Очертя голову, в 1982-й (Часть 2) - Карлов Борис - Страница 20

• Предыдущая
• 20/45
• Следующая

Однако, пора уже рассказать главное.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Бесцеремонное вторжение

на территорию,

строго охраняемую государством

В одном ещё убережённом от прогресса цивилизации уголке природы Подмосковья, на огромном участке восхитительного соснового бора располагалась одна из самых лучших и желанных правительственных дач. Не самая богатая во всём государстве, но достаточная для того, чтобы товарищи по партии, обделённые таким счастьем, о ней ничего не знали. И хотя участок (4 га) находился неподалёку от города, полчаса езды на хорошем автомобиле, приблизиться к нему человеку непосвящённому было непросто. Даже поворот на шоссе, ведущего в сторону заповедного местечка, контролировался специальным постом ГАИ. Ещё дальше, за поворотом, находился блокпост с охраняемым военными шлагбаумом.

Дорога с нездешним идеальным покрытием вела к железным краснозвёздым воротам, которые по сигналу с поста ГАИ распахивались военными, и машина, не сбавляя скорости, влетала на заповедную территорию.

По обе стороны от ворот, уходя далеко в лес, тянулась бетонная стена с колючей проволокой. Выстроившийся наряд караула отдавал честь проезжавшим, и ворота снова закрывались.

За стеной продолжался тот же лес, но ещё более густой и ароматный, как будто заботливо ухоженный и политый, с зарослями цветов на полянах, с весёлым щебетанием сытых птиц.

Вот слева от дороги показался добротный двухэтажный дом с островерхой черепичной крышей. Он похож на картинку из книги сказок. Но машина, не сбавляя скорости, катит дальше: это пока только дом для обслуживающего персонала. Вот небольшое кирпичное здание котельной с высокой железной трубой, растянутой с четырёх сторон тросами. Здесь, так же как и в карауле, несут службу солдаты спецвзвода под командой офицера КГБ и армейского прапорщика. В свободное от нарядов время они поступают в распоряжение персонала - столяра, садовника, кухарки, полотёра или прочёсывают территорию, собирая лишние сухие листья, шишки и сухие ветки; другого мусора здесь не бывает.

Вот дорога идёт под уклон, машина скатывается в болотистую низинку, комариное царство, но метров через сто снова взлетает вверх, ещё выше чем раньше, и тут у случайного гостя может перехватить дыхание: с пригорка открывается вид на сверкающее лесное озеро, обрамлённое вековыми соснами над гигантскими каменными валунами.

Чуть в стороне от песчаного пляжа, опираясь портиком о белоснежные колонны, стоит отстроенный заново на дореволюционных руинах прошлого графский особняк с серпом и молотом на месте родового герба.

Проходит час, другой, и в имении новых хозяев наступает вечер. В озере, всплёскивая то там, то здесь тихую, будто нарисованную, гладь, резвится в нагретой воде рыба. Заходящее солнце рассветило малиновым цветом листву одичавшего яблоневого сада.

В доме с колоннами зажигаются окна. Сначала кухня, потом гостиная и столовая. Потом, после ужина, - кабинет на втором этаже; ещё позднее спальня.

Ещё более бесцеремонное вторжение,

не сравнимое с предыдущим

- Может быть, ты помоешься перед сном? - проговорила Людмила Каримовна, обращаясь к мужу. Она сидела на краю кровати и не спеша растирала руки кремом. На ней была надета розовая ночная рубашка из тонкой полупрозрачной ткани; на голове, поверх бигуди, сидел такого же цвета чепец.

Павел Андреевич, уже в трусах и в майке, с задумчивым видом остановился возле постели, послушно повернулся и направился в ванную комнату.

- Дружок, ты чем-то озабочен сегодня? - повысила голос Людмила в сторону приоткрытой двери. - Нельзя так много думать, необходимо обязательно давать голове отдых. Занялся бы каким-нибудь спортом... Борис играет в теннис - и посмотри, какой у него здоровый вид!

Людмила продолжала о чём-то размеренно болтать, а из ванной доносилось журчание воды и шорканье зубной щётки. Поплескавшись, Павел Андреевич закончил свой вечерний туалет, обтёрся пушистым полотенцем и снова направился к кровати.

- Там, на полке... захвати мне "Сокровища Лувра", - попросила Людмила, уже утопавшая в пуховой перине под одеялом.

Однако Павел Андреевич проигнорировал её просьбу, решительно направился к своему месту, сбросил тапочки и залез под своё одеяло. Супруга посмотрела на него вопросительно.

- Мне нужно с тобой серьёзно поговорить, - произнёс муж, озабоченно глядя в потолок.

Людмила Каримовна ещё за ужином заметила, что супруг немного не в себе. На все вопросы он отвечал невпопад, намазал блин горчицей вместо мёда, с задумчивым видом его съел. После чая долго сидел запершись у себя в кабинете.

- О чём же? - большим пальцем Людмила подтянула кверху мужнин кончик носа, сделав из него пятачок.

Павел Андреевич мягко, но решительно отвёл руку и повернулся к жене, провалившись локтём в перину.

- Людмила, сегодня я получил странное и встревожившее меня после здравого размышления послание. Письмо написано вскоре после похорон Лёни, и ещё две страницы вложены совсем недавно.

Протянув ладонь, Людмила молча потребовала письмо.

- Погоди, это очень серьёзно. Разумеется, поначалу я решил, что это мистификация, но чем больше я думаю...

Раздражённая неповиновением, Людмила Каримовна холодно произнесла:

- Дай сюда письмо.

Павел Андреевич расстегнул кожаную папку для бумаг и протянул жене шесть машинописных листов бумаги.

- Конверт.

Получив конверт, Людмила Каримовна внимательно его осмотрела. Затем стала читать письмо. Её лицо приняло сначала насмешливое, затем сосредоточенное, а затем, под конец, растерянное выражение. Супруг искоса следил за её реакцией.

Закончив, Людмила ещё раз бегло просмотрела листки и, повернувшись к мужу, сказала:

- Этого не может быть. Они этого не могут знать.

Павел Андреевич налил себе молока из стоящего на ночном столике кувшина. Медленно выпил, утёр губы расшитой салфеткой.

- Пуся, они знают. Они знают всё, что здесь написано, и ещё многое другое.

- Ты должен их найти.

- Должен найти... Пуся, я уже никому не могу доверять. Юра уже генеральный; я не могу к нему обратиться; из Комитета вообще ни к кому нельзя...

• Предыдущая
• 20/45
• Следующая