Звоночек 4 (СИ) - Маришин Михаил Егорович - Страница 62

— Пока люди прибывают с каждым часом, общую политинформацию начинать смысла нет. Но к восьми часам вечера, сразу после ужина, жду вас и ваших подчиненных здесь.

Я глянул на часы, которые показывали полшестого, и кивнул. Время еще есть. Да и об ужине комиссар напомнил кстати, поэтому ушли мы, умыкнув с собой полевые кухни. Лишнего не взяли, только для пропитания наличных полутора тысяч человек.

Отправив батальоны и роты обустраиваться в шалашах, сам я помчался к Петрищеву, подбить, что у нас в корпусе выходит с мобилизуемой техникой, чтобы при последующей дележке постараться отхватить самые лакомые куски. Увы, спецмашин для рембатов и автотракторной базы, естественно, не оказалось, но зато пришли автокраны, причем, в хорошем состоянии. Механизмы в народном хозяйстве довольно редкие и на убитые шасси их не ставили. Комбат 83-го РВБ, отчасти, успокоил меня, сказав, что пополнение ПАРМ-ами еще может прийти по железной дороге из центра, но выяснять это надо у командования корпуса.

Политинформацию я, разумеется, пропустить не мог. С самого начала войны, с воскресенья, уже три дня, как я ни сном, ни духом не ведал, что творится в мире. Кто воюет, как, то было мне неведомо. Стрельбу я слышал только на нашем полигоне, где тренировались танкисты и мотострелки 13-й дивизии. Да под вечер, и вчера, и сегодня, медленно проплывали на запад воздушные корабли ТБ-3, чтобы ночью оказаться над польской территорией.

Говорил полковой комиссар Попель сам, говорил красиво, я бы даже сказал, литературно. И, в основном, по делу. Упоминания партии и советских лидеров не превращались в его словах в банальную лесть, а отражали лишь факты и действия, которые, однако, не могли не вызывать у граждан СССР, в частности, бойцов и командиров РККА, понимания и законной гордости. В то же время эпитеты, употребляемые Попелем в отношении буржуазных политиков, ничуть не грешили против истины, какими несдержанными они бы не были.

Как и подобает хорошему рассказчику, начал полковой комиссар с предыстории и основная суть его речи сводилась к следующему. Всю зиму 38–39 годов, после того, как совместно сожрали Чехословакию, германские нацисты и польские паны вели переговоры по поводу города Данциг и, так называемого, «польского коридора». Немцы настаивали на пересмотре границ, поляки же напротив, не желали расставаться даже с пядью земли, которую они считали своей. К апрелю переговоры зашли в тупик и стороны явно готовились разрешить противоречия силой оружия, взаимно отмобилизовав с начала мая свои вооруженные силы, которые и без того, еще со времен чехословацкого кризиса были достаточно многочисленными. СССР смотрел на всю эту возню без опасений, поскольку его армия насчитывала на первое мая четыре миллиона двести тысяч человек, четверть из которых были маньчжурскими ветеранами. Причем, абсолютное большинство дивизий, имевших свежий боевой опыт, в течении зимы были перевезены именно на польскую границу. Численность группировки на Дальнем востоке опустилась до абсолютного минимума за все мирные годы советской власти.

И вот, внезапно, Польша объявила войну СССР, а не сцепилась с Германией из-за клочка суши на южном побережье Балтики! Говоря о том, как этот акт был обставлен, Попель весьма язвительно прошелся по фотографиям из польских, английских и французских газет, где взахлеб рассуждали о «советской провокации». На пущенных по рукам фотокопиям было отчетливо видно, что убитые, якобы советские пограничники, вооружены сплошь винтовками Мосина, которых у нас в ПВ уж несколько лет, как не водилось. Да и какой резон нашим погранцам нападать на какой-то продовольственный склад на Западной Украине? Если б СССР вздумал ударить, то врезал бы так, что варшавские фундаменты из земли бы вывернуло! А вот украинским националистам, уцелевшим после резни, которую поляки им устроили прошлой осенью и оголодавшим за зиму, смысл был прямой. Поляки понимали это не хуже нас, но воспользовались поводом. Подвернувшимся или кем-то организованным. Попель в своей речи прямо указал на Антанту, пресса которой билась в истерике подзуживая всех, особенно Германию, сплотиться перед лицом «красной угрозы» и помочь Польше в ее нелегкой борьбе. А что же Варшава? Какой ей резон ввязываться в опасную авантюру? Полковой комиссар предположил хитрость, сказав, что если мы, к примеру, разобьем поляков, то неминуемо столкнемся с немцами. Мы же мирное государство и не воюем, если нас не вынуждают. Видимо, для Гитлера этот резон также работает, коли они отреагировали на известие о Польско-Советской войне весьма сдержанно. То есть, вообще никак пока не отреагировали. В итоге, Польша между СССР и Германией, избегает вторжения с любой стороны, а сама вольна сколько угодно наступать, чем, однако, не пользуется. Наверное, из-за погоды. К востоку от Вислы и до самой границы по ночам льют проливные дожди, превращая дороги и аэродромы в болота.

Слушая это, я, конечно, не поверил в хитроумие польского правительства. Готов руку дать на отсечение, что эмиссары Антанты им что-то наобещали или прямо подкупили. С панов станется. Зато мне теперь абсолютно ясно, чем занимаются гудящие сейчас над головой бомбовозы ТБ-3. И подвешены к ним вовсе не крупнокалиберные бомбы, а термоизолированные выливные приборы, заправленные жидким азотом.

Перейдя к событиям тех трех дней, что прошли с момента объявления войны, Попель рассказал, что СССР, верный своей миролюбивой политике, обратился к правительству Японии, как стороны не заинтересованной в европейских делах, с просьбой выступить посредником в деле урегулирования конфликта. Те согласились. Что там между ними и поляками произошло на следующий день достоверно неизвестно, но Япония разорвала с Польшей дипломатические отношения и ее посол немедленно выехал в Германию. В газетах же Страны восходящего солнца появились статьи в поддержку СССР с призывами оказать тому любую помощь в деле наказания варваров, оскорбивших императора. Также, высказывалось сожаление, что Польша слишком далеко и снаряды линкоров Императорского флота не могут в назидание стереть с лица земли ее прибрежные города. Событие было отмечено и в германской прессе и опять в негативном для поляков ключе.

В целом, в голове у меня складывалась следующая картина. Англичане и примкнувшие к ним французы втравили Польшу в войну против СССР с целью спровоцировать столкновение последнего с Гитлером, который сам имел виды на польские земли и не мог допустить занятия их Советами, как и продвижения РККА к границам рейха. При этом, расчет строился на том предположении, что любые договоренности, в частности — о разделе Польши, между злейшими идеологическими противниками люто ненавидевшими друг друга, СССР и Германией, в принципе невозможны. Да, в «эталонном мире», столкнувшись с опровержением этого расчета, «демократы» даже спустя более семидесяти лет истерили от того, что в один день подписания пакта Молотова-Риббентропа вся Европа, и Англия в частности, проиграли Вторую Мировую войну. Надеюсь, здесь их тоже ждет неприятный сюрприз, судя по тому, что Гитлер избегает любых неосторожных движений в сторону СССР. Надо сказать, что события из Лондона и из Восточно-Европейских столиц видятся, очевидно, по-разному. Все, в основном, затаились в ожидании и только одна Финляндия, с ее ярко выраженным англофильским правительством, заявила о моральной поддержке полякам. Зато США, что меня удивило, быстренько объявили СССР «моральное эмбарго» за агрессию в сторону Варшавы. Вообще-то это во вред нам, но и не в интересах янки тоже! Видимо, темпы развития СССР кое-кого за океаном пугают всерьез. А может быть это месть за русско-японский мир.

На фронте же сейчас войска обеих противоборствующих сторон зарываются в землю вдоль линии границы и строят позиционную оборону. Да, мы еще мобилизуемся, а полякам дури хватило войну объявить, а вот силенок побить РККА даже сейчас, явно не хватит и они это понимают.

Видимо, обдумывая стратегические расклады и все более убеждаясь, что мой испуг по поводу всеобщей войны против Советского Союза был преждевременным, ибо я-то знал, что пакт Москва-Берлин все-таки возможен, я замечтался и пропустил не только «вечер вопросов-ответов», когда личный состав корпуса уточнял у полкового комиссара непонятные моменты, но и вообще конец политинформации. Очнулся только когда роты стали расходиться, под незабвенное «раз, раз, раз-два-три».