Заповедник Сказок 2015
(Том 5) - Лебедев Валентин Витальевич - Страница 2

— Итак, вы — Чёрная Маргари, — светским тоном говорит он.

Женщина кивает одними ресницами. Сквозь её пальцы медленно текут чётки.

— А я… скажем, Пьер Гарри, — гость бестактно хихикает. — Говорят, вам ведомы тайны земные и небесные, и что некоторые из них вы совсем не прочь раскрыть, не так ли?

— Кто навёл вас на такую мысль? — спрашивает женщина.

Гость подаётся вперёд:

— Крах «Юнайтед Энжиниринг Траст» так и не состоялся. А до этого старик Болдуэн плавал лечить свои дряхлые кости на континент… примерно через эти воды. Правда, с тех пор роздал полсостояния на приюты и ездит в закрытом экипаже: боится «женщины в чёрном». Что же такого, интересно, вы ему сказали?..

— Почему вы думаете, что я помогу вам?

— А! Вот это разговор! — Пьер Гарри лезет во внутренний карман жилета, достаёт крохотный бархатный мешочек и вытряхивает из него на стол жемчужину размером с голубиное яйцо. — Как вам это?! — он снова вальяжно откидывается на спинку кресла и добавляет с ухмылкой: — И потом, я слыхал, на вас лежит обет не отказывать никому в совете. Жемчужина в сотню тысяч и чистая совесть — чем не выгодная сделка?

Женщина, едва взглянув на драгоценность, пронизывает гостя взглядом из-под тяжёлых век:

— Вы должны знать несколько важных вещей. Первая — я не стану требовать у вас ни вашего настоящего имени, ни даже вопроса, на который вы хотите получить ответ.

Вторая — вы узнаете истину, однако я не могу обещать, что она вам понравится.

Пьер Гарри легкомысленно машет рукой, отметая возражения.

— Уж я найду, что с ней сделать, не беспокойтесь. Готовьте кофейную гущу, донна, или что там у вас?

— Это лишнее… — Женщина поднимается, опираясь левой рукой на край стола, и Гарри встаёт вслед за ней. — Итак, вы действительно хотите узнать истинный ответ на свой вопрос?

— Ещё бы! — гость опять ухмыляется, зубы у него белые и острые.

— Вы уверены?

— Да, да, — он нетерпеливо притопывает ногой. — Это что, ритуал такой — всё спрашивать по три раза?

Донна Маргари напряжённо всматривается в него.

— Нет, это просто желание… иметь чистую совесть. Пусть будет так, как вы хотите, — она по-мужски протягивает руку для пожатия.

Пьер Гарри, мгновение помедлив, касается холодных пальцев, и лицо его в тот же миг искажается.

— Ах ты!.. — хрипит он и внезапно прыжком кидается на неё, вцепляясь в горло. Она, шаря по столу за спиной, успевает нажать невидимую кнопку. Рёв сирены, женщина вырывается, Гарри машет руками, шарит ими по воздуху, будто слепой, затем вдруг, как подкошенный, валится на ковёр. Женщина, обессилев, опускается на колени рядом с ним. Большой шкаф поворачивается, открывая превосходно обставленную палату, оттуда выбегают люди в белых халатах. Дюжие санитары подхватывают обмякшее тело и уносят прочь. Один из врачей заглядывает в лицо женщине и видит, что она что-то шепчет, и из глаз её текут слёзы. «Ora pro nobis»[1], — читает он по губам.

Сокрушённо вздыхая, он находит в ящике стола перчатки и протягивает их женщине. Она кивает в знак благодарности, завершает молитву до конца, дрожащими руками натягивает перчатки и только после этого позволяет себе опереться на его руку.

— Спасибо, Марио, — говорит донна Маргари. — Я в порядке. Позаботьтесь лучше о нём.

Доктор качает головой, но повинуется. Женщина, не пытаясь стереть текущие слёзы, смотрит ему вслед.

Тихо поскрипывают уключины. На тёмной воде пляшут белые блики. Огромный, неподвижный фонарь маяка сияет, как вторая луна — так ярко, что в светлой ночи видны бледные серые тени.

Я ловлю панический шёпот одного из гребцов:

— Храни нас, Святая Маргрета!

Диас кидает было на него кинжальный взгляд, но мне становится интересно. Днём раньше я видел, как этот матрос — совсем юный, из знатного, но обедневшего рода, блестящий выпускник Академии — умолял Диаса взять именно его.

— Что такое, Сезар? — спрашиваю я.

Гребец осекается и замирает, не смея оторвать от меня взгляд. По лицу видно, что он не знает, что хуже: ответить или промолчать. За него отвечает Хиль, который старше его в два раза:

— Так ведь… Чёрная Маргари, Ваше Величество. Всякий знает, если она сглазит, век удачи не видать ни на суше, ни на море.

Диас негромко, но отчётливо хмыкает, выражая свою точку зрения по вопросу. Мне становится смешно:

— А я-то думал, что Кастилья дель Фаро известен как дом дона Торрегоса!

— Так то дон Торрегоса, его и ангелы хранят. Каждый знает, что поседел он в двадцать лет, когда целую ночь бился с дьяволом на песнях за душу Чёрной Маргари. А она была раньше цыганка и колдунья, да и сейчас… — Хиль отвечает почтительно, но явно в душе считает, что сиятельным особам вроде меня пускай закон не писан, а простому человеку о таких вещах лучше не забывать.

Я опять обращаюсь к Сезару: — Так почему же ты не остался?

Он отвечает еле слышно: — На волос колдуньи можно поймать морского змея.

Ещё интереснее!

— А зачем тебе морской змей?

— Говорят, печень морского змея лечит бледную немочь. Матушка у меня, Ваше Величество, — набычившись, отвечает он, и ситуация перестаёт быть забавной: от бледной немочи ещё нет лекарства.

— Сезар, послушай, — как могу, мягко отвечаю я. — Донна Маргари не колдунья, а набожная и достойная женщина, и морских змеев не бывает, это всё вздор. Но много учёных в столице ищут сейчас средство от этой болезни, и как только они найдут его, ты и твоя матушка узнаете об этом первыми.

— Спасибо, — шепчет Сезар, и отводит глаза: в морского змея он явно верит больше.

Мы причаливаем, и я схожу на пристань, навстречу улыбающемуся седому человеку в распахнутом плаще. Его улыбка немедленно отражается на лицах матросов, Диаса и моём, сияя ярче, чем фонарь в руке встречающего. Нас приветствует сам дон Торрегоса. Он хлопает меня по плечу:

— Здравствуй, Фернандо!

Я улыбаюсь ему. Немного на свете мест, где я могу быть просто Фернандо, и Кастильо-дель-Фаро, Замок Маяка, одно из них. Жаль только, что именно сейчас я не могу себе этого позволить.

Мы обмениваемся приветствиями и поднимаемся к замку. Ветер хлопает полами плащей. Китом проплывает в небесах опоясанный огоньками сторожевой цеппелин. Дон Торрегоса, энергично покачивая фонарем, ведёт нас по запутанным галереям, а я всё думаю, как бы получше перейти к делу. Но тут, оборвав хвалебную речь своим виноградникам, дон Торрегоса оборачивается к нам, приложив палец к губам. Мы входим в один из бесчисленных внутренних двориков, наискось расчерченный полосами лунного света. Сидящий на скамье у двери дородный молодец вскакивает и по-матросски приветствует нас. Дон Торрегоса кивает ему, заглядывает в окно через приоткрытый ставень и призывно машет мне рукой. Я тоже заглядываю внутрь и узнаю лицо, так. хорошо известное мне по дагерротипам. Гений, сумасшедший, убийца, головная боль десяти разведок по обе стороны океана безмятежно посапывает на узком ложе, неловко прикрывшись локтём от лунного света. Дон Торрегоса кладёт руку на моё плечо:

— Он никуда не денется отсюда, Ферчо. Пойдём, донна Мар-гари будет рада видеть тебя.

Диас понимает меня с полузнака. Я вернусь сюда утром, но пока этому дворику не помешает утроить охрану.

В небольшой, уютно обставленной зале, озарённой свечами, мягко колышутся по углам тени. За распахнутыми занавесками шумит море. Хрусталь роняет и дробит тёплые блики. Я предвкушаю неторопливый ужин, беседы и музыку. Но хозяйка вместо приветствия вдруг отшатывается, прижимая руку к лицу:

— Ах, Ферчо! Как же мы не видели раньше! Альваро, как же мы не заметили!

Дон Торрегоса вглядывается в меня, и лицо у него вытягивается.

— Да, действительно, — смущённо бормочет он.

Донна Маргари снимает с пояса зеркальце и протягивает мне. Ничего нового я там не вижу — только в уголке глаза, под бровью, тёмная точка. Должно быть, сажа — мы шли на всех парах… Я пытаюсь стереть пятно, но у меня не получается. Ладно, неважно, уж здесь-то можно отступить от правил высокосветского этикета.