Я - Даго (ЛП) - Ненацки Збигнев - Страница 43

— Как зовут тебя, господин, и кто ты такой? Видимо ты не убьёшь меня, раз сам любишь свободу и ненавидишь князей да богачей.

— Зовут меня Даго Господин и Пестователь. Родом я из племени великанов спалов, что остались в старинных песнях, но их кровь во мне, поэтому имеется у меня право считать землю эту своею наследственной. Много лет, гонимый Жаждой Деяний, провёл я в пути. Но таинственный голос приказал мне вернуться в земли свои, чтобы народ мой получил давнюю свободу. По пути взял я в пестование своё этого вот, в прошлом монаха, Херима, что был несчастен и томился в рабстве, а еще этого вот юношу, которому грозила смерть или неволя. Ты же — лестк, что на древнем языке спалов означает хитроумный или понятливый. Только слишком уж хитроумным ты себя не показал, раз очутился в моей неволе. Однако, если ты скажешь мне своё настоящее имя, я дам тебе свободу. Если же ты захочешь отдаться в моё пестование, я дам тебе свободу вдвойне.

— Что значит «вдвойне»? — спросил лестк.

— Я могу вернуть тебе меч, топор, щит и коня и позволить уйти. Это будет предоставление свободы в первый раз. Но если ты останешься у меня и будешь рядом со мною, свободу получит и здешний народ. Потому и говорю, что предлагаю свободу вдвойне.

— Меня зовут Палука, и я из рода Палуков, что никогда не признали власти Пепельноволосого. Род наш могучий, но княжеская власть порушила наши грады и многие наши веси. Сохранились мы только в глухих лесах. Все Палуки сделались лестками.

— А известны ли тебе еще какие-нибудь роды, принадлежащие к лесткам? спросил Даго.

— Да. К югу есть несколько родов, что никогда не признали ни власти Пепельноволосого, ни его воинов из Юмно, ни власти его жены Хельгунды и сына Аслака. Сотни людей поддерживают нас, господин.

— Но если вас так много, почему же до сих пор правит Хельгунда с Аслаком? Почему власть у воинов из Юмно? — спросил Даго с издёвкой.

— Пепельноволосые выстроили три настолько крепких града, что никто и никогда их не захватит, разве что кто обладает силой великана. Самый крепкий из них — Гнездо. Мы, господин, умеем сражаться по лесам, но вот град добыть — это уже дело совершенно иное. К тому же нет у нас такого, кто бы собрал нас вместе.

— Выходит, ты понимаешь, что кто-то должен стать во главе и повести в бой?

— Да, господин. Это каждому ясно.

И сказал Даго:

— Если ты понимаешь столько, выходит, что понимаешь всё. Забирай тогда свой меч, щит, топор и коня. Ты свободен.

И как раз в этот миг ослепительный зигзаг молнии прорезал темноту неба над их головами, а через мгновение над лесом прокатился оглушительный гром. Палука поднялся, только ноги его подкосились, и он снова уселся к костру.

— Не позволишь ли мне, господин, остаться здесь до утра? Слишком уж сильно ты меня ударил.

Даго разрешающе кивнул, а потом приказал Хериму и Зифике, чтобы те прикрыли огонь на случай, если разыграется гроза, и польются потоки дождя, в костре осталась хотя бы одна тлеющая головешка. Затем концом ножен своего меча он очертил вокруг всех громадный круг, пробормотал несколько непонятных слов и, укрывшись плащом, сел, не двигаясь. Теперь он выглядел будто вырезанный из дерева или камня.

— Он что, еще и волшебник? — спросил Палука у Херима.

— Искусство чар ведомо ему. Но прежде всего, он — Пестователь, а это означает, что взял всех нас в свою опеку от грозы. Он предложил тебе свободу вдвойне, а ты взял только одну. Дурак ты, Палука.

— Вообще-то, тебе следовало бы отрубить голову, — добавила Зифика. На двор короля аргараспидов, где я служу, давно уже доходили вести о лестках с белыми орлами на щитах. Вы — самое большое несчастье в краю Пепельноволосого. Вы хотите жить свободными, но меняете одно зло на другое. Вы сражались с Пепельноволосым, но победили не вы, а еще более худшая Хельгунда и её сын Аслак. Мы хотели получить помощь против мардов, но если нам удастся их разбить, мы придем за солью сюда, так как здесь скоро не станет никакой власти. Вместе с солью мы отнимем у вас и свободу.

— Он тоже любит свободу, — сказал Палука, указывая на неподвижно сидящего Даго.

— Это так, — согласился Херим. — В стране Свободных Людей он победил ужасного Змея, и за это ему была предложена власть. Но он не принял её и ушёл, потому что господин — человек вольный. Но скажу тебе, в краю Свободных людей я встретил лишь страх и бедность. Господин Даго сделал меня свободным, но я пристал к нему и слушаюсь его приказаний будто раб.

Буря разыгралась не на шутку. Сначала с ужасным шумом прилетел ветер. Своим воем он наполнил весь лес, согнул кроны вековых сосен и дубов, а после этого начал ломать ольшины. Раз за разом небо рвалось молниями, и делалось светло как днём, а затем с оглушительным раскатом грома наваливалась тьма. Вихрь ударил в угли костра. К счастью, мокрые ветви, которыми накрыл его Даго, не позволили пламени разнестись. Человеческие души переполнились ужасом: Палука бил лбом оземь, а закутавшаяся в плащ Зифика, равно как и Херим, тряслась от страха. В конце концов, она подбежала к Даго, встала перед ним на колени и прошептала:

— Спасай меня, господин, от гнева Перуна, повелителя молний. Спаси, господин!

— Властелин громов и молний — это Сварог, — отвечал ей Даго. — И раз ты веришь в Перуна, значит, в тебе течёт скифская кровь. Я начертил магический круг, его уважит и Сварог, и твой Перун.

Он положил руку на голову Зифики и прошептал несколько непонятных слов, и тогда почувствовала она, что от ладони этого мужчины переходит в неё какая-то неведомая сила, а страх куда-то уходит. Если бы не привитые ей принципы, приказующие ненавидеть и презирать мужчин, Зифика обняла бы его и прижалась бы к нему всем телом, так как бюуря была для неё чем-то гораздо более страшным, чем бой с врагом.

Внезапно буря утратила свою силу. Некоторое время глаза ещё поражал блеск молний, а уши наполнялись громовыми раскатами, только гроза уже удалялась. Ржали перепуганные лошади, и если бы им не спутали ноги, они в панике разбежались бы по лесу. Наконец полил дождь, а громы и молнии становились всё реже. Поток воды вмиг погасил костёр, сделав траву вокруг сидящих подобием мелкого озера. Дождь стекал по плащу, покрывавшему спину Даго, он же затекал за воротник кожаной куртки Зифики и, по-видимому, загасил в ней страх. Устыдилась тогда Зифика, что стоит на коленях у ног Даго, поднялась с земли и под дождевыми струями ушла под гущу листьев громадного дуба. После этого к Даго подошёл Херим в истекающем водою плаще и сказал:

— Мне кажется, господин, что я понимаю твои мысли.

— Это хорошо. Тогда ты хоть в чём-то сможешь мне помочь. Так о чём же я думаю, Херим?

— Ты размышляешь, господин, а не нарисовать ли и тебе на щите белого орла и сделаться лестком.

— Откуда тебе ведомо, что я так думаю?

— А потому, что ты сам сказал мне, что желаешь создать великую державу. Только каким образом победить тебе Хельгунду и Аслака, если не соединиться с лестками?

— Ты правильно говоришь, Херим. Но помни, что у каждого повелителя голова думает одно, уста говорят другое, а руки делают третье. Укройся под дерево. Я хочу побыть один.

Под утро дождь прекратился, но сделалось ужасно холодно. Херим нашёл в кострище тлеющий уголёк, раздул его и развёл огонь припасённым под попоной хворостом. Мужчины сразу же разделись донага и, грея тела у огня, сразу же сушили свою одежду. Одна лишь Зифика тряслась от холода в промокшей одежде.

— Почему ты не раздеваешься, Зифик? — спросил Херим. — Ты все время остаёшься в панцире, как будто опасаешься, что кто-то его украдёт.

Тогда Даго взял Зифику за руку, отвёл её за деревья и достал из своих вьюков сухую нарядную аскоманнскую одежду, похожую на ту, которую получил в своё время от Астрид: ярко-красные штаны, чулки, белую сорочку с кружевами на рукавах, пурпурную блузу и белые порты. Но он не уходил, а ждал, чтобы Зифика переоделась при нём.

— Мне стыдно, господин мой, ты смущаешь меня, — едва выговорила, трясясь от холода, Зифика, с трудом стаскивая с себя вымокшую одежду.