Бог Солнца в поисках... суррогатной матери (ЛП) - Памфилофф Мими Джин - Страница 59

Томмазо? Он предал её.

— Заприте его, — приказала я двум солдатом Учбен, которые напоминали, почему-то, оленей в свете фар.

— Нам приказали позаботиться о нем, — сказал тот, что выше

Эмма громко кричала.

— Нет! Эта честь выпадет мне. Мне!

Солдаты мялись с ноги на ногу.

— Нет. Нам приказали ухаживать за ним, и забинтовать раны.

Солдат помог встать Томмазо, у которого, казалось, были дни лучше: он очень исхудал и выглядел измождённым. Тёмные волосы были спутаны, а глаза — черт подери, бирюзовые — можно было назвать пустыми.

— Кто? Кто приказал вам о нем заботиться? — спросила я.

Неожиданно Томмазо протянул руку Эмме.　

— Я бы никогда не предал тебя.

Она схватила его.　

— Лжец! В ловушке должен быть ты. Не Гай!

Зак закричал:

— Эмма, он говорит правду. Гай просил передать тебе… если что-то случиться. Томмазо не предавал тебя, он пошёл туда, шпионить, и доказал верность Учбенам.

Эмма застыла.

— Что ты пытаешься мне донести?

Томмазо храбро шагнул вперёд.

— Гай, заставил меня освободить твою бабушку, чтобы завоевать её доверие и вернуть меня в Мааскаб. Но меня поймали, когда я спас эту женщину — они сказали, что она ангел и ставили на ней мучительные эксперименты.

Эм. Ого. Я не уверена, какая часть истории была более шокирующей, освобождение бабушки Эммы или часть про ангела.

Я решила, что это последнее.

— Ангел? Типа мягкие крылья, живёт на небесах и так далее?

Томмазо кивнул. Хм. Так у нас были боги, вампиры, экс-вампиры полубоги (такие как Андрус и Никколо), злые жрецы (Мааскаб), злые вампиры жрецы (Мобскурус) или они теперь мёртвые злые экс-вампиры жрецы?

Думаю, назовём их просто «мёртвыми».

О, да.

Были смертные дочери богов (Пиелы), полубоги Пиел, которые были бессмертны (как Эмма); наполовину вампир, наполовину ребёнок (дитя Никколо и Хелены); экс-бог, который теперь стал смертным (Кинич); человек, который сейчас стал богом, ни черта не имевшем понятия о её смертности и вынашиванием ребёнка от экс-бога (это я, если интересно); леприконы, и — глубокий вдох и выдох — ангелы.

Ну, черт возьми. Теперь единственное, чего не хватает в нашей маленькой паранормальной мыльной опере, это волшебных говорящих животных.

«Ты забыла про единорога Симил».

Интересно, разговаривал ли он.

— Я не верю тебе! — кричала Эмма. Её лицо олицетворяло гнев. Нет, погодите. Угнетение. Не-е-е-ет… Черт! Злость! Я встала перед Томмазо, закрывая его собой, из-за уверенности, что Эмма разорвёт его напополам, как запечённый картофель

— Эмма! Хватит! — закричала я.

— Черт бы его побрал! Как Гай мог мне так врать? Как мог? — кричала она.

Я посмотрела через плечо и ответила:

— Не знаю, Эм.

Но я знала.

Думаю, и Эмма догадывалась.

В конечном счёте, даже боги не могли контролировать свою природу. Обязанности всегда побеждают, всегда будут выше привязанностей. Как и говорил Кинич… Гай — дурак, если верит в их отношения, потому что рано или поздно, он поставит роль Бога превыше, и тем самым разобьёт сердце Эмме. Проклятье. Кинич оказался прав. Я не хотела этого. Хотела верить, что для нас ещё был лучик надежды.

Эмма обошла меня и набросилась на Томмазо.

— И где теперь, мать вашу, моя бабушка?

Он отступил, уворачиваясь от ударов Эммы.

— Эмма, ты должна знать, твоя бабушка, она…

— Где?! Где она, ты ублюдок! И где, черт возьми, Гай?　

Лицо Эммы было краснее свёклы.

Томмазо потупил взор.　

— Последний раз, когда я их видел, они сражались… Гай побеждал. Не знаю, жива ли она ещё.

О боже. Может, Гаю и повезло, что он где-то там застрял. В противном случае, находись он здесь в пустом ангаре с Эммой, она бы развесила по стенам его причиндалы. На лице Эммы все ещё читалась невыразимая ярость. Но она тут же побледнела, напоминая ванильное мороженое, и её вырвало.

Я придержала, чтобы она не упала.

— Ты в порядке, Эмма?

Она медленно поднялась и вытерла рот тыльной стороной ладони.　

— Утренняя тошнота, — пробубнила она.

Ох. Добавляем к списку полу-бессмертную Пиел и полу-божественного ребёнка.

Не зная, что сказать я радостно завизжала. Не самый лучший звук в моей жизни.　

— Вау! Поздравляю, — сказала я. — А Гай знает?

— Э… э… — всё, что произнесла она.

Снова вау. Это превращается в один большой кластер[20].　

— Тебе нужно отдохнуть. — Я повернулась к солдату, который стоял рядом. — Отведи Эмму в её комнату. А его, — сказала я, взглянув на Томмазо, — в больницу.

Солдаты кивнули. Затем, краем глаза я увидела огромного блондина, движущегося в нашу сторону. Он был покрыт грязью и одет во все чёрное.

— Виктор!

Он выглядел так, словно прошёл через огненный обруч из вампиров-Мааскабов.　

— Господи!

Затем я заметила, что в руках он держал женщину. И сердце заполнило тепло.

Это она.

— Ты вернул её, — прошептала я, не веря глазам.

Улыбка на его лице подтвердила это

— Мам, — я погладила её щеку. — Это я. — С трудом она открыла глаза. — Она в порядке? Что они с ней сделали? — спросила я

С глубоким сожалением он ответил:　

— Они пытали её.

Одновременно во мне вскипела кровь, и сжалось сердце. Они пытали мою маму. Какие больные люди могут мучить кого-то настолько милого и доброго. Для чего? Она не могла с ними поделиться никакой информацией, потому что ничего не знала. Единственное объяснение — они делали это ради удовольствия.

Я убила бы всех их, одного за другим.

— Пенелопа? Малышка, это действительно ты? — пробормотала мама.

— Да, это я. Теперь ты в безопасности.

Я заглянула в голубые глаза Виктора. Они были наполнены глубочайшей радостью, я никогда не видела подобных эмоций у человека.

— Как я могу отблагодарить тебя? — спросила я.

— На самом деле, Томмазо спас её

Я застыла. Разве Томмазо только что не сказал, что спас?..

Не-е-е-ет.

Я посмотрела на Томмазо, который теперь стоял около меня. Затем посмотрела на маму, которую держал в руках Виктор. Потом в Томмазо. Затем на неё.

Не-е-е-ет.

Восемь дней спустя. Канун Нового Года

Ад, конечно, не доставляют в ручной пасхальной корзинке, как любила говорить Симил. Нет. Ад был доставлен в виде беспомощности и вопросов без ответов. Кромешный ад ежеминутно и ежедневно призывал думать о том, когда придёт конец и как его остановить, но при этом, не давая ни единой подсказки как можно это сделать.

Почему я это сказала? Простая и элементарная истина заключалась в том, что мы выиграли битву, но не войну. Симил так и не слышала мёртвых, а поскольку люди все время умирали, то значит, их души переходили в другую плоскость бытия. Она сравнивала их с крысами, прыгающими в воду с тонущего корабля. Итак, когда и как наступит конец света? Симил ответить не могла Но мы не сдавались. Не сейчас. Никогда. Мы сосредоточили все ресурсы и силы на поиск любого Мааскаба, уничтожая каждого. У нас было несколько сильных лидеров, но без Гая и Никколо, ведущих воинов, мы больше не были хорошо слаженным механизмом. А походили больше на ржавый трактор, который выполняет свою работу, но медленно и не эффективно.

Итак, после восьми долгих дней душераздирающей драмы (приправленной радостью, потому что мы спасли мою маму — самый лучший рождественский подарок, который я когда-либо получала — и Виктора, которые теперь стал для неё лучшим другом на веки вечные и проводил с ней каждый момент), я поняла, что наши саммиты никуда не денутся.

— Я призываю к двухдневному перерыву. Мне нужен отдых. — Я стояла во главе стола и массировала виски. — Мой мозг — официально каша.

— Есть ещё одна тема на повестке, — сказала Фейт, — прежде чем мы уйдём.

Я слишком устала, чтобы шикнуть на неё за нарушение протокола и не озвученную повестку дня, когда мы только открыли саммит.