Бог Солнца в поисках... суррогатной матери (ЛП) - Памфилофф Мими Джин - Страница 28

— Ты не можешь этого делать.

Он последний раз завернул рукав и ответил:

— Я могу делать все, что моей душе угодно, потому что я Бог.

— Грубый с нездоровым любопытством бог, — проворчала я.

— Я мужчина, берущий удовольствие от жизни.　

Он замолчал и задумчиво смотрел на мое лицо в течение нескольких неловких минут, прежде чем протянул руку и провел большим пальцем по моей нижней губе.

Я еще одно его «удовольствие»?

Мы смотрели друг на друга в течение длительного времени, и не удержавшись, я снова удивилась чертам его лица: полные губы, густые медового цвета ресницы, обрамляющие его бирюзовые глаза, его насыщенная безупречная загорелая кожа, и намек на ямочку на подбородке, покрытом щетиной. А эти волосы.

Каждая прядь была плотной и блестящей. Я хотела бы пропустить их через пальцы, пока Кинич страстно целовал меня и прижимал к его обнаженному, твердому, мускулистому телу….

— Ты точно уверен, что правильно наложил свое маленькое заклинание? — спросила я.

Он склонил голову.

— Конечно. А что?

Я чувствую, как внизу у меня покалывает.　

— Да ничего. — Я встала и отошла, массируя виски. — Может быть, мне нужна минута, чтобы твое заклинание полностью подействовало. — Я почувствовала как на задворках разума, появилась ноющая, пульсирующая мысль, словно я на что-то была рассержена. И опечалена. Действительно, очень сильно опечалена.

— Моя мама! Эти монстры забрали ее. Зачем?

— Точно не уверен, Пенелопа. Но расскажу тебе все, что знаю, так что присядь.

— Я постою. — Быть так близко к тебе очень отвлекает.

— А я хочу, чтобы ты села. — Что-то в его голосе надломило мою решимость.

— Эй! Я думала, ты сказал у меня иммунитет.

— На мой запах и энергию, да. Но не на голос. Сядь. — Я почувствовала, как моя сила воли тает. И теперь мне очень, очень сильно хотелось сесть.

Тьфу! Он даже не пытается честно сражаться.　

— Слушай, — сказала я, — прости, что обвинила тебя в том, что ты бог-шлюшка и простит — это неправильно с моей стороны такое говорить — но это не значит, что я простила тебя за то, что ты использовал на мне свои способности в ту ночь или дальше продолжать использовать их.

Он выгнул бровь.

— Ты в это веришь? Веришь, что я использовал мой «шлюховатый» дар на тебе?

Я кивнула.

— Понятно, — произнес он, потирая подбородок. — То есть ты утверждаешь, что никогда бы не захотела меня по собственной воле.

— Именно. — Ох, это серьезная нагрузка для твоей веры, Пенелопа. Он мог бы лежать в грязи, в навозе и ты все еще хотела бы его.

Не хотела бы.

Хотела!

— Ладно. Да! Да, ты потрясающий. Ты заставляешь мои женские прелести таять, как масло на горячем тротуаре. Но это не дает тебе никакого права быть мистером Властный Сукин сын или использовать голос, чтобы добиться своего.　

Еще одна очаровательная, завораживающая улыбка появилась на его лице.　

— Приму к сведению. Но я воздержусь от… Мистера Властный Сукин сын.　

Ник похлопал по дивану.

Глубоко вздохнув, я все же села.

— Позволь мне начать с самого начала. — Ник начал рассказывать историю, которая могла только быть описана, как самая невероятная, ужасающая, когда-либо рассказанная.

Около восьмидесяти лет назад, его брат Чаам, Бог мужского начала, потерял рассудок и начал заговор с целью уничтожить человечество. И, поскольку, все боги были «предрасположены» (так это назвал Ник) защищать человечество, они не понимали, почему или как Чаам изменился, но они знали, что он обнаружил вещество под названием «черный нефрит».

Чаам и его армия злых жрецов использовали нефрит в самых зловещих делах. Например: они как-то заманили богов в ловушку, отравив воду в тех бассейнах, так называемых сенотах — боги использовали их, как порталы.　

Затем Чаам узнал, что он может измельчить нефрит и ввести его в людей, тем самым превращая их в злых приспешников. Но самое извращенное в этом то, что Чаам обнаружил, что если женщина носит нефрит, то он мог спать с ней и наделать маленьких Чаамчиков. Или Чаамчичек.

Но как оказалось, только первенцы несли гены Чаама — включая любых родившихся первыми детей от последующих поколений. Таким образом, он начал спать со многими женщинами. Если рождались мальчики, он отдавал их в армию Мааскаб.

Женщинам — Пиелам — с другой стороны не так везло; после того, когда они вырастали, их убивали или же использовали в качестве божественно-заряженного биотоплива для его оружия — своего рода черная нефритовая пирамида, которую он построил.

— Он больной. Повернутый, — сказала я. А затем я кое-что вспомнила. — Ожерелье, которое было на мне надето в ту ночь, когда мы были вместе, оно из того же материала?　

Кинич кивнул.

Меня передернуло.

— Ты заставил надеть меня злой нефрит?

— Я так думаю, хотя не помню ту ночь. Нефрит, однако, сам по себе не злой. Это — просто вещество, способное хранить в себе конкретный вид энергии, сверхъестественную энергию. Если ему открыть хорошую энергию, то именно это в нем и будет заточено. То же самое со злой энергией. К счастью, только один знает тайну, как высвободить заряд — Чаам — и он молчит.

— Потому что он упрямый, как ты?

Ник нахмурился.　

— Он не говорит, потому что заперт внутри своей пирамиды под постоянным наблюдением наших человеческих союзников, Учбена.

Это не казалось достаточно сильным наказанием. Он целенаправленно заводил детей, чтобы потом поработить или убить их. Но, возможно, наказание, подобающее его преступлениям просто не существует.

Бедные, бедные женщины.

— Кто-то из его дочерей выжил? — спросила я.

— Да. Они выжили и у них появились еще больше детей. Эмма правнучка Чаама и помолвлена с моим братом Гаем. Но мы считаем, что есть еще Пиелы, разбросанные по всему миру и сотни, заточенные где-то в тюрьме Мааскаб. Мы искали их в течение года, но безуспешно.

И хотя Чаам заключен, его Мааскаб до сих пор на свободе и полон решимости осуществить его желания. Мы надеемся найти всех женщин, пока их не останется совсем. — Его выражение лица вдруг сменил ужас. — Пенелопа, я должен спросить тебя кое о чем. По словам Виктора, они забрали твою мать, а теперь хотят схватить и тебя. Я предполагаю, что вы обе первенцы?

— Да, но…

— Ты что-нибудь знаешь об истории своей семьи?

Нет! Он не говорил… он не мог ничего сказать…

— Это не может быть правдой. Я знала свою бабушку. Она была хорошим, нормальным человеком, которая разводила лошадей на ферме с моим дедушкой в Индиане. Он и моя бабушка умерли, когда я была еще маленькой, но я точно могу сказать, что она не была… другой. Так же, как и моя мама.

— Возможно, они не понимали этого. У нас мало есть что, чтобы сравнить, но вот Эмма не догадывалась, пока….

— Нет! Этого не может быть. — Мое сердце бешено заколотилось.

Ник заправил мне за ухо, выбившейся локон.　

— Возможно, я ошибаюсь, но все знаки указывают на это.

Вскочив, я стала нарезать круги по комнате. Нет! Нет! Невозможно.

— Разве я не могла бы узнать, что твой отвратительный брат был моим прадедом? И… О нет! Ты и я, мы возможно переспали! И ты — его брат! Ты сделал из меня извращенку, виновную в кровосмешении!

Ник встал и вскинул руки в защитном жесте.

— Притормози. Я только называю его братом, точно также как зову Симил сестрой, но мы не связаны кровью. У нас не было ни матери, ни отца.

Я вздохнула с облегчением.　

— Тогда, как ты появился?

Ника съежился от воспоминаний.

— Мы точно не знаем. Просто очнулись в один прекрасный день, примерно семьдесят тысяч лет назад. Осведомленные. Существующие. Симил утверждает, что Создатель сотворил нас, чтобы наблюдать за миром, но я лично не видел и не слышал этого Создателя.

Вдруг я почувствовала слабость. Моему мозгу срочно нужна перезагрузка. Я отступила назад.

Протянув руки, Ник поймал меня.　

— Тебе необходимо поесть.

Он аккуратно уложил меня на диван, подсунув под голову подушку. Я не хотела отдыхать. Я хотела сражаться. Хотела выследить этих тварей и забрать у них мою маму. Но Ник прав, я была голодной и опьяненной.