Звёздная дорога - Гамильтон Питер Ф. - Страница 212

Эльстон: Читти!

Конифф: Что происходит? Что…

Хуанитар: Марк!

Марк тяжело ударился о землю, несколько раз перекатился. Со свистом судорожно вдохнул, и туман перед глазами немного рассеялся. Невероятная боль стала уплывать, как будто он получил дозу токса. Поле зрения стискивал темно-красный туман; сетка бессмысленно завертелась, потом исчезла. Высоко над собой Марк видел ветвь кнутовника, которая снова сворачивалась в аккуратный горизонтальный виток, пушистые белые волокна на её коре подергивались, как шерсть встревоженного зверя.

Голова медбрата упала набок, и он опять увидел тварь. Та продолжала свой танец безумного дирижёра, её руки вели неслышную симфонию к крещендо.

– Живое, – сказал оцепенелый и зачарованный Марк своим обезумевшим коллегам. – Все живое.

Ещё одна ветвь кнутовника с шумом ринулась вниз и отшвырнула его на десять метров сквозь снег, сломав обе ноги. Едва Марк перестал двигаться, как его ударило опять; каждый новый толчок посылал его все глубже в рощу. После третьего его сознание начало затухать. Он совсем не чувствовал своего искалеченного тела. А чудовище по-прежнему стояло там, где Марк его увидел впервые. Длинные пальцы-лезвия взметнулись в неудержимом триумфе, их глянцевито-черная поверхность отражала ослабевший красный свет Сириуса посреди клубящегося снега, пока они управляли кнутовниками, точно марионетками.

Безвольное тело Марка швыряло все дальше и дальше среди больших стволов. Кнутовники били снова и снова, превращая его в дряблый мешок изувеченной плоти с болтающимися изломанными конечностями. Кровь пропитала одежду, изливаясь из тех мест, где осколки костей прорвали кожу. Капли оставляли темные пятна на нетронутом снегу, и это была единственная улика. Большинство смартклеток испортились, а то, что осталось от телотрала, испускало слабый сигнал.

Последний удар наотмашь швырнул Марка к стволу громадного кнутовника, за пределами видимости колонны. Половина свернутых ветвей начала содрогаться, с хрустом стряхивая ледяную корку. Снег падал как лавина, погребая труп Марка и блокируя последние сигналы его телотрала. Новые кнутовники начали стряхивать снег, скрывая все следы крови и отпечатки, которые Марк оставил во время своего жестокого пути к забвению.

Вэнс заставил себя принять участие в поисках, хотя и держался на грани обморока от неизвестного яда, которым его отравили. Лишь восемь человек в колонне не пострадали, включая Пареша Эвиттса и Дина Кришона. Это и было уликой – они не пробовали композиционную пищу. А вот Лютер настоял, чтобы к нему относились как ко всем остальным, и с гордостью заглотил немного бульона, который извергла из себя пищемашина в биолаборатории. Остальные шестеро – Лорелея, Лулу Макнамара, Леора Фоукс, Антринелл, Каризма Вадхай и Лейф Давдия – не ели композиционную пищу во время обеда.

Вэнс приказал всем отправиться в мерцающие сумерки, не считая Лулу. Официантка была бы настоящей обузой, бесцельно бредущей среди холмов, даже если бы решилась выполнить его приказ.

Дважды за последние тридцать минут Вэнс падал на колени и его тошнило на снег. Он все время трясся, а его кожа покрывалась холодным потом, который вымачивал одежду. В голове пульсировало, когда боль достигала невыносимых пиков, он просто стоял столбом и втягивал воздух. Раддон и Мохаммед настаивали на том, чтобы принять участие, заявляя, что симптомы у них не такие сильные. Док Конифф проверила показания их медицинских смартклеток и не согласилась. Вэнс отменил её указания.

И вот теперь восемь человек шли, растянувшись длинной цепью, обыскивая край рощи. Ветер взвихрял снег возле стволов, а северное сияние излучало свой зловещий свет, превращая возвышающиеся над ними громадные деревья в тревожные черные силуэты. Все машины в колонне развернулись передом к большой роще и включили фары. Неровный белый свет творил множество сбивающих с толку теней, ползающих по земле. Вэнс держал под наблюдением дистанционно управляемые пулеметы на машинах, которые следили за поисковой командой, в готовности на случай любого необъяснимого движения рядом с ними.

Все возможные меры предосторожности были приняты, но Вэнс все равно чувствовал себя так, словно шел по краю обрыва. Тварь рядом. Он это знал. Каким-то образом она их догнала.

Транспортные тралы очень приблизительно показали место, где сигнал Читти регистрировался в последний раз. Там ничего не нашли, разумеется. Во время нападения случилась серия резких спадов в работе линии связи и пропускной способности. Что бы ни сотворило существо, это произошло в несколько этапов. Док Конифф сказала, последние показания подтверждают смерть Марка. Так что члены поисковой группы искали в арктических сумерках труп. И поскольку тело отказывалось служить ему, Вэнс уже и не помнил, дал ли Господь ему какую-то причину продолжать этим заниматься.

Мохаммед тихонько застонал и упал на четвереньки. Пару раз покачался вперёд-назад. Вэнс решил, что легионера опять стошнит. Но Мохаммед повалился набок рядом с массивным закованным в лёд стволом метакойи, продолжая стонать. Леора и Антринелл поспешили к нему. Вэнс хотел бы помочь, но ему попросту не хватало сил. Посмотрев назад, на огни фар, он засомневался, сможет ли вернуться к колоне без посторонней помощи. От белого света головная боль вспыхнула с новой силой.

– Хватит, – сказал Антринелл по кольцевой связи. – Давай вернём тебя обратно.

– Приведите его ко мне, – распорядилась Конифф. – Я подключилась к его смартклеткам. Его сердечный ритм нестабилен. Полковник, вы и Раддон тоже должны прийти.

– Ладно, – прохрипел Вэнс. Его охватил мощный спазм. Он даже не мог поднять руки.

Они не нашли ни трупа Читти, ни следов, намекающих на то, что с ним случилось.

– Пора идти, полковник, – сказала Лорелея. – Поиск окончен.

Вэнс даже не заметил, как она подошла, но её иконка загорелась на его сетке, и её рука скользнула ему под мышку. Ещё одна личная иконка появилась в непосредственной близости от его собственной. Лейф поддерживал Вэнса с другой стороны.

– Вам надо полежать.

Вэнс хотел глубокомысленно кивнуть, соглашаясь. Но вместо этого потерял сознание.

После неконтролируемых приступов тошноты. После унизительной диареи. После бросания то в жар, то в холод. После потения и тряски. После вдыхания вони всеобщих страданий в «Тропике» – 2. После воды с регидратационной солью и капсул с тараксофаном Анджела наконец-то начала замечать окружающую действительность. Наверное, она дремала; стояла глубокая ночь.

В кабине «Тропика» было темно, но фары горели, заставляя капли конденсата на лобовом стекле флуоресцировать. Анджела сидела на переднем пассажирском месте. Она смутно припоминала, как забралась туда, после того как выходила наружу, когда её сфинктер опять начал посылать вдоль спины сигналы экстренной тревоги.

– Как ты себя чувствуешь? – прохрипел с заднего сиденья Форстер.

– Как дерьмо. – Она моргнула, пытаясь сфокусировать зрение. – Вообще-то, примерно так же, как ты выглядишь.

– Ага, – сказал он и немедленно закрыл глаза.

Его кожа была болезненно-серой и влажной от пота. Обе руки подергивались под одеялом, в которое он завернулся. Спереди на одеяле темнела тонкая полоса влажной рвоты. Её запах был наименее зловонным из всех, что чувствовала Анджела.

– Где все? – спросила она.

– Раддон в биолаборатории-два, – сказал Форстер, не открывая глаз. – Его туда забрали после поисков. Тупой придурок строил из себя мачо. Хуанитар лечит его как может; сам тоже страдает. Как почти все мы. Мадлен быстро пришла в себя – вот что такое молодость. Она в «Тропике» – три, помогает Гаррику, Уинну и Дарвину; они все в очень плохом состоянии.

– Понятно.

Анджела огляделась по сторонам в поисках какой-нибудь жидкости. Её фляга висела на обычном месте, на дверной ручке. К счастью, там была чистая вода; она помнила, как подавилась регидратационным раствором, который кто-то заставил её выпить, – такой он был омерзительный. Она сделала несколько осторожных глотков, боясь, что они вызовут новый приступ тошноты. Подождала пару минут и глотнула как следует.