Мареновая роза - Кинг Стивен - Страница 42
- Предыдущая
- 42/133
- Следующая
Нет, с ней далеко не все в порядке. Она понимала, что звучащий в сознании голос лжет, он происходит из того участка мозга, в котором еще не рассосался яд Нормана, однако понимание и ощущение часто противоречат друг другу. Она не усидит среди всех этих безмятежных людей, она не выдержит запаха их мыла, лосьонов и шампуней, ее барабанные перепонки лопнут от трескотни их бессмысленных непринужденных бесед. Она растеряется перед официантом, который, склонившись, вторгнется в ее пространство со списком фирменных блюд, — и некоторые, наверное, будут написаны на иностранных языках. А самое главное, она не сможет справиться с Биллом Штайнером — разговаривать с ним, отвечать на его вопросы и постоянно представлять, как ее ладонь прикасается к его волосам.
Рози открыла рот, чтобы сказать ему, что с ней далеко не все в порядке, что желудок превратился в сплошной комок нервных узлов, что будет лучше, если он отвезет ее домой, что поужинать они смогут как-нибудь потом. Затем, как и в студии звукозаписи, она подумала о стоящей на вершине поросшего густой травой холма женщине в мареновом хитоне с поднятой рукой и обнаженным плечом, сияющим в странном свете предгрозового неба. Бесстрашно стоящей на холме над разрушенным храмом, похожим на дом с привидениями, как никакое другое здание, которое ей приходилось видеть. Она представила золотистые волосы, заплетенные в косу, золотой браслет, едва проступающие округлые очертания одной груди, и спазмы в животе постепенно ослабели.
«Я справлюсь и с этим, — подумала она. — Не знаю, смогу ли я есть, но уверена, что у меня хватит мужества, чтобы посидеть с ним в этом залитом светом помещении хотя бы некоторое время. И если мне непременно нужно волноваться о том, что он собирается меня изнасиловать, почему бы не заняться этим позже? По-моему, изнасилование — последнее, что приходит на ум идущего рядом со мной мужчины. Изнасилование придумал Норман, считающий, что все приемники, принадлежащие чернокожим, были обязательно похищены у белых».
От этой простой истины ее охватила необыкновенная легкость. Заметно расслабившись, она улыбнулась Биллу. Улыбка вышла жалкой, уголки губ подрагивали, и все же это лучше, чем ничего.
— Все в порядке, — сказала она. — Чуточку побаиваюсь, вот и все. Вам придется с этим мириться.
— Надеюсь, не я причина страха?
«В самую точку, приятель!» — обрадованно вставил Норман из закоулка мозга, где он жил, словно злокачественная опухоль.
— Нет, дело не совсем в вас. — Она подняла взгляд к его лицу. Для этого ей пришлось приложить некоторые усилия, и она почувствовала, как вспыхнули щеки, однако она справилась. — Просто вы — второй мужчина, с которым я появляюсь на людях за всю жизнь, и если это свидание, то оно первое со времен окончания школы. Говоря точнее, с восьмидесятого года.
— Вот это да! — изумленно покачал он головой. Он говорил мягко, в голосе не ощущалось притворства. — Теперь и я начинаю побаиваться.
Хозяин ресторана — Рози не знала, следует ли его назвать метрдотелем или кого-то другого, — подошел к ним и осведомился, в какой зоне желают гости получить столик: для курящих или некурящих.
— Вы курите? — спросил Билл, и Рози торопливо встряхнула головой. — Где-нибудь подальше от течения, если можно, — сообщил Билл мужчине в смокинге, и Рози заметила, как что-то зеленое — по-видимому, пятидолларовая бумажка — перешло из руки Билла в ладонь хозяина ресторана. — Найдется ли свободный столик в уголке?
— Разумеется, сэр.
Он повел их через ярко освещенный зал под лениво вращающимися лопастями вентиляторов.
Когда они сели за столик, Рози спросила Билла, как ему удалось разыскать ее, хотя уже догадывалась, каким будет ответ. На самом деле ей хотелось понять, почему он взялся разыскивать ее.
— С помощью Робби Леффертса, — признался он. — Робби заглядывает ко мне регулярно, проверяет, не появилось ли что-нибудь новенькое — вернее, старенькое, короче, вы понимаете, что я хочу сказать…
Она вспомнила Дэвида Гудиса — «Все произошло хуже некуда. Пэрри был ни в чем не виновен» — и улыбнулась.
— Я знал, что вы читаете для него книги Кристины Белл, потому что он специально заходил, чтобы сообщить мне об этом. Он очень волновался.
— Правда?
— Робби сказал, что не слышал лучшего голоса с тех пор, как Кэти Бейтс записала «Молчание ягнят», а это кое-что значит: он обожествляет Бейтс и еще одну запись — Роберт Фрост читает «Смерть наемника». У него есть старая пластинка, помните, тридцать три и три десятых? Вся исцарапанная, но голос бесподобный.
Рози ошеломленно молчала.
— И я выпросил у него ваш адрес. Нет, ее выпросил — слишком слабо сказано. Я надоедал ему до тех пор, пока он не сдался. Робби очень чувствителен к занудам. Но, к его чести будь сказано, Рози…
Остальную часть реплики она не уловила. «Рози, — думала она. — Он назвал меня Рози. Я не просила его; он сам меня так назвал».
— Не хотите ли что-нибудь выпить?
У локтя Билла материализовался официант. Пожилой, держащийся с чувством собственного достоинства, он смахивал на университетского профессора литературы. «Профессор, нацепивший средневековое платье с завышенной талией». — Рози с трудом сдержала смешок.
— Я бы выпил чая со льдом, — попросил Билл. — Что вы скажете, Рози?
«И опять. Он опять назвал меня Рози. Откуда он знает, что я никогда и не была Роуз, что на самом деле я всегда оставалась Рози?»
— Мне тоже.
— Два чая со льдом, превосходно, — подтвердил заказ официант и затем процитировал внушительный список фирменных блюд. К огромному облегчению Рози, все блюда имели английские названия, а когда он произнес «лондонское жаркое», она ощутила, как в желудке зашевелился червячок голода.
— Мы подумаем и решим через минуту, — сказал Билл.
Официант удалился, и Билл снова повернулся к Рози.
— Еще два комплимента в адрес Робби. Он предложил мне заглянуть в студию… вы ведь работаете в Корн-билдинг, верно?
— Да, студия называется «Тейп Энджин».
— Ага. Так вот, он предложил мне заглянуть в студию, чтобы мы втроем могли выпить по чашечке кофе после того, как вы закончите работу. Этакий отцовский жест. Я сказал ему, что не смогу заехать, и тогда он заставил меня буквально поклясться, что сначала я позвоню. Я и пытался. Рози, но не нашел вашего номера в справочнике. Он хоть включен в телефонную книгу?
— Вообще-то у меня пока нет телефона, — ответила она, уходя чуточку в сторону от прямого ответа. Разумеется, она попросила, чтобы ее номер не включали в телефонный справочник; это стоило ей лишние тридцать долларов — сумма весьма внушительная для скудного бюджета, — однако она не могла позволить себе роскошь попасть в полицейские компьютерные реестры. По раздраженным репликам Нормана Рози знала, что полиции не позволяется шарить, когда ей вздумается, по спискам не внесенных в справочник номеров так, как она это делает с обычными абонентами. Закон запрещает разглашать номера телефонов, чьи владельцы не захотели включать их в телефонные книги, — это нарушение прав личности на сохранение тайны, от которых добровольно отказываются те, кто соглашается внести свой номер в открытые справочники. Так постановил суд, и Норман, как и большинству копов, с которыми она познакомилась за время супружеской жизни, испытывал непреодолимую ненависть к судам за то, что они мешают им работать.
— Почему же вы не смогли заехать на студию? Вас не было в городе?
Он взял салфетку, аккуратно развернул ее и положил себе на колени. Когда он снова поднял голову, она увидела, что его лицо изменилось, и ей понадобилось еще несколько секунд, чтобы постичь очевидное — он покраснел.
— Знаете, мне просто не хотелось, чтобы наша встреча превращалась в массовый митинг. В компании с человеком невозможно поговорить. А я желал… гм… познакомиться с вами поближе.
— И потому мы оказались здесь, — мягко произнесла она.
— Совершенно верно. И вот мы здесь. — Но почему вам захотелось познакомиться со мной поближе? Почему вы решили вытащить меня в ресторан? — Она сделала паузу, затем скороговоркой проговорила остальное. — Я хочу сказать, что старовата для вас, не так ли?
- Предыдущая
- 42/133
- Следующая
