Телохранитель её величества. Противостояние (СИ) - Кусков Сергей - Страница 71

Я про себя поежился, особенно от слова «спала». Тайное увлечение нашей королевы как бы не является тайной, но всем на него наплевать. Это не табу, просто обсуждать их многолетнюю связь никому не интересно. К тому же в отличие от дочерей, сама её величество никогда не выпячивала свою «розовую» связь напоказ, делая вид, что она действительно тайная. И действительно, не будь её, кем была бы Железная Сеньора?

- «Кулаки» редко взлетают высоко, - продолжила сеньора Морган. - Потому, как редко бывают незаменимы. А вот личности вроде моего Сережи всегда в цене, и всегда остаются на плаву, если не попадают в совсем уж безысходные расклады Большой Политики.

Надо быть интеллектуалом, Хуан, преданным интеллектуалом. А всё остальное приложится. Понимаешь теперь свои ошибки?

Я медленно покачал головой.

- К сожалению, не до конца, сеньора.

- Ты пытаешься решить проблему кулаками. Раз за разом. Как делал это на районе. Как делал в школе. В обеих школах. Сейчас же от тебя требуются не кулаки, а ум. Мозг. Или ты станешь интеллектуалом и мы будем работать с тобой дальше, или ты так и останешься «кулаком». В таком случае пусть Мишель забирает тебя для своих нужд – нам ты будешь не интересен. Именно для этого я позвала тебя – предупредить. Ты оступаешься, раз за разом, всё дальше и дальше. И последний эпизод – край, предел. Лея терпеливая, держится за этот проект, но если ты её разочаруешь…

- То ничего не будет, - закончил я. – У королевы для меня. Лишь скучная рутина до конца жизни.

Сеньора многозначительно улыбнулась.

Я сидел, молчал. Думал. Она меня озадачила. Но главное, я не мог понять, каких же шагов от меня ждут в итоге? И задал этот вопрос вслух.

- Сеньора, скажите как интеллектуал, «мозг», КАК я могу решить эту проблему без кулаков? Ведь у них на руках козыри в абсолютно любой сфере, на абсолютно любом фронте. Я не могу переиграть их, не могу заткнуть, не могу уронить их авторитет. Наоборот, многие считают меня чужаком и только на основании этого их поддерживают.

- Королева верит в тебя, Хуан. – Глаза сеньоры Морган тепло блеснули. – Почему – не знаю. Но она считает, ты найдешь выход. Именно из такой безвыходной ситуации.

Могу только сказать, что как правило, выходы из безвыходных ситуаций до безобразия просты, проблема в том, чтобы их увидеть. Абстрагироваться, посмотреть на вещи по-другому, и разглядеть, где они прячутся. Это не мои слова, это истины одного из учебников психологии, не смотри на меня такими глазами. Вот и поставь себе эту цель – взглянуть со стороны. А никак не размахивать кулаками.

Я опустил голову. Вновь помолчали.

- Это всё?

Она кивнула.

- Да. У тебя ещё есть вопросы?

Я усмехнулся.

- Вам не жалко было «сливать» ради меня целый взвод хранителей?

Она вновь рассмеялась.

- Я тебе не отвечу. Ты и так знаешь ответ на этот вопрос. Все, можешь идти. – Сеньора активировала перед собой небольшую виртуальную панель, и нажав на голограмму кнопки, вызвала ту хранительницу, что провожала меня сюда. Поднялись.

- И не забывай, мы за тобой внимательно наблюдаем. С первого дня. Хватит биться лбом о стену. – Она снова ободряюще улыбнулась.

- Спасибо, сеньора... – выдохнул я.

Гермозатвор кабинета поднялся. Она вывела меня в приемную, открыла внешние створки, где уже ждала провожатая.

- Лея верит в тебя, Хуан, - подвела она итог аудиенции. - Она ни в кого так не верила. Пожалуйста, не разочаруй её.

Я скупо кивнул, и, не прощаясь, поплелся вслед за провожающей.

Снова вопросы. В количестве, намного превышающем полученные ответы.

* * *

Слишком много информации. У меня не получалось адекватно обработать её всю. Взаимоотношения со взводом, взаимоотношения с «сорок четверками», теперь ещё новая информация, о некой мудрой женщине, поставившей перед неким юношей заведомо невыполнимую задачу, но отчего-то верящую, что тот её выполнит.

Начну с последнего, ибо это единственное, о чем я могу судить наверняка. Я НЕ ЗНАЮ, как решить «проблему 44», как сам себе её окрестил по дороге из управления дворцовой стражи. Не знаю, как сделать это без кулаков. Остался ещё один вариант развития событий, кроме озвученных в кабинете Сирены – очаровать их, влюбить в себя. Всех сразу. И, на мой взгляд, он даже более реален, чем остальные.

Взаимоотношения внутри взвода, естественно, изменились. Стали ещё более натянутыми. Почти все разговоры, даже «о погоде», разом смолкли, наши диалоги с девчонками после моего освобождения из камеры в основном велись о технических вещах – кто последний в душ, куда девалось полотенце и не видел ли кто «те пирожные, что я приносила позавчера». Девчонки не могли найти мне роль в собственном восприятии, не могли понять, какую нишу я буду занимать, и оттого замыкались. Выжидали. Но за стеной настороженного отчуждения я разглядел потепление, и это радовало.

В принципе, и эта стена своим существованием была обязана в большей степени одному-единственному человеку - нашей итальянке. Ревность – страшная штука, особенно профессиональная. Она поняла, что её смещение с поста командира хоть и за горами, но неизбежно. Я показал себя как лидер, как командир, как грамотный стратег и тактик, когда она ничегошеньки не могла поделать, а значит, покажу и в будущем. Да, опыта у меня маловато, и физические данные ещё не вышли на планируемый уровень, и необходимые командиру дисциплины только начал изучать, но итог всё равно будет один. И любые её противодействия бессмысленны.

Остальные же хоть и были в смятении, но в меньшей степени, и поддерживали стену отчуждения в основном только в её присутствии. Особенно порадовали Сестренки, полезшие играть в «обнимашки» в душе, когда мы остались одни, как будто ничего не произошло. И даже позволившие гораздо больше обычного, словно в благодарность за полученное на полигоне удовольствие. Эти пойдут за сильным, - понял я. Любым сильным. Если докажу, что я сильнеё – пойдут за мной. Если она – за ней. И лишние заморочки им до марсианского Олимпа.

Утро принесло новые вопросы, новые ответы и очередной всплеск эмоционального накала противостояния. Мало того, что с моей подачи одна из «сорок четверок» ушла в запас, что с их точки зрения не прощается, мало того, что другая слегла на больничную койку, что не прощается так же, теперь дровишек в огонь подкинула Мишель, заставляя их ненависть ко мне буквально полыхать. Впрочем, по порядку.

Развод прошел как обычно, но под конец на середину вышла стоявшая доселе в сторонке глава нашего заведения, и всё сразу почувствовали напряжение – что-то будет.

- Вчера один из наших младших товарищей, - без предисловия начала она, - во время учебного боя покалечил одну из наших девочек. – Пауза. На Плацу воцарилась идеальная тишина. – Мы можем много говорить о мотивах и причинах этого поступка, что всё произошло не на пустом месте, мы можем говорить о правилах, о наказании или ненаказании сделавшего это, о том, кто когда и как начал первый. Мы можем говорить о многом, но не будем. Потому, что в любом случае это неправильный поступок. Ангелито!

Я сделал несколько шагов вперед, выйдя из толпы. Вытянулся.

- Да, сеньора.

- Ты ничего не хочешь нам сказать?

По рядам прошла волна удивленного шепота. Я и сам не понимал, что происходит Что это, концерт на зрителя, то есть для девочек? Или зритель – я, а остальное - антураж? Да и что говорить?

Говорить, что виноват? Не хочу – не чувствую вину. Не перед здесь стоящими. Говорить, что сорвался, что был приступ? Это неправда, а врать не буду. Да и бесполезно - все, кто надо, видели, что я ОСТАНОВИЛСЯ при зажжении красной лампочки, не ударил. Значит, был в состоянии воспринимать, действительность и адекватно реагировать. Что тогда она хочет?

- Я был не прав, что начал избивать её, сеньора, - громко произнес я. – Это недостойно кабальеро, несмотря на то, что эта сеньорита сделала мне ранеё. Вы это хотите услышать?