Кесарь земли русской. Трилогия (СИ) - Высоченко Александр Валерьевич - Страница 82

На закате помощники жреца разожгли четыре костра по краям полянки и начали складывать поленья возле ног Мирины.

Действие зелья уже закончилось, и Мирине было холодно, очень холодно, её губы посинели, но они постоянно что-то повторяли.

Жрец подошел к девственнице и подняв голову в небо вгляделся, звёзд еще не было, но уже скоро они появятся. Есть время послушать мольбы и стоны, есть время насладится муками жертвы. Жрец наклонил голову к устам девственницы и спросил, что говоришь ты служанка Сварога.

Синие губы девушки раздвинулись и она прошипела как змея - он вас найдет, он вас накажет.

- Кто, кто нас найдет? - жрец наклонил ухо ближе к лицу жертвы.

- Он, он Сварог.

Сквозь потрескивание ветвей сухого валежника, что горели в кострах и завывание ветра жрец услышал мерное похрустывание снега, он повернулся, но ничего увидеть не смог, костры, костры горели по периметру поляны, и не было видно ничего за стеной огня.

- Вот уже хозяева леса пришли за твоим жаренным мясом - пробасил жрец поворачиваясь к девушке - Мормагон, давай факел.

Жрец начал бубнить слова молитвы, он на самом деле боялся Сварога, ибо Сварог страшный бог, покровитель кузнецов, создатель огня. Сварог создал огонь, но вечный огонь никому не был нужен и тогда пришел Велес, что взбаламутил воду, смешал её с огнем, добавил в эту бушующую стихию земли и создал жизнь. Именно Велес является истинным богом, что сотворил жизнь на земле, а не эти слабаки Макошь и Сварог. Но Велеса боялись как создателя хаоса, поэтому жрецы совершая жертвоприношения говорили всем, что жертву требует сам Сварог, а глупые людишки подчинялись.

Сотни жертв были сожжены за последние годы. Чтобы отвести напасть от родов венедских, напасть сама зло, дикие племена Хунну.

Но сожжение людей и жертвы - это всего лишь способ взять под свой контроль племена дикарей. После этого обряда, дикари болотные будут носить жрецам все, все что только потребуется, чтобы не обидеть богов, иначе, если боги обидятся, то жрецы именем богов опять потребуют жертву. И эта жертва должна бить крови вождя, только так можно запугать людей и превратить их в стадо. Стадо коров, которое доят два раза в день. А если корова перестает давать молоко её режут на мясо.

Жрец протянул руку в сторону своего прислужника - факел Мормагон - дай факел.

И вдруг из пламени костра появился сияющий воин и вонзил меч в шею Мормагона, а потом резкая боль пробила разум жреца. Он опустил взгляд и увидел лежащую на снегу руку, а воин в блестящих доспехах несколькими движениями зарубил еще одного последователя.

Стоящие возле своих костров прислужники бросились с посохами на воина, но он играючи отбил удары огромных дубин и одним движением руки срубил голову первому нападающему, а потом рубанул по ноге второму. Крик боли не успел заполнить тишину поляны, а меч уже опустился на голову падающему человеку без ноги.

Миг, всего миг и несколько размытых движений воина в блестящих доспехах и четверо прислужников Велеса упали обильно поливая снег собственной кровью. А потом из за костров появились воины. Их было десять, они окружили поляну и остановились, а тот самый, что пришел из огня направился к жрецу.

Это было просто, боя не было, была казнь. Казнь мерзких существ, что собирались сжечь маленькую девочку. Она была привязана как Жана Дарк к столбу стоявшему посредине поляны, а у ног девочки были навалены поленья и ветки. Вот извращенцы, чертовы, дров было мало. Слишком мало чтобы сжечь человеческое тело. Я это знал, я уже много сжег тел на погребальных кострах и своих воинов и вражеских. А этот костер причинил бы жертве только только боль и страдания, бедная девочка мучилась бы заживо сгорая очень долго, а эти извращенцев упиваясь криками и мольбой жертвы по тихонько подбрасывали бы поленья, читая свои мерзкие молитвы.

Я подошел к человеку, что стоял возле столба с выпяченными глазами и сжимал культю отрубленной руки.

- Что жрец? - оскалился я - ты любишь огонь? Так тому и быть, гореть тебе мразь в гиене огненной. Я повернулся к воинам, отвяжите девку эту мразь привяжите к столбу.

Девчонку отвязали, а она что то бубнила не переставая - дайте ей одеться и посадите к костру, обыщите тут всё, следы проверьте.

Когда привязали дрожащего жреца к столбу мои арбалетчицы притащили старую беззубую бабку.

- Вот князь - сказала одна из воительниц, нашли в шалаше, вон там.

- Больше никого? - спросило я.

- Больше следов нет, мы все обыскали.

Я подошел к бабке, а та зашипела как змея и протянув в мою сторону руку начала визжать. Из её вонючего рта никогда не знавшего ни зубной щетки ни зубочистки пошла слюна и пена. Фу мерзкое создание.

- Ты, ты, отродье демонов - провизжала старуха - изыди в ирий, демон и бабка как то резко бросила руку в мою сторону.

Мой меч был опущен вниз в правой руке и я от испуга, а может чисто по привычке хлестанул мерзкую старуху снизу вверх по вытянутой руке, а потом одним движением перевернул меч в верхней точке и рубанул ведьму сверху в них по голове.

Меч пропел, наслаждаясь кровью, старуха уже упала на снег лишившись половины черепа, а сталь все гудела, оповещая округу. Разнося весть о том как приятно душе медведя испить крови, хоть и не свежей, хоть и мерзкой старухи, но крови.

Женщины арбалетчицы завороженными глазами смотрели вниз в направлении моего хозяйства и я начал нервничать, что это они так мне на пах смотрят, неужели стояк поймал, а потом и я опустил глаза и увидел свой меч.

Опущенный к земле метал, сверкал под отблесками костров и зловещий рисунок тысячи слоев дамаска переливался и проступал черными пятнами на блестящем клинке. Меч созданий хаоса из какой то фентэзийной игры в этом древнем мире пугал и зачаровывал людей, вводя их ступор.

А загнал меч в ножны, взял головешку из тлеющего костра и подойдя к жрецу посмотрел ему в глаза. А это мерзкое существо пялилось на небо. Я поднял голову и увидел полярную звезду, красота, первая звезда на чистом темнеющем небе, да, красиво, я бросил головешку в кучу дров под ногами жреца и пошел в лес.

Мы уходили в селение Звениславы, а за спиной раздавался дикий крик жреца, костер пожирал его тело медленно, и он орал, дико, как орет раненная свинья, в надежде своим криком изменить судьбу, но судьба она того, предопределена богами.

Опять колода, опять напротив меня два десятка женщин и три дряхлых старика стоят на коленях, а по периметру селения стоят мои латники.

Я второй раз вижу ваш мерзкий род на коленях - произнес я - неужто вам первого раза было мало, неужто вы подумали, что ваш князь не держит свое слово?

Я повернул голову к Звениславе - скажи женщина, кто напал на тебя?

Звенислава опустила голову. Потом сама упала на колени - прости нас князь, это моя вина, люди слабы, они поверили мерзкой старухе, прости нас князь.

- Нет Звенислава, я не имею права прощать предателей, эти люди - я показал рукой на стоявших на коленях людей - эти нелюди отдали члена своего рода на расправу фанатикам. Те кто должен защищать своих до последней капли крови, они опять предали. Господь наш сказал, предавший единожды, предаст дважды.

- Они предали тебя дважды, а я не собираюсь ждать когда эти твари предадут меня второй раз, ибо один раз они уже клялись мне. Если твое сердце наполнено светом, то ты имеешь права прощать, но мое сердце наполнено гневом и скорбью. А посему никакого прощения не будет, укажи виновников или умрут все.

Звенислава медленно, как разбитая годами старуха встала и побрела вдоль своих людей стоящих на коленях. Она шла и дотрагивалась до плеч людям, а те вздрагивали. Сзади Звениславы шли мои воительницы и забирали тех на кого указала рука. Таких оказалось половина селения, одиннадцать женщин.

К веткам деревьев привязали веревки с петлями и тихо, как в кино про белогвардейцев, по одной повесили всех виновниц бунта.

Тела раскачивались на ветру, а люди все еще стояли на коленях.