Цветы и сталь (СИ) - Никонов Петр - Страница 37

- Ах ты, ну, жопа ж ты демона!!! - заорал Гленард, отбрасывая платье в сторону. Вскочил и со злости со всей силы пнул подвернувшийся табурет, больно ушибив ногу. Табурет отлетел в сторону, ударился о криво стоящий столб, держащий свод палатки. Столб покосился еще больше, заскользил по земле и упал, накрыв Гленарда тканью палатки.

Сначала они бежали. Бежали изо всех сил, едва смотря перед собой. Бежали, зная, что их преследуют. Бежали, задыхаясь, спотыкаясь и хрипя. Бежали, не оглядываясь, спасая свою жизнь, зная, что те, кто их преследуют, несут им неминуемую смерть.

Где-то через час такого бега они выдохлись окончательно. Ноги заплетались и не слушались, им едва удавалось их переставлять силой воли и силой страха. В груди болело. Дыхание их стало неглубоким, истерически быстрым, хриплым и неровным. Болело в правом боку. Болело нестерпимо, закрывая обжигающей болью зрение, и так почти бесполезное в полной темноте. То и дело кто-то из них падал, спотыкаясь о корни или натыкаясь на ствол дерева. Вставал, с хрипом бежал из последних сил, пытаясь догнать остальных, которые и не думали ждать отставших.

Наконец, они остановились. Почти сразу же упали в низкую поросль кустов подлеска и гнилую прошлогоднюю листву. Лежали, тяжело дыша и напряженно вслушиваясь в звуки ночного леса, испуганно вздрагивая от каждого шороха. Лес больше не был им другом, каким был всегда, этот лес был страшным и смертельно опасным для них.

Минут через пять они встали и пошли дальше. Шли быстрым шагом, так как бежать уже не могли. Путь на восток был для них закрыт. На юге и севере их наверняка ждали. Они двигались на запад, надеясь, что это направление станет неожиданным для их преследователей.

Они прошли еще два часа при свете звезд и уже низкого серпа растущего месяца. Вышли из леса они вскоре после той короткой передышки после бега. Теперь пробирались между холмов, через траву, кусты и уже подросшие стебли пшеницы, овса и ржи на крестьянских полях. Старались держаться подальше от деревень, где их могли легко заметить и поднять тревогу.

Наконец, поняли, что у них не хватит сил дойти до западной границы баронства до рассвета. Они осознали, что идут всё медленнее. Не хватало ни дыхания, ни сил в ногах, ни силы воли. Даже страх уже не помогал. Ими постепенно овладевало безразличие и апатия. Еще немного и они бы рухнули прямо здесь, среди холмов и полей, и остались бы тут, безразлично ожидая своих преследователей своими хладными телами с кинжалами dimuniadelaf в горлах.

Им повезло. Они наткнулись совершенно случайно, совсем на исходе сил, на одинокий хутор, принадлежащий, вероятно, семье вполне обеспеченного, но нелюдимого крестьянина. Вокруг не было других хозяйств. Только один большой хозяйский дом, амбар и баня. От коновязи под навесом рядом с амбаром раздалось негромкое ржание, которое для них в этот момент было лучше всей вычурной многоголосой музыки их народа. Приблизившись к навесу, они обрадовались еще больше, увидев рядом с лошадьми распряженную телегу.

Они осторожно подобрались к навесу. Из трех привязанных к коновязи выбрали серую в яблоках крепкую лошадку, отвязали ее и запрягли в телегу. Закинули на телегу несколько стоявших здесь же мешков с сеном и овсом. Трое залезли в телегу, легли на дно бок о бок. Оставшиеся двое накрыли их пустыми мешками и аккуратно положили сверху мешки с фуражом. Потом залезли на козлы, накинув на головы капюшоны тонких серых шерстяных плащей, и телега тронулась по узенькой дорожке, ведущей от хутора к северной дороге, проходящей через весь Флернох от пограничной заставы на мосту через Морайне до западной границы баронства. Никто из хозяев хутора не проснулся и не вышел остановить конокрадов. А может, и проснулся, но благоразумно решил, что встречаться ночью с пятерыми вооруженными преступниками не является разумной идеей.

Выехав на северную дорогу, они продолжили путь на запад. Серая лошадка, хоть и крестьянская, рысила довольно резво. Они облегченно успокаивались, чувствуя, как расслабляются мышцы их ног, спин и животов. На востоке небо уже светлело в преддверии раннего летнего рассвета, но они надеялись всё-таки добраться до западной границы баронства и покинуть Флернох до того, как рассветет окончательно.

***

Им почти удалось. До границы баронства оставалась всего пара километров. Седая негустая дымка плавала над окрестными полями и лугами в низинах, постепенно окрашиваясь розовыми красками первых лучей утреннего солнца, светивших беглецам в спины. Трава на холмах блестела и переливалась розовыми оттенками, когда рассветное солнце играло с утренней росой. Проснулись и начали щебетать полевые птицы. Беглецы уже расслабились и были готовы вздохнуть с облегчением.

Почти. Дорога, по которой ехала телега, завернув налево за крутой склон очередного холма, уперлась в бревно, поваленное поперек дороги, за которым стояли шесть фигур, завернутых в плотные шерстяные плащи с гербом Империи. Резко натянув поводья, возница остановил телегу. Никто не проронил ни слова. Один из солдат, стоявших за бревном, пошел к телеге. Его шаги по утоптанному песку дороги звучали в утренней тишине как-то особо громко, заставляя сердца беглецов стучаться в груди быстро и гулко.

- Прощения просим, господа селяне, - сказал солдат, подходя к телеге - Приказ вышел такой, сегодня проверять все телеги. Куда путь держите?

Не дожидаясь ответа, он пошел вокруг телеги, внимательно осматривая поклажу.

- В Ламрах, - коротко произнес тот, кто держал поводья, голос был мужским, но высоким, как у подростка - На рынок.

- В Ламрахе хорошо, - согласился солдат - А откуда сами будете?

- Отсюда, - после недолгого молчания ответил возница.

Неожиданно солдат скинул с телеги один тюков с сеном и рванул ткань пустого мешка, лежащего под ним, на себя. На него из под сорванной ткани уставились расширенные от испуга глаза, узко сидящие на вытянутом альвийском лице. Это было последнее, что увидел солдат в своей жизни, так как в следующее мгновение альв, лежащий в телеге, ударил его острием сабли снизу вверх в шею, пробивая основание черепа и втыкая саблю в мозг солдата.

Возница и сидящая с ним рядом фигура рванулись вперед, спрыгивая с телеги, в прыжке доставая свои сабли. Лежащие на дне телеги альвы судорожно скидывали с себя мешки и пытались выбраться из телеги.

Двое солдат, стоявших за бревном, умерли сразу, от первых жестоких ударов сабель, не успев достать мечи. Однако дальше у беглецов дело пошло не так ладно. Они оказались вдвоем против троих. Причем, один из этих троих явно был опытным воякой, видимо, сержантом. Он уклонился от удара второго альва, спрыгнувшего с козел, скользнул тяжелым мечом по сабле, пригибая ее вниз, и резко отпрыгнул назад, увеличивая расстояние и не давая альву сразу пойти в контратаку.

У возницы дела обстояли не лучше, так как он схватился сразу с двумя противниками. Ему пришлось уйти в глухую оборону, уклоняясь от двух мечей и блокируя их удары. На контратаку не оставалось сил, сказывалась бессонная ночь, долгий бег и вызванное всем этим изнеможение.

Трое альвов, наконец, выбравшихся из телеги, рванулись на помощь своим товарищам, но первый из них сразу же упал на колени, резко остановленный на бегу стрелой, выпущенной со склона холма и воткнувшейся альву в грудь. Через мгновение к этой стреле присоединилась и вторая, которая, вонзившись глубоко в горло альва, повалила его назад, оставляя его хрипящего и захлебывающегося кровью на песке дороги.

Возница устал. Он услышал крики по сторонам и отвлекся на них буквально на тысячную долю секунды. Этого хватило одному из солдат, чтобы дотянуться до его левого плеча сильным ударом меча. Когда же возница от этого удара чуть развернулся влево, потеряв контроль над ситуацией, второй его противник сильным ударом меча сверху вниз разнес вознице череп.