Звоночек 4 (СИ) - Маришин Михаил Егорович - Страница 28

— Ладно, разберемся… Товарищ комкор, а что насчет радио? Почему вы его запретили?

— Потому, что от него никакой пользы, кроме вреда! Корпусная радиостанция до Читы не добивает, раз! Между бригадами и ниже, пока зашифруют, пока передадут, пока расшифруют, делегаты связи быстрее добираются, два! Если открытым текстом передавать, то японцы слушают, три! На плацдарме развернута проводная сеть, четыре! Достаточно?

— Допустим… Но как же танковым командирам с ротами, взводами, отдельными машинами в бою связь держать? Как летчикам быть? У них там свои, технические проблемы, но все же? Как артиллеристам корректировать огонь?

— Наверное, погорячился, — скрепя сердце признал Жуков, чем немало меня удивил. — Пожалуй, исправлю приказ. От батальона и ниже пусть говорят в боевой обстановке, когда это необходимо. В прочих случаях — соблюдают радиомолчание. А летчикам — волю. Пусть сами со своей связью разбираются. Вы же хотели, товарищ капитан, чтобы я больше инициативы давал? Довольны?

— Не вполне. В таком виде все хорошо ровно до тех пор, пока не началась маневренная война. Бросите вы, к примеру, подвижные корпуса в обход японцев, как ими руководить, координировать действия? — прищурился я с хитринкой.

— И как же? — вопросом на вопрос ответил Жуков, догадавшись, что ответ у меня уже готов.

— Японцы к войне подготовились хорошо, выучили русский язык. Одного такого говоруна я сам лично три дня назад в плен взял. Но что они будут делать, если передачи открытым текстом будут идти, к примеру, по-армянски? Да с примитивным шифром, вроде танк — баран, батальон — гурт, бригада — отара? У нас же многонациональный союз народов, товарищ комкор! Неужели в армейской группе не найдется достаточно армян, грузин, осетин? И дублировать сообщения шифровками, для практики. Пока японцы с армянским радио разбираться будут, переводчиков искать, ваши связисты оперативно работать уже научатся.

— Ай да чекист, голова! — расхохотавшись, хлопнул меня Жуков по плечу так, что я даже пошатнулся. — Что ж я сразу то к вашему брату не пошел с такой бедой? Ведь конттразведка же! Кому как не им знать, как с разведкой врага бороться! Армянское радио! Ха-ха! — через смех у комкора явно выходило все недавно пережитое нервное напряжение и он все никак не мог успокоиться. Оставшиеся поодаль в траншее командиры, до того делавшие вид, что все нормально и мой разговор с командующим их не касается, стали оборачиваться. — Начальника связи ко мне! — чуть отсмеявшись громко крикнул Жуков, но не удержался и вновь стал хихикать.

— Товарищ комкор, только не сразу! — предупредил я. — Пока проводная связь есть, пусть она и будет! Вот когда все в движение придет, тогда…

— Да понимаю, не дурак, — комкор вновь испробовал своей дланью крепость моего плеча, но уже с другого фланга. — Лучше б вы у нас, товарищ капитан, подольше задержались. Приятно с вами работать. Что у вас там за секретные дела? — поняв, что перебрал и лезет не туда, Жуков тут же поправился. — В смысле, сколько времени займут? Какая помощь нужна?

— Не знаю. Жду команды из Москвы. А дальше надо будет организовать обмен пленными и вытащить с той стороны очень ценного человека, — соврал я совсем не много, но из-за этого акценты сместились так, что смысл операции поменялся полностью. — Разрешите идти, товарищ комкор? — видя, что подходит вызванный связист, я вытянулся, чтобы для всех кто наш разговор только видел, смысл его так и остался бы тайной.

— Идите, товарищ капитан, — напоказ благосклонно отпустил меня командующий, усвоив правила нашей с ним игры. Поняв, что «валить» я его не собираюсь, он мог строить любые предположения на мой счет, вплоть до того, что я таким образом пытаюсь насолить маршалу Ворошилову, наша взаимная неприязнь для высшего комсостава армии не секрет. Но, конечно, ему невдомек, что я жду того часа, когда из сегодняшнего, подающего надежды «комдива» вырастет маршал Победы.

С КП армейской группы, предупредив Смушкевича и Булыгу, я уехал в тыл, в Тамцак-Булак. На этот раз, выкобениваться и отказываться от предложенной легковушки не стал, молча залез на заднее сидение и, едва тронулись с места, стал засыпать под неторопливые размышления о командующем. Правильно ли я поступаю, пытаясь направить энергию комкора в нужное русло? Может, действительно, стоило бы его «сдать» приехав в Москву. В «эталонной» истории о Жукове болтали всякое, навешивали ярлыки неумехи, проспавшего нападение немцев в 41-м году, и мясника, гнавшего солдат на убой. Порой, даже в предательстве обвиняли. Сталкиваясь с такими оценками «там», зачастую чрезмерно эмоциональными и слабо опирающимися на реальные факты, я интуитивно относился к ним очень осторожно. Понимая, что через дискредитацию самого «раскрученного» советского маршала всего лишь пытаются бросить тень на Красную Армию, СССР и весь советский народ, несмотря ни на что все же победивший в очередной Отечественной войне.

Cоветские военачальники, как и все обычные люди, имели каждый свой характер, наклонности, свой талант. У кого-то это была светлая голова и он побеждал умом, у кого-то деревянная задница и он побеждал дотошностью, прорабатывая операции до самых мелких мелочей, у кого-то интуиция и достаточно безбашенности, не бояться ей доверять. А у Жукова были железные яйца. Это тоже, скажу я вам, немаловажное для военачальника качество. На войне так бывает, что надо драться там, где стоишь, несмотря на то, какие враги перед тобой и сколько их, как под Ленинградом и Москвой, как в Сталинграде, или наступать в лоб на подготовленную эшелонированную оборону, как на Зееловских высотах, прорывая ее танковыми армиями. Просто драться как умеешь там, где другие давно бы остановились, отступили или сдались. Слова Александра Васильевича Суворова о том, что солдату — бодрость, офицеру — храбрость, генералу — мужество, не пустой звук. Мужество генерала придает подчиненным сил и уверенности совершать невозможное. Уж так получилось, что советский народ победил в Великой Отечественной Войне именно железными яйцами. С этой точки зрения, «там» Жуков имел полное право называться маршалом Победы, являясь наиболее полным ее олицетворением. Со всеми его недостатками и достоинствами.

Здесь же, столкнувшись с Георгием Константиновичем на Халхин-Голе, я встретил не парадный плакат «из будущего», а хорошо подготовленного комдива, к тому же опального, на которого свалилось командование армией. Комдива, который не умеет опускать руки и покоряться судьбе, даже в заведомо проигрышной ситуации, как было на Больших маневрах. Зная характеристику из «эталонного» мира, подтверждающуюся событиями, которым я сам был свидетелем, я имею железобетонную уверенность в том, что Жуков сделает все возможное и невозможное, заставит работать на пределе сил всех, до кого сможет дотянуться, но добудет себе победу в этом забытом Богом уголке центральной Азии. «Топить» его, только-только осваивающегося в роли командарма, опираясь всего лишь на домыслы, было бы непростительной глупостью. Поддержать же человека, потенциально способного войти в тройку лучших советских полководцев, чтобы он смог подняться на очередную профессиональную ступень, чтобы к моменту столкновения с немцами мог уверенно командовать армией, а может быть и фронтом, было просто необходимо. Ведь свято место пусто не бывает, если «зарубить» Жукова, то кто придет ему на смену? Может Кирпонос или Павлов? Из этой парочки я кое-что слышал лишь о последнем, засветившемся в Испании в роли военного советника. Вернувшись в Москву после отзыва, он делает успешную карьеру в АБТУ, не связываясь с командованием войсками, где можно погореть за профнепригодность. Расчищать путь таким деятелям я не собирался.

С такими мыслями я не заметил, как отключился, убаюканный урчанием мотора «Газика», летевшего по плоской как стол равнине. Не знаю, сколько прошло времени, когда я почувствовал сквозь, сон, что машина стала довольно круто поворачивать, не сбрасывая скорости, а потом и вовсе резко остановилась.