Последний пророк - Вуд Барбара - Страница 41

Подойдя к плоскому мощеному пространству между двумя земляными ямами, явно вырытыми человеком, Фарадей остановился. Площадка местами была расчищена, и она тоже, казалось, была делом человеческих рук. Фактически это был пол под открытым небом. Возможно, несколько столетий назад это была городская площадь? Между двумя ямами, которые Уилер называл «кивы», возвышался каменный холм. Он тут же приковывал к себе внимание.

Высотой примерно по пояс, этот холм был отвесным и, насколько Фарадей мог судить, не служил никакой определенной цели. Он не был частью стены, стоял на открытом пространстве.

Фарадей посмотрел на север, где отчетливо были видны первые ряды комнат, Беттина и Моргана их внимательно осматривали; затем он взглянул направо, где древний город, казалось, просто растворялся в скалах. Комнаты и террасы, кивы и предполагаемая площадь были ему понятны. Но для чего по центру навалена эта груда камней?

Установив свой раскладной стульчик и положив на землю холщовую сумку с альбомом и карандашами, Фарадей приступил к расчистке каменной кладки от наваленных камней, поднимая и отбрасывая их в сторону.

— Стой там, где стоишь, или я буду стрелять!

Фарадей резко повернулся и увидел два дула дробовика, нацеленных ему в грудь. Мужчина, который держал оружие, посмотрел на него злыми глазами, а затем не менее злым голосом приказал:

— Убирайся отсюда! Ты, мерзкий ублюдок! Или я убью тебя!

Фарадей поднял руки вверх, будто его поймали за воровством, и, заикаясь, произнес:

— Но я… видите ли… нет необходимости…

— Все в порядке, Ангер. Достаточно. Ты испугал джентльмена.

Фарадей повернулся и увидел полного мужчину в помятом белом костюме, который, тяжело дыша, шел к ним. Его щеки горели румянцем, а лысина сияла на солнце.

— Он на моем участке! — резко выпалил мужчина с дробовиком.

— Ты что, не видишь, он всего лишь турист? Ангер, тебе следует кругом расставить таблички, если ты не хочешь, чтобы невинные люди бродили по твоей территории. — Новоприбывший улыбнулся широкой улыбкой и протянул Фарадею руку. — Гарольд Сойер, университет Джона Хопкинса. А там моя кирка, позади вас.

Фарадей опустил руки, но продолжал следить за ружьем.

— Что все это значит?

— Позвольте, мы сначала зайдем сюда, можно? А потом я вам все объясню. Видите, здесь веревка.

Теперь Фарадей увидел, что в нескольких дюймах от земли, между двумя деревянными колышками, была натянута тугая веревка.

— Это участок Ангера, — спокойно объяснил Гарольд Сойер, а его приятель с ружьем по-прежнему держал Фарадея на прицеле. — Вы противоправно нарушили частное владение.

Фарадей нахмурился:

— Этот человек застолбил часть этих развалин? Это законно?

— Боюсь, что да. Когда-то всю эту территорию безнаказанно грабили мародеры. Затем, чтобы защитить руины, в это дело вмешалось правительство. Теперь любой человек может заплатить и получить особое разрешение на раскопки. Некоторые владеют теперь большими территориями. Вы можете осмотреть все вокруг, но только не приближайтесь к участкам, огороженным веревкой Ангера.

— Он убил бы меня?

— Сначала выстрелил бы, властям сказал бы — думал, что это был лось.

Сощурив глаза от яркого солнечного света, Фарадей снова посмотрел на Ангера, который, стоя у каменного холма, похлопывал по нему, словно это была норовистая лошадь. Фарадей не мог глаз отвести от этой груды камней. Что там под ними?

— Вы археолог, сэр, или просто турист?

Фарадей повернулся к своему спасителю.

— Я точно не знаю, кто я, — ответил он, но, увидев озадаченный взгляд Сойера, добавил: — Я врач. Как бы на каникулах. Фарадей Хайтауэр.

Они пожали друг другу руки.

— Вы хорошо знаете эти развалины? — Фарадей не понимал, почему задал этот вопрос. Вдруг ему показалось очень важным узнать побольше об этом замечательном разрушенном комплексе, где когда-то жил исчезнувший народ.

Гарольд Сойер ответил:

— На этом месте раскопки ведутся с перерывами уже двадцать лет. Пока что было найдено двести комнат. Думаю, что остались еще сотни.

— Сколько… — начал говорить Фарадей, но почувствовал, как ему тяжело дышать. Это из-за ружья. Он слишком быстро повернулся и посмотрел в глаза собственной смерти — такое подкосило бы любого. — Сколько лет этому комплексу?

— Еще не определили. Думаем, строительство шло веками.

— В самом расцвете.

Сойер нахмурился, приложил руку к правому уху и спросил:

— Что вы сказали?

Фарадей глубоко вздохнул:

— В самом расцвете их культуры. Как вы полагаете, когда это было?

Сойер скривил розовые губы под аккуратно подстриженными усами.

— Предположительно лет пятьсот назад.

Фарадей, тяжело сглотнув пересохшим ртом, подумал, что это не так, что это место еще старше.

— Видите те бревна, торчащие из каменной кладки? — спросил Сойер и махнул своей пухлой рукой, не замечая, что его собеседнику вдруг стало плохо. — Это цельные стволы дерева. В настоящее время новая группа археологов сверху донизу обследует каньон, записывая положение и количество таких бревен во всех «великих домах», как мы их называем. Уже доказано, что в этом месте на строительство домов использовалось более двухсот тысяч древесных стволов. У них даже есть ботаник, который делает химический анализ образцов дерева. Он говорит, что большинство деревьев не местного происхождения. Их привезли сюда издалека — более пятидесяти миль в сторону. И произошло это раньше, чем у них появились лошади и колеса. Представляете себе, как они каменными топорами могли нарубить четверть миллиона деревьев, а потом отвезти их на расстояние в пятьдесят миль, используя только рабочую силу.

— Напоминает строительство великих пирамид, — прошептал Фарадей, оттягивая воротник рубашки.

— В Северной Америке нет ничего похожего, доктор Хайтауэр, на то, на что вы сейчас видите. После того как местные жители покинули это место, ничего подобного больше никогда не строилось. — Сойер поднял глиняный черепок и, осмотрев его, бросил. — Мы мало знаем о людях, которые жили здесь, но известно, что они строили пятиэтажные дома за сотни лет до того, как пришел белый человек и построил в Нью-Йорке высотные здания. И еще одна тайна, доктор Хайтауэр. Эти люди строили дороги. В некоторых местах они достигали тридцати футов в ширину и были великолепно спроектированы. Для чего они их использовали? У них не было ни лошадей, ни мулов, никаких других вьючных животных, у них также не было телег и повозок. Все это привезли с собой испанцы. Так для чего же анасази нужны были длинные и широкие мощеные дороги?

Вынув носовой платок, Фарадей промокнул испарину на лбу. Ему вдруг стало не по себе.

— Что-то есть в самом человеке, — громко провозгласил Сойер, как будто он стоял за аналоем, — что заставляет его строить грандиозные памятники. Египетские пирамиды. Великая Китайская стена. Храмы майя. Может, и дороги анасази были простой формой монументальной архитектуры, и они их строили, чтобы показать свою силу и мощь, больше ничего.

Сквозь золотой свет Фарадей посмотрел на две фигуры в белом, Беттину и Моргану, которые ступали по развалинам, как два бесплотных призрака. Они казались бестелесными, походили на неземных фей. Фарадей закрыл глаза. У него закружилась голова.

— Но самый главный вопрос, доктор Хайтауэр: кто строит вечные каменные сооружения, а потом оставляет их? И почему так происходит?

У Фарадея перехватило дыхание, он стал задыхаться. Что-то было не так.

— Хопи говорят, что они потомки тех людей. Если это так, то почему они никогда больше не строили ничего такого же грандиозного?

Пока археолог пробирался через булыжники и разрушенные стены, камни и валуны, подбирая осколки глиняных горшков, наконечники стрел, обрывки веревки из волокон юкки, а Фарадей старался держаться прямо, Гарольд Сойер продолжал говорить.

— Мы нашли здесь удивительные вещи. Птичьи клетки, перья ары, морские ракушки, медные колокольчики. Это предметы, у которых другая родина. Некоторые из них прибыли сюда из мест за тысячу миль отсюда. Кто бы мог подумать, что первобытные люди могли создать такую обширную торговую сеть?