Сказка Андерсена - Катасонова Елена Николаевна - Страница 8
- Предыдущая
- 8/12
- Следующая
Уйму стихов помнит Аленка, но ни один не пролезет сейчас через пересохшее горло. А если пролезет, кто знает, что из того получится? После истории в музыкальной школе она ни за что не ручается. Была бы хоть Ира рядом, хоть бы ждала ее там, внизу!
Аленкины глаза стремительно наполняются слезами.
Скорее отсюда, бегом, вот только ноги не слушаются... И тут рядом с ней оказывается Дмитрий Михайлович - да он вовсе и не старик, почему это ей казалось, что он старик? Он кладет руку ей на плечо, легонько подталкивая, .ведет к столу.
- Сережа, уступи девочке место. Садись, Леночка, не стесняйся. Как твоя фамилия, адрес? В какой ты учишься школе?
Неужели ее записывают в кружок? Просто так, без экзаменов?..
- Мы тут как раз подумываем о спектакле...
"Снежную королеву" читала?
Аленка кивает.
- Перечитай до вторника, хорошо? Во вторник соберемся здесь, во Дворце, и поговорим о сказках, об Андерсене. Придешь?
Да разве может она не прийти!
- В семь часов ровно, смотри не опаздывай, как сегодня! Небось прямо с пляжа?
Дмитрий Михайлович заговорщически ей подмигивает, и Аленке становится весело. Все встают, двигают стульями, теснятся вокруг Дмитрия Михайловича. Так не хочется уходить, но, наверное, надо? Не очень решительно направляется Аленка к двери, но; этот человек все понимает.
- Леночка, - окликает он ее, и Аленка останавливается и смотрит на Дмитрия Михайловича с робкой надеждой. - Ты не очень спешишь?
Никто из учителей, никто вообще из знакомых ей взрослых никогда так, на равных, с ней не разговаривал.
- Не очень, - неуверенно отвечает она.
- Тогда пойдем с нами! Ребята всегда провожают меня домой. Леша, что ж ты не приглашаешь?
Какой же ты после этого староста?
Они гурьбой выходят из Дворца пионеров. Дмитрий Михайлович, утонув в ребятах, шагает по улицам буйно цветущего города, спускаясь к реке, к прохладе, к своему дому, где его ждет любимая женщина. Они все вместе входят во двор - пора уж прощаться, - а во дворе под огромной липой за чистым деревянным столом, на котором таинственно светится керосиновая лампа и стоит большущий, на ведро, самовар, сидит и ждет их Татьяна Федоровна.
- Митя, наконец-то! А я боялась - вдруг ты один, без ребят? Видишь, что я надумала? Будем сейчас пить чай, вечер-то какой чудесный! Садитесь, садитесь...
Чуть смущаясь, все чинно рассаживаются по лавкам Татьяна Федоровна наливает в стаканы и чашки чай, угощает гостей бубликами с вареньем; под столом тычется в ноги, обнюхивая тапочки и сандалии, несколько озабоченная таким нашествием Бобка. Потом она выходит из-под стола и ложится поодаль, задумчиво и меланхолично положив морду на лапы. Она лежит и вместе со всеми слушает, как Дмитрий Михайлович, не удержавшись, не дожидаясь вторника, описывает удивительную жизнь одинокого сказочника - мечтателя и фантазера.
Аленка сидит затаив дыхание, оставляет даже варенье в прозрачной розетке. Тонет в темноте пышная липа, вьется над лампой бесчисленная мошкара, завораживая, усыпляя, пахнут цветы и травы... Неужели и ей дадут роль? Нет, этого не может быть: она ведь новенькая. А может, дадут, хоть самую маленькую, крошечную? Надо спросить у мамы - мама, конечно, знает, надо похвастаться перед Ирой - вот удивится! А то фасонит со своей скрипкой: уставится в ноты, будто действительно понимает что-то в этих крючках и точках...
Аленка не мигая смотрит на лампу и мечтает, мечтает... А дома у нее беда.
Глава 8
Мама лежит на постели багровая, с чужим, одутловатым лицом. Губы сухие, глаза блестят, волосы липкими прядями разбросаны по подушке.
- Петя, а как же мы? Как же девочки, Петя?
- Бредит...
Ефросинья Ивановна, ближняя их соседка. Подпершись, сидит у дивана, жалостливо смотрит на мать.
Ира испуганно замерла у окна. Дверь без конца отворяется, входят-выходят соседки.
- Ну что?
- Сейчас будет.
Борис Васильевич, муж тети Фроси, сбегал уже в аптеку и вызвал оттуда "скорую".
- А-а-а, явилась, - хмуро бросает Аленке всегда такая ясная, добрая тетя Фрося. - Ступай к нам, поешь чего-нибудь.
- Не хочу...
- Ступай, говорят, - топает ногой тетя Фрося, и Аленка пятится к двери.
В соседней комнате она с трудом глотает остывшее уже пюре, запивает пюре тоже холодным чаем.
Света, тети Фросина дочка, о чем-то спрашивает, но Аленка не отвечает: она прислушивается к шагам в коридоре - когда же придет врач? Соседки ходят и ходят, и все к ним, к матери, - слышно, как отворяется-затворяется дверь.
Что-то происходит с Аленкой: перед глазами стоит еще деревянный струганный стол под старой липой, на столе самовар, лампа, тихая женщина наливает чай Но это было так бесконечно давно, может, не было вовсе, а приснился Аленке сон или читала она книгу Все растворилось в страхе, съежилось и поблекло, стало маленьким и далеким, как в перевернутом бинокле, который тогда, в театре, дала ей мама. Аленка посмотрела в оконце и увидела далеко-далеко крошечную сцену, а на ней кукольные фигурки актеров...
Она встает и, не понимая, что там говорит Света, идет к маме. Мамины руки шевелятся без устали, бегают беспокойно по одеялу - что-то ищут и никак не могут найти, - голова мотается по подушке - к стене, от стены, снова к стене.
- Петя, Петенька, какая тоска...
- Аня, милая, выпей водички, авось полегчает...
Тетя Фрося наклоняется над матерью, поднимает ей голову вместе с подушкой, подносит к губам чашку с водой:
- Попей, Анечка...
Но зубы стиснуты, губы сжаты, вода проливается на подушку. Фрося растерянно глядит на соседок.
- Давай переверну, - приходит на помощь Пелагея Ильинична.
Она переворачивает и взбивает подушку, горько вздыхает:
- Господи, жар-то какой! Укатали Сивку крутые горки...
От этих непонятных и страшных слов Аленка тоненько плачет, и тут же, только громче, начинает плакать Ира.
- Цыц вы, кликуши! - Борис Васильевич сердито смотрит на Пелагею Ильиничну, неловко гладит Аленку по голове. - Ну чего вы, чего? Ну, заболела мать, вылечат!
Приедет доктор и вылечит... Коли надо, так и в больницу...
А вы тут с нами, у нас, верно, Фрося?
- Господи, да а как же? - машет рукой Фрося и тоже всхлипывает.
- Предыдущая
- 8/12
- Следующая
