Деловая поездка - Ибрагимбеков Рустам Ибрагимович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/11
• Следующая

- Я не хочу жить в городе, - сказал Энвер. - Я приехал сюда за своими деньгами.

- В селении, конечно, хорошо, - согласился Гамид, - но вот ты ругаешь юрод, а ведь не знаешь его совсем. Здесь есть театры, кино, рестораны... А девушки какие! - Гамид закачал головой, и шофер проезжающей мимо "Волги", решив, что это относится к нему, крикнул что-то в свое оправдание.

- Видел, - сказал Энвер.

- Кого?

- Девушек. Сейчас только одну видел. В трусах и майке. В мячики играют. Здоровая девка...

- А-а, на волейбольной площадке? - догадался Гамид. - Я всех их знаю. Ну, познакомился?

- Нужна она мне. Я за деньгами приехал. Гамид улыбнулся.

- Какое это имеет отношение к деньгам? Деньги деньгами, девушки девушками. Правда, это уметь нужно. Не у каждого получается. Честно говоря, они не очень любят форму. Поэтому я по вечерам, когда хожу с ними гулять, переодеваюсь... А ты напрасно не познакомился... Испугался, наверное. Я тоже боялся их первое время.

- Я никого здесь не боюсь, - зло сказал Энвер, - они все... - И он выругался.

- Ну, ты напрасно так. Здесь много хороших девушек. Это, наверное, дед твой сказал. Он с тех пор, как заболел однажды, всех городских женщин так называет.

- Я и сам вижу. Ты когда кончаешь работу?

Гамид кончал работу не скоро, поэтому они уговорились, что Энвер поболтается по городу, позвонит еще раз сыну Байрамова, а к двум часам подойдет снова сюда, и они отнесут чемодан Энвера на квартиру Гамида.

Энвер пошел на бульвар. Несколько раз звонил сыну Байрамова, но к телефону никто не подходил.

- Ну, хорошо же, жулики, - сказал в трубку Энвер, прежде чем повесить ее, - вечером я вам покажу, каких сыновей рожают матери в Маразах.

На площадке, огороженной сеткой, все еще играли в волейбол. Энвер подошел поближе и отыскал глазами ту, которая напугала его утром. Она играла хорошо. "Пожалуй, мастер спорта,- подумал Энвер, - а почему бы и нет, если с утра до вечера с мячом возится. Пособирала бы хлопок пару лет, я бы на нее посмотрел".

Она тоже увидела его. Улыбнулась.

- Эй, - крикнул он ей, - чего смеешься? Она махнула ему рукой и, оставив мяч, пошла к сетке. Подошла совсем близко с другой ее стороны.

- Что вы сказали? - спросила она, хитро улыбаясь.

- Чего смеешься, спросил. - Энвер и не подумал улыбнуться в ответ.

- Смешно все получилось, потому и смеюсь. А почему вы в кустах ночуете?

- Есть причины, потому и ночую, - в тон ей ответил Энвер, - не твое дело.

- А что это вы на "ты" со мной разговариваете? - перестала она улыбаться.

- А как прикажешь с тобой говорить?

- На "вы".

- Вот еще, - пожал плечами Энвер, - сойдет и так. - Тома, - позвали ее подруги, - кончай! - Тебе только скажи "вы", ты сразу и сядешь на голову.

- Ты странный парень, - сказала она, удивленно рассматривая его, его чемодан в желто-лиловых разводах, застегнутую на все пуговицы полосатую рубашку, - деревенский, что ли?

- А что, не видишь?

- Сразу не поймешь.

- Тома, - позвали ее опять.

- Ну, я пошла, - сказала она, - вечером у меня игра. Она пошла тренироваться, а он еще раз позвонил сыну Байрамова. Телефон молчал.

По дороге к себе домой Гамид специально сделал, крюк и привел его к единственной в городе пекарне, где пекли юху.

- Смотри, - сказал он ему и подвел к окну.

Энвер увидел большое, чисто выбеленное помещение, в углу которого стояли печи, заменяющие садж. Посреди помещения, на столе, обильно посыпанном мукой, раскатывали тесто два голых по пояс парня. Два других растягивали юху на руках, быстро-быстро перебирая ими. Потом они поочередно нырнули в печку, чтобы прилепить юху к внутренней стенке.

- Видишь, - сказал Гамид, - нужен пятый. Будешь прекрасно жить и еще своим посылать сколько нужно. Поверь мне.

Вечером Энвер нагрянул к сыну Байрамова. Там были гости. Поэтому, впустив его, сын Байрамова попытался прямо в прихожей выяснить, зачем он пришел.

- Я здесь говорить не буду, - громко сказал Энвер, - у меня долгий разговор.

- Говори тише, - сказал сын Байрамова, крепкий черноусый, черноглазый мужчина лет тридцати пяти с густыми черными бровями, - иди за мной.

О" провел Энвера в спальню. Здесь стояли две кровати, покрытые мохнатыми одеялами в крупную яркую клетку, светлый шкаф во всю стеку и зеркало со столиком. "Красиво живут",- подумал Энвер и опять с удивлением отметил, что хоть он и деревенский человек, а все-таки чувствует, что красиво в этом городе, а что - нет. И то, что сын Байрамова говорит с ним на "ты", он тоже сразу почувствовал, и это ему не понравилось.

--В чем дело? - спросил сын Байрамова и строго глянул на Энвера.

Энвер легко выдержал его взгляд, потом посмотрел на стулья, стоявшие у стены. Их как раз было два.

- Садись, - сказал сын Байрамова, - я, подвинув один стул Энверу, сел на другой. - Я слушаю тебя.

- Твой отец, - сказал Энвер, подчеркивая это свое ответное "ты", - десять лет назад взял в долг у моего отца восемь тысяч рублей.

- Новыми? - спросил молодой Байрамов.

--Десять лет назад были старые деньги, - ответил Энвер и продолжал спокойным холодным тоном, - они вместе учились на курсах усовершенствования. Отец продал все, что было дома... Я это тебе рассказываю не для того, чтобы ты пожалел меня и моего отца, а чтобы понял, какой нечестный человек твой отец.

- Да, он проходимец, - согласился сын Байрамова, - я слышал об этой истории. Отец твой приезжал несколько раз в те времена, когда я жил еще дома. Маленький такой, в очках, сельский интеллигент...

- Отцу не дали ни копейки... - сказал Энвер, - а я не уйду отсюда, пока не вернете мне все деньги.

- То есть как это не уйдешь? - спросил сын Байрамова.

- Вот так вот, не уйду. Буду сидеть в этой комнате, пока не отдадите мне все деньги.

- Ты что, с ума сошел, что ли? - удивился сын Байрамова. - Я-то какое имею отношение к этим деньгам. Я ушел из дома пятнадцать лет назад, когда мне и двадцати не было. И с тех пор к отцу не имею никакого отношения. У него еще одна семья была, дети.

- Ничего не знаю, - упрямо сказал Энвер, - мне надоело искать, звонить по телефону. Плохой, хороший - это твой отец, и ты должен заплатить за него долг.

- Слушай, ты начинаешь меня сердить, - нахмурился сын Байрамова, - этот тип будет кругом одалживать деньги, а я должен за него платить и выслушивать претензии каких-то идиотов.

- Это кто идиот? - спросил Энвер.

- Ты, - спокойно ответил сын Байрамова. Он совсем не боялся Энвера, можешь сидеть здесь хоть до конца жизни, но я не дам тебе ни копейки. Да у меня и нет сейчас таких денег.

- Это твой отец, - сказал Энвер.

В комнату заглянула жена Байрамова.

- Рамиз, - сказала она, - неудобно, люди же ждут.

- Ну, ладно, - сказал сын Байрамова и встал, - сиди, если хочется. Но учти, здесь ты ничего не получишь.

Он вышел из комнаты, и Энвер остался один. Не вставая со стула, он еще раз оглядел комнату, потом опустил голову и просидел так, уставившись в паркет до тех пор, пока не открылась дверь и не вошла все та же женщина. Она была в коротком переливающемся платье, без рукавов. По тому, как она посмотрела на него с сочувствием, Энвер понял, что она уже все знает.

- Рамиз терпеть не может отца, - сказала она, - тот, конечно, этого заслуживает, но все же отец... Я попыталась его уговорить, чтобы он отвел вас к нему, но он наотрез отказывается вмешиваться в это дело. А если он упрется, то уговорить его невозможно. Он очень упрямый, такой же упрямый, как и вы, она мягко улыбнулась Энверу. Это была очень легкая улыбка, возникнув в глазах, она почти не распространилась дальше, только чуть-чуть тронула ее по-детски нежные губы, сдвинула их совсем немного и исчезла. Но запомнилась. И расположила Энвера к ней.

- Дайте мне его адрес, и я уйду, - сказал он.

- Рамиз тоже не знает адреса. Мы вместе были там однажды, когда тот болел. Нас возили на машине. Это где-то в Салаханах. Дом 125, по-моему. Не помню точно четырех- или пятиэтажный дом. Впрочем, там все дома одинаковые. Но я знаю, где он будет завтра. Я поговорю с ним сама. Вы позвоните мне, и я вам скажу результат. Не стесняйтесь, звоните пораньше, до того, как я уйду на работу.

• Предыдущая
• 4/11
• Следующая