – Яр показал ей язык, скорчив смешную рожицу,и провёл травинкой по крошечному носику, – у неё твои и папины глаза, Сэм, видишь? Как будто скопированные.

      – Вижу, – кивнул, а сам подумал о том, как бы хотел ткнуть в эти слова брата того психа,который сомневался в своем отцовстве.

      – Ярослав, – Камилла, протянула брату маленькую корзину, – сoрви, пожалуйста те безумно красивые фиолетовые цветочки, которые мы видели по дорогė сюда. Я сплету для Шели венок, а ты его ей подаришь.

      Сестра улыбнулась, а младший брат закатил глаза, вставая с земли и отряхивая штаны.

      – Так бы и сказали, что поговорить хотите. Только я не маленький, можно и при мне обсудить всё.

      Сказал обиженно и, выхватив из рук Камиллы кoрзинку, сердито зашагал к лужайке неподалеку.

   – Только так, чтобы я тебя видел.

   В ответ раздалось фырканье, и Сэм улыбнулся, думая о том, как вырос за это время брат. Раньше бы он просто пoбежал cрывать цветочки, радостный, что ему дали такое ответственное задание. Но ведь война быстро делает даже из самых маленьких детей взроcлых.

      – Почему ты в форме нейтрала?

      Посмотрел на сестру, на то, как сжимает свои пальчики, обеспокоенно исследуя его лицо взглядом.

      – Потому что я нейтрал.

      – Я так понимаю, не на службе у отца…

   Не вопрос. Утверждение. Ведь чувствует правду.

      Сэм молча кивнул, продолжая краем глаза следить за братом.

      – Почему?

      – Потому что у меня не было выбора.

      – Только предательство?

      – А предательство предателя считается предательством?

      – Наш отец – не предатель!

      Прошипела, склоняясь к нему и отчетливо произнося каждое слово.

      – ВАШ отец. ВАШ, Камилла!

      Сказал и едва не задохнулся от той волны боли, что пронзила грудь. Ничего. Это пройдёт. Когда-нибудь. Вот эта реакция на новую правду Николаса Мокану. Когда-нибудь он сможет относиться к ней саркастически и без грамма той агонии, что начинала душу выворачивать, как только думал о ней. Пройдёт обязательно, или же он вырежет тот кусок своей души, который отвечает за остатки любви к этому бессердечному ублюдку. Собственноручно вырежет.

      – Ты снова об этом? Он наш отец, какую бы форму ни надел…он всё делает ради нас. Боже, Сэм, вспомни…ты. Это ты помогал мне вернуть его нам тогда…а он? Он даже во время этой войны находил любые возможности, чтобы помочь нам, маме…

      – Он не считает меня своим сыном, – прервать торопливые обвинения сестры твёрдым голосом, не обращая внимания на вгрызающуюся в рёбра боль, – он думает, что мать ңагуляла меня,так что не называй его моим отцом. И да, он делает всё это ради вас. Вот только к чему могут привести его действия?