Звёздная дорога - Гамильтон Питер Ф. - Страница 116

– Ублюдок! – заорал Йен сквозь порывы ветра и грохот.

Сид беспомощно огляделся. Потом он понял, что придется позвонить О’Руку, который ждал подтверждения успешного ареста, чтобы устроить свою пресс-конференцию.

– Вот дерьмо!.. – простонал детектив.

– Где вы? – В голосе лейтенанта Пареша Эвиттса слышались боль и отчаяние.

– Приближаемся, – заверил его Рави Хендрик. Извлекать данные из навигационной графики было для него привычным делом, и для их анализа ему не требовалась элка. – Осталось пять минут.

Сильный дождь хлестал по широкому ветровому стеклу «Берлина», пока Рави с трудом вёл тяжелую машину низко над джунглями, летя на отчаянный зов о помощи, который послала исследовательская автоколонна. Стеклоочистители помогали очень мало. Поток воды на изогнутом прозрачном стекле искажал вид на плотную волнистую поверхность леса в пятидесяти метрах внизу. Большую часть визуальной информации пилот получал через радужковые смартклетки, взаимодействующие с сетевым щитком шлема, куда сеть вертолёта посылала данные специализированных оптических сенсоров в носу машины, смартпылевых тралов на фюзеляже и радара. Дарованное природой зрение едва ли не мешало. Но Рави летал достаточно долго, чтобы знать: не следует полагаться лишь на обработанные программой визуальные данные, глаза пилота – по-прежнему его главное богатство.

Длинных полос тумана, текущих среди холмов, электроника почти не видела; им не хватало густоты, чтобы система зарегистрировала препятствие как облако, но они были достаточно непрозрачными, чтобы скрывать сюрпризы. Рави всегда следил за высокими деревьями Сент-Либры – кнутовниками, метакойями и вамп-шпилями, – которые вздымались над прочими кронами, чтобы не столкнуться с ними по неосторожности. Пару недель назад он видел вамп-шпиль высотой куда больше сотни метров.

Сегодня, в пятидесяти километрах от Вуканга, посреди неровного ландшафта из холмов с крутыми склонами и узких ущелий, он был особенно бдителен. Утро выдалось мрачным, Сириус скрылся за темными тучами, слои которых простирались высоко в небеса, и на долины и реки опустились ранние сумерки. Влажность снижала эффективность турбин. Плохая погода для полетов. Но тем, кто на земле, приходилось ещё хуже. Его элка подключилась к линии связи между колонной и Вукангом – все были почти в панике и много кричали. Все превращалось в сбивающее с толку бормотание в его ушах. Док Конифф пыталась объяснить Анджеле Трамело и Леоре Фоукс, как закрыть глубокую рану при помощи содержимого их аптечки. Судя по описанию, бедолаге Марти О’Райли проткнула бедро сломанная ветка. Напряженные крики перемежались стонами Марти. Внимания доктора требовал и Хуанитар Сакур, который пытался зафиксировать спину Дейва Гузмана. Рави подумал, о чем это говорит: медбрат автоколонны сосредоточился на сломанном позвоночнике Дейва, а не на Марти, который, насколько мог судить пилот, истекал кровью. Все эти взволнованные голоса на самом деле вынуждали Рави радоваться, что он не может себе позволить получать визуальную передачу от Анджелы так же, как её получала докторша, оставшаяся в лагере.

– Мы вас уже слышим, – сказал Пареш Эвиттс.

– Браво, – пробормотал Рави, и где-то среди дождя и туч сверкнула молния.

«Берлин» одолел длинную цепь холмов и направился в долину, чьи склоны покрывала нетронутая растительность. Сенсоры немедленно обнаружили автоколонну. Биолаборатория и два «Лендровера-Тропик» торчали на самом верху крутого ущелья, едва видимые среди затянутых туманом высоких кустов, деревьев с буйными кронами и скальных выступов, а ДПП, согласно показаниям радара, находился на полпути к дну ущелья. Рави поморщился. Машина должна была перевернуться несколько раз, прежде чем врезаться в скопление валунов посреди колышущихся серо-зелёных побегов тиивовых кустов. Им не стоило ехать так близко к краю… но с этим пусть полковник Эльстон разбирается.

Рави проверил окрестности в поисках открытого места. Он знал, что ничего не найдет, но Сент-Либра полна сюрпризов. Человек десять собрались вдоль края ущелья, их дождевики-пончо блестели от воды. Пропасть между ними и разбитым ДПП пронизывали тонкие пурпурные и алые альпинистские верёвки. Вокруг упавшей машины копошились ещё люди, промокшие насквозь и вымазанные в грязи.

– Сесть сможешь? – спросил Пареш.

Рави облетел место аварии, изучая крутой склон, густо растущие деревья. Расстояния между стволами хватало, чтобы автоколонна могла пробираться сквозь джунгли, но посадить там громадину вроде «Берлина»?

– Никак не смогу, – сказал Рави капралу. – Ни здесь, ни где-то поблизости.

– У меня там раненые.

– Знаю. Я зависну. Нам придется их поднять с помощью лебёдки.

– Вот дерьмо! Ладно.

Рави снова развернул «Берлин», в то время как в главном отсеке Торк Эриксон помогал Лейфу Давдии, Мохаммеду Анвару и Марку Читти застегнуть ремни безопасности. Марк должен был оказать первую медицинскую помощь, а умевшим работать с лебёдкой легионерам предстояло пристегнуть раненых к эвакуационным носилкам «Берлина».

«Берлин» осторожно продвигался сквозь ливень, порождая циклон высокоскоростного дождя, который хлестал по зарослям. Рави теперь был на том же уровне, что и машины на вершине ущелья, и постепенно снижался, справляясь с беспорядочно возникавшими в долине микрошквалами и потоками дождя. Прямо по носу он видел Антринелла Виану и Марвина Трамби – достаточно близко, чтобы разглядеть их мрачные лица. Опять сверкнула молния, где-то позади вертолёта. Изображение, передаваемое тралом фюзеляжа, показывало, что «Берлин» находится прямо над внедорожником. Торк открыл боковые двери. Рави отключил датчики дальности и сосредоточился на том, чтобы «Берлин» ветром не снесло в сторону.

– Готов для спуска лебёдки, – сказал он Торку.

Первые двое мужчин выскользнули наружу, привязанные жёсткими углеродистыми тросами, с паучьим проворством спускаясь к месту аварии. Следя, как они снижаются, Рави думал о том, что понадобится час, чтобы поднять пятерых тяжело раненных легионеров на борт. Час, проведенный за безупречным удерживанием позиции посреди ливня и переменных порывов ветра. Он мог это сделать. Час в таких условиях – пустяк для бывшего пилота «Тандерторна», который бывал на роевом дежурстве.

Тогда, в 2119 году, Рави находился возле озера Грум в южной Неваде, на одной из двух передовых баз Тактических аэрокосмических войск США, которой была поручена экзосферная оборона. Тринадцать месяцев назад он получил квалификацию, позволявшую летать на новых самолетах «Локхид SF-100 Тандерторн», которые были главным вкладом Америки в АЗЧ.

Когда поступил первичный сигнал тревоги о Зант-рое, Рави был занят – от души кутил в Вегасе, спустил почти все премиальные, которые получил за полеты на протяжении шести месяцев. Реакция командующего базой оказалась немедленной и впечатляющей: к вычурному городу, жемчужине пустыни, послали целый флот вертолётов, чтобы забрать военнослужащих. Все вернулись на пост и протрезвели за два часа, как раз к тому моменту, когда спецы по военным порталам Грум-лейка открыли межпространственное соединение с Новой Флоридой.

Рави и его второй пилот, капрал артиллерии первого класса Данхэм Уолш, изучали базовое географическое устройство Новой Флориды в комнате для предполетного инструктажа с остальными пилотами «Диких валькирий». Американский мир включал в себя девять главных континентов, из них только три – Оукленд, Тампа и Лонгдейд – развились в достаточной степени, чтобы учредить штаты, которыми управляли сенаторы, назначаемые в Вашингтоне. Командование АЗЧ поручило «Диким валькириям» защищать северный Оукленд – территорию размером более восьми миллионов квадратных километров. Командир базы сказал им: «С Богом!» – и поменял статус на красный.

Рави и Данхэм выехали к своему «Тандерторну», «Злючке Ниобе[72]», под холодным небом ночной пустыни, где высоко над головой мерцали звезды – насмехались над ними, как сказал Данхэм. Рави нравился агрессивный профиль трехсотсемнадцатитонного «Тандерторна», плотно набитого ракетами, как нравилось и все остальное в космическом самолете, включая его стоимость – миллиард и восемьсот миллионов долларов. От носа до хвоста в «SF-10G» было пятьдесят восемь метров, в крыльях с регулируемым размахом в полностью раскрытом состоянии от кончика до кончика насчитывалось пятьдесят три метра, а в собранном для экзоатмосферных полетов – аккуратные тридцать один. В полностью аэродинамическом режиме – с закрытыми люками и убранными орудиями – он был настолько гладким, насколько команда разработчиков сумела его сделать, используя резко изгибающиеся плоскости, чтобы эффективно спрятать крылья в фюзеляж; гондолы в корневой части крыла содержали турбовинтовые и реактивные двигатели, сверху из них торчали сдвоенные стабилизаторы, похожие на акульи плавники; в верхней части фюзеляжа слегка выдавалась овальная рубка-капсула с узким посеребренным полусферическим лобовым стеклом. Фюзеляж был из мерцающей черной металлокерамики, обладавшей огромной устойчивостью к свирепым потокам жара и радиации, с которыми космолёту приходилось встречаться в бою.