Отравленная кровь - Герр Ольга - Страница 9

– А как мне обращаться к ней? – Рейн кивнул на бассейн, где служанки омывали Богиню. Даже отсюда было заметно, как вода постепенно приобретает золотистый оттенок, а кожа девушки наоборот молочно-белый, что странно, учитывая жаркий климат Иллари. Ее покрывали специальным кремом, чтобы не загорала?

– К ней не надо обращаться, – ответила Арда. – Если хочешь что-то сказать, говори мне. Я передам. Будешь повсюду сопровождать Богиню, оберегать ее от лихих людей, а по ночам сторожить покои.

Так и тянуло сказать, что он сам лихой человек, но Рейн сдержался. Если хочет сбежать, надо прикинуться покладистым. Усыпить бдительность вольных.

Продолжить инструктаж Арде помешало возвращение госпожи. Закончив купание, она прошла мимо Рейна абсолютно нагая. Ни капли смущения. Словно он не мужчина, а одна из ее служанок. Прямо обидно. С другой стороны, какое ей дело до раба? Он для нее пустое место. Потому и не стесняется.

Госпожа встала по центру комнаты, и служанки принялись обсыпать ее порошком из чаш. Постепенно кожа снова приобретала золотой цвет. Вот в чем секрет! Порошок не впитывался, как крем, а ложился на кожу вуалью. Чуть прикоснись и нарушишь целостность, останутся следы. Неужели все ради того, чтобы узнать, дотрагивался ли кто-то до Богини? Или смысл глубже? Рейн впервые пожалел, что мало интересовался местными обычаями. Сейчас бы не чувствовал себя бараном.

Видя любопытство Рейна, Арда поторопилась увести его под предлогом получения формы. Переодеться действительно не мешало. На нем была серая роба с последнего места работы в конюшнях. Там никого не заботила внешность рабов. Чистить навоз можно хоть голым. Но дворец не конюшни, надо соответствовать.

В хозяйственной части ему выдали форму. Вольные частенько заводили телохранителей. Те ходили за хозяевами по пятам, но защищать было особо не от чего, и рабы в основном исполняли прихоти господ. Непыльная работа. Рейн никогда не думал, что она достанется ему. Не тот уровень. В телохранители брали надежных и уж точно не убийц.

Ему разрешили вымыться. Какое это было наслаждение! Смыть с себя вонь конюшен и дней, проведенных в бегах, когда даже поесть толком не удавалось, а уж о гигиене и не вспоминал. После купания, переодевшись, поймал свое отражение в зеркале. Лицо заросло щетиной, темные волосы рваными прядями спадали на светло-карие глаза. За их цвет мальчишки в деревне дразнили его солнечным, хотя до медовых глаз гелиосов ему далеко.

Рейн не помнил, когда стригся в последний раз. Прямо лохматая собака. Он пятерней зачесал волосы назад, стараясь придать себе приличный вид. Ерунда, конечно, но хотелось выглядеть хорошо.

Черные брюки и рубаха с кожаными вставками-броней сидели на худощавом теле идеально. Впервые за пять лет рабства выдали одежду его размера, да еще из качественной ткани. Кожа дышала, что важно в жарких условиях Иллари. Если так пойдет дальше, он почувствует себя вольным.

Арда осмотрела его с пристрастием, словно скотину перед покупкой. По лицу непонятно, понравился или нет, хотя скорее нет. Не доверяла она ему. Была б ее воля, отдала на рудники. Повезло, что решение принимает не она.

Следом за одеждой Рейну вручили оружие. Он дар речи потерял при виде ножен. Оружие? Ему? Беглому рабу, осужденному пожизненно? Нет, он, разумеется, взял ятаган, вытащил на свет, полюбовался кривым лезвием. Уже и забыл, когда держал оружие в руках. Пока прикреплял ножны к поясу, не покидало ощущение неправильности происходящего.

– Кто распорядился выдать ятаган? – спросил он раньше, чем успел испугаться – вдруг отберут.

– Госпожа, – в голосе Арды сквозило раздражение. – Сказала, что у телохранителя должно быть оружие, иначе как он будет ее защищать.

А госпожа не подумала, что этим самым оружием он ее убьет? Может, она просто дурочка. Хорошее объяснение ее странного поведения. Рейн едва сдержался, чтобы не опробовать ятаган немедля, но время для побега было неподходящим. Лучше дождаться ночи.

Арда не сразу вернулась в покои госпожи. Перед этим покормила Рейна на общей кухне для слуг и рабов. В последний раз он так вкусно ел дома. Как раз перед отплытием. Дернул же его Вел податься в моряки. Знал бы, чем дело кончится, даже ступней в океане не мочил.

По пути в покои Арда объяснила правила. Отныне он собственность Богини. Его первейшая обязанность быть всегда при ней, сопровождать повсюду и оберегать. Пока она в покоях, он охраняет вход. Ночью дежурит у дверей спальни.

Рейн слушал наставления невнимательно. Даже не поинтересовался, будет ли у него хоть изредка свободное время. Все это неважно. Он не собирался задерживаться во дворце. С ятаганом да в одежде телохранителя у него появился реальный шанс сбежать с Иллари. И он его не упустит.

Остаток дня Рейн думал только о побеге, просчитывая варианты. Легко не будет, но и тех сложностей, что были раньше, не наблюдалось. За ним никто не следил, опять же ятаган при нем. На ночь, похоже, не запрут. Грех не попробовать. А пока он сама покорность.

Попытка выяснить у новой хозяйки, что ему делать, разбилась о живой щит из служанок. Девушки окружали ее плотным кольцом практически все время. Она даже не повернула голову на его голос. Так и сидела в плетеном кресле, глядя с балкона на сад. Между прочим, уже второй час. И не надоело?

На ночь служанки вместе с госпожой скрылись в спальне. Рейна туда не пустили, да он и не рвался. Оставшись один в гостиной, он ждал, пока все уснут.

Все-таки раб он и есть раб. Ему даже койки не выделили. Арда намекнула, что его место на коврике около двери в спальню. И лицо у нее при этом было такое довольное. Вот ведь гадина! Но Рейн терпел, не время показывать характер. Только челюсть свело, так сильно он сжимал зубы, чтобы не сорваться.

Наконец, все затихло. За окном сияла луна. Ее свет ложился серебристой дорожкой на мраморный пол и вел прямо к выходу в общий коридор, словно указывая Рейну путь. Через балкон не уйти, слишком высоко, и он воспользовался советом луны. Но дверь не оправдала его ожиданий – заперто. Взломщик он был посредственный, но не отказываться же от побега из-за первого препятствия.

Увлекшись замком, он не услышал шорох за спиной. Понял, что в гостиной не один слишком поздно. Кто бы ни наблюдал за ним, он застал раба за попыткой сбежать.

Разворачиваясь, Рейн одновременно вытащил ятаган. Острие замерло в сантиметре от груди девушки. Перед ним стояла госпожа. Лунный свет очерчивал ее фигуру со спины, проникая сквозь тонкую сорочку, из-за чего девушка казалась сотканной из тумана.

Она молчала. Рейн тоже. Глупая ситуация. Хозяйка застукала его, нельзя оставлять ее в живых. Едва он покинет покои, она поднимет шум. Вообще-то она уже должна звать на помощь жандармов, но девушка упорно хранила молчание. Вдруг действительно немая?

Она смотрела на него своими глазищами. Глубокими, большими… пустыми. Не похоже, что боялась. Напротив как будто ждала чего. Захотелось встряхнуть ее за плечи, вызвать хоть какую-то реакцию. Почему она не убегает? Не пытается спастись? Так испугалась, что не в силах двинуться?

Словно откликаясь на мысли Рейна, девушка подалась вперед. Ятаган уперся ей в солнечное сплетение, лезвие проделало в сорочке дыру. В прорезь показалась присыпанная порошком кожа между грудей, и хотя Рейн лицезрел госпожу голой несколько часов назад, его взволновал этот вид. Воздержание очень некстати дало о себе знать. Слава богам, Рейн умел держать себя в руках.

Девушка снова дернулась, и ему пришлось отступить, не то она бы порезалась. Она как будто хотела, чтобы он ранил ее. Словно просила убить. В ее глазах на миг вспыхнуло подобие жизни. Некое предвкушение. Неужели смерти?

В голове Рейна пронесся вихрь мыслей. Никогда он не думал с такой скоростью. События дня мелькали перед внутренним взором. Вот вольный подарил его девушке. Она видела, что он неблагонадежный. Не могла ни видеть. Весь его облик – одежда, щетина, грязь под ногтями, впалые от недоедания щеки, запах, в конце концов, – кричали об этом. Но она все равно приняла дар, после сделала то, что ни один здравомыслящий вольный не сделал бы – вооружила опасного раба. А затем вышла к нему ночью. Одна.