Последний пророк - Вуд Барбара - Страница 34

Его силуэт был отчетливо виден в ярком солнечном свете, заливавшем поляну, но его черты она не могла разглядеть. По размеру и форме он был похож на льва. Он двинулся на нее, издавая при этом зловещие гортанные звуки. Ошитива осторожно отступала назад, заманивая зверя внутрь, подальше от прохода, чтобы обойти пещеру и добраться до выхода. Но когда она вышла на свет, зверь в нерешительности остановился и уставился на нее.

Ошитива замерла от изумления — на нее смотрел мужчина.

Он был нагим и стоял на четвереньках. У него были длинные, спутанные волосы, а его грязное тело покрывали шрамы и гноящиеся раны. Лицо его было каким-то неестественно плоским, будто ему отсекли нос, а потом неправильно залечили рану.

Глаза дикого мужчины опасно долго смотрели на нее, а его руки вцепились в землю, как когти, тело напряглось, готовое прыгнуть, но вдруг дикий человек моргнул. Потрескавшиеся губы начали шевелиться, из дикой глотки с трудом раздался хрипящий звук:

— Оши…?

— Аоте!

Она бросилась к нему, прижала к своей груди, утешая его и издавая успокаивающие звуки. Как он сбежал с рудника, ей не суждено было узнать, а как он выжил, должно было остаться тайной. Ошитива осталась с ним, помыла и причесала его, потом говорила с ним, пытаясь вернуть ему память. Он обязан был помнить историю своего народа, а теперь не помнил, как его самого зовут.

Вскоре он уже мог передвигаться. Через много недель Ошитива и Аоте нашли свое племя.

Часть ее народа ушла на запад, к столовой горе, и там начала строить новую жизнь: двухэтажные дома из камня и грязи, с лестницами и новой кивой. Ошитива знала, что они будут процветать.

Аоте не мог подарить ей детей, поэтому велел ей выйти замуж за кого-нибудь другого. Но Ошитиву замужество не интересовало; у нее была иная миссия на земле. Она решила не рожать, ее народ заменит ей детей, и она будет кормить его мудростью.

Однажды ночью, когда она была уже в преклонном возрасте, к ней во сне пришел дух ее племени и заговорил с ней. Черепаха-дух сказал ей, что ее миссия на земле еще не выполнена, ее пребывание на земле — лишь первая часть испытания, которое боги определили ей. Черепаха-дух велел ей идти на запад, туда, где садится солнце, найти пустыню, где не ступала нога человека, и ждать там знаков. Когда Ошитива спросила, зачем и что она должна искать, дух ее предков сказал ей, что она больше не девушка, которая создает дождевые кувшины, а шаман — избранный богами вещатель, который поможет найти давно потерявшегося белого брата Паана. С его возвращением к Людям Солнца вернется Золотой Век.

Дух племени предупредил ее во сне, что если она не встретит и не направит белого брата, он снова заблудится и Люди Солнца никогда не узнают Золотого Века среди древних веков.

Ничего не сказав своей семье, Ошитива тихонько собралась в дорогу, взяв с собой только кое-что из личных вещей, свои духовные тотемы и кусок глины, который она принесла из Центрального Места. Закинув на спину мешок с едой и водой и оперевшись на прочную палку, она повернулась спиной к восходящему солнцу и начала свой путь на запад. Это было долгое путешествие, а она уже была немолода. Но она собиралась сделать то, что велел ей Черепаха-дух.

Она намеревалась найти пустыню Мохаве и ждать там хоть столетия давно потерявшегося белого брата ее народа, Паану.

доктор медицины, 1910 год

Фарадей Хайтауэр вел себя как безумный.

Фарадей и его жена Абигейл находились на корабле, посреди океана.

Роды Абигейл начались слишком рано. Ребенок должен был появиться не раньше следующей недели.

— Ради всего святого, Фарадей! — взмолилась Беттина, сестра Абигейл. Беттина готовила их роскошную каюту для родов. — Ты ведь врач. Ничего такого не происходит, не сходи с ума. Ради блага своей жены ты должен сохранять спокойствие.

Это был их первый ребенок. Фарадей и Абигейл Хайтауэр были мужем и женой только год. Фарадей волновался.

Они находились на борту корабля, на полпути между Нью-Йорком и Саутгемптоном. Они навещали своих друзей в Лондоне, а теперь, полные надежд и грез, возвращались домой в Бостон, с радостью ожидая появления их первого ребенка. Фарадей умолял свою молодую жену не путешествовать в таком положении, но Абигейл придерживалась современных взглядов и не считала, что беременность нужно скрывать, что она делает женщину немощной. На корабле были пассажиры, которых шокировал вид молодой женщины, гордо разгуливающей по палубе, чье положение, несмотря на широкий плащ, было слишком очевидным. Фарадей еще больше гордился женой и еще сильнее любил ее.

Роды начались слишком рано, и он испугался. Абигейл была сильной женщиной. Они молились вместе в каюте, которая должна была стать местом рождения их дочери Морганы. Они заранее решили, если родится мальчик, они назовут его Гарольдом, в честь покойного отца Абигейл, а если — девочка, то Абигейл хотела назвать ее в честь Феи Морганы, великолепного миража, который они наблюдали в небе над Сицилией, когда отдыхали там во время своего свадебного путешествия. Абигейл была уверена, что ребенок был зачат именно в ту ночь.

Фарадей, доктор медицины с гарвардским дипломом, был опытным акушером. У него была помощница Беттина, умелая двадцатишестилетняя девушка, старшая сестра Абигейл. Пока корабль скользил по широким водам Атлантики, Фарадей Хайтауэр громко молился Богу, чтобы он помог благополучно разродиться матери и ее ребенку.

Абигейл появилась в его жизни, когда он уже решил, что проведет остаток своей жизни в одиночестве. Ему исполнилось тогда сорок лет, у него уже было имя в обществе. Всецело посвятив себя своим пациентам и лечению, он никогда особенно не думал о любви и семье. И вдруг ярчайшее из светил вошло к нему в хирургический кабинет (Абигейл вывихнула мизинец), и с тех пор он стал ее рабом навеки.

Фарадей был опытным терапевтом, но он все же считал, что лечение должно проходить только в сочетании с верой. Ему очень повезло, ведь он слышал саму Эллен Уайт; ее речь звучала так энергично и убедительно, что он присоединился к адвентистам седьмого дня. Когда в 1905 году была опубликована ее книга «Служение исцелению», он прижал ее к своей груди, а потом читал с таким же религиозным самозабвением, как Библию. В этой книге Эллен Уайт писала, что врач — помощник Христа, истинного руководителя в медицине. Христос поддерживает каждого богобоязненного практикующего врача. И Уайт добавляла, что врач должен принять в свою душу свет слова Божьего, а пациенту надо разрешить наблюдать за тем, как молится его врач и просит помощи у Бога. Это наполнит сердце пациента доверием, и он откроет его навстречу исцеляющей силе Бога.

Фарадей молился во время всей беременности Абигейл: он клал руки на ее растущий живот и обращался к Богу, прося благословить этого ребенка и наделить его здоровьем. Поэтому Фарадея не удивило, что роды его любимой прошли так быстро и легко. Он сидел на кровати и с восхищением смотрел на ребенка на груди Абигейл, чувство любви, покоя и удовлетворения переполняло его душу. Он выглянул в иллюминатор, увидел звезды и вспомнил, что капитан всегда записывает в бортовом журнале даты рождения и смерти своих пассажиров, а также свадьбы.

Фарадей подумал, какая это честь увековечить в бортовом журнале корабля день появления Морганы на свет! Он так сильно этого хотел, что не мог дождаться рассвета, он знал, что второй казначей сейчас был на дежурстве. Когда он уже собрался идти, Абигейл задержала его, попросив остаться с ним.

Но он пообещал, что вернется через несколько минут. Она выглядела очень печальной. Фарадей вынул из кармана свои часы и вложил ей в руку.

— Считай минуты, моя любовь. Ровно десять минут, — сказал он, постучав по стеклу циферблата. — Когда эта стрелка дойдет до этой цифры, я уже вернусь к тебе. А затем мы вместе помолимся.

Фарадей поспешил в каюту капитана, где находился и второй казначей. Офицер познакомился с пассажиром из каюты первого класса: сорокалетний практикующий врач явно из высшего общества, с отличной репутацией, жил в Бостоне. Фарадей Хайтауэр был высоким и сухощавым, с высоким лбом и носом, который, подумал казначей, мог бы составить конкуренцию самому Юлию Цезарю. Аккуратно подстриженная бородка дополняла его внешний вид.