Звоночек 4 (СИ) - Маришин Михаил Егорович - Страница 72

— Ну, это мне и так известно, — рассмеялся я. — Вот если бы вы, товарищ капитан, могли бы сказать мне что-то, что я не знаю, то я бы вам тоже поведал бы кое-какие секреты, важные для вас!

— И что же вас интересует? — японец навострил уши, явно заинтригованный перспективой обмена информацией.

— Ничего особенного… Что там случилось в Варшаве с вашим послом?

— После смены правительства в Токио в Польшу был направлен новый и с новым аппаратом. Поскольку господин посол не владел польским языком, то все контакты, особенно конфиденциальные, шли с двойным переводом через английский. Но мы, японцы очень ответственная нация и привыкли хорошо служить Тенно, выполняя свою работу. Поэтому господин посол язык прилежно учил, но пока не овладел в такой степени, чтобы вести на нем ответственные переговоры, не пользовался. Когда ваше правительство обратилось к нашему с просьбой о посредничестве и господин посол вышел с предложением польскому министру иностранных дел, грязного имени которого я даже не хочу произносить, то тот, не зная, что господин посол все понимает, грязно ругал по-польски страну Ямато и обожаемого Тенно, самое малое — усомнившись в чистоте его крови.

— Понятно, встряли ляхи из-за своей заносчивости…

— Теперь ваша очередь, — напомнил Исибаси.

— Боюсь, что моя новость для вас гораздо весомее, может, ответите еще на один вопрос?

— Нет, сначала вы, а я, если ваша новость действительно так важна, отвечу еще на один вопрос. Потом, — не согласился японец.

— Ладно. В следующем году Франция капитулирует. Или уже в этом, если немцы до конца июля, разделавшись с Польшей, смогут перебросить свои основные силы на запад. У Японии есть шанс быстро прибрать Французский Индокитай и острова в Тихом океане.

— Это больше похоже на пророчество, нежели на достоверную информацию, — заметил Исибаси, но поторговаться мне с ним не дали.

— Таварыщ брыгынжанэр! Таварыщ брыгынжанэр!! Машину забырают!!! — влетел в сад рядовой Грачик Григорян, владевший родным армянским гораздо лучше, чем русским, мой сменный водитель, радист, ординарец и, одновременно, позывной.

— Завели? — спросил я о самом на этот момент важном.

— Нэт! Я бэгом к вам! — отдуваясь, выдохнул грузный армянин.

— Извините, товарищ капитан, похоже, у меня срочные дела, — раскланялся я с японцем и быстрым шагом вышел на улицу, где невдалеке стоял мой «Тур». У машины я обнаружил двух чекистов, старший из которых был в звании капитана ГБ. Странно, подумалось мне, сотрудник центрального аппарата, но никогда прежде, даже мельком я его не видел.

— Ваша машина? — спросил чекист.

— Моя! — подтвердил я «право собственности».

— Я ее забираю для выполнения важного правительственного задания! — уверенно заявил капитан.

— Я ее не отдаю, поскольку старше вас по званию и тоже выполняю важное правительственное задание — воюю с поляками, — ничуть не стушевался я.

— Я ее забираю! — напористо повторил чекист и, достав из внутреннего кармана удостоверение на имя Павла Судоплатова вкупе с могучей бумаженцией в духе «… как если бы я сам приказывал», подписанной Сталиным, то бишь, в данный конкретный момент — верховным главнокомандующим.

— Нет вопросов! — согласился я и, обойдя «Тур» залез в багажник, забрав наши пожитки и оружие. Мы с Грачиком, тяжело нагруженные, уже успели отойти метров на полсотни под звуки впустую работающего стартера, когда из за спины до меня донеслось.

— Товарищ бригинженер, она не заводится!

— Ничего не знаю! — обернулся я. — Была у меня на ходу. Кто ж виноват, что у вас руки кривые? Теперь она ваша, что хотите с ней, то и делайте! — после чего, перемигнувшись с Грачиком, как ни в чем ни бывало, направился своей дорогой. Вскоре сзади раздались быстрые шаги и Судоплатов, резко развернув меня за плечо, в ярости выдохнул:

— Слушай сюда, крыса тыловая!!! — но больше ничего не успел. У меня ушах зашумело. Хлоп! Лязгнули зубы, впитав всю силу апперкота, и капитан ГБ Судоплатов сел с помутневшими глазами задницей в пыль. Ординарец схватил меня за сидор и дернул назад, не дав попасть чекисту с ноги, чтоб разложить его звездой. Да, спасибо, Грачик, это было бы лишним. Товарищ Судоплатов и сам, устав, закатил глаза и прилег на спину.

Второй чекист, наблюдавший издалека за разыгрывающейся сценой, бросился к нам, на ходу вытянув из кобуры ТТ, но остановился не добежав десятка шагов увидев направленный на себя вальтер. Из за моей спины выдвинулся Грачик, взведя затвор полюбившегося ему шательро. Осознав, что силы не равны, сержант ГБ попытался запугать нас:

— Это трибуналом пахнет, бригинженер!

— Да, оскорбление старшего по званию в присутствие подчиненных, а, тем более, нападение на него, пахнет трибуналом, сержант! Боец Григорян, так было дело?

— Так точна, таварыщ брыгынжанэр! — подтвердил ординарец.

— Сержант, зачем оружие достал? Стрелять в меня собрался?! Ты, наверное, польский шпион?!! Фамилия!!! — видя растерянность чекиста от такого развития событий, я нажал на него еще серьезнее.

— Виткевич… — ляпнул окончательно струхнувший НКВДшник.

— Точно, шпион! Поляк! Бросай оружие!! Руки в гору!!!

От мстительного удовольствия заставить сержанта ГБ тащить Судоплатова в особый отдел корпуса на руках мне пришлось отказаться. К месту происшествия отовсюду сбегались люди и самыми первыми — разведчики, которых высвистал стоящий у крыльца часовой. Полковник Воронин, начальник разведки 5-го ТК, не добежав до нас, увидев, кто лежит на дороге, схватился за голову и, резко развернувшись, рванул обратно. Зато появилось еще одно давно знакомое мне действующее лицо. Слава Панкратов, мой телохранитель в стародавние времена Грузинской войны, присел на корточки перед Судоплатовым и, укоризненно глянув на меня снизу вверх из-под бровей, пощупал у пострадавшего на шее пульс, а потом похлопал по щекам.

— Врача! — крикнул он громко и, кажется, только сейчас обратив внимание на так и стоящего с поднятыми руками под стволами сержанта, зло бросил ему. — Что стоишь, как пугало? Руки опусти! Пистолет подбери!!

— Здравствуй Слава, — поприветствовал я чекиста, пряча в кобуру вальтер. — Что, есть еще порох в пороховницах у твоего учителя по рукопашке?

— Жить будет, — кивнул Панкратов, глядя, как Павел Артемьевич заворочался и попытался сесть. — Что ж ты так, Семен Петрович? В такой момент…

— Ну, уж извините, товарищ старший лейтенант государственной безопасности, это не я на него драться полез, а он на меня напрыгнул.

Слава только тяжело вздохнул в ответ. Пока ждали медиков, к собранию присоединились не только красные командиры, но и любопытные из числа рядового состава. В задних рядах, кому было плохо видно, расспрашивали, что произошло.

— Что там?

— Да, бригинженер Любимов чекиста уложил…

— Этот буйный может! Позавчера своими слесарями целую польскую кавбригаду за то, что над местными измывались, из пулеметов в упор в винегрет покрошил. Сам гимнастерку на себе порвал и полуголый в эту свалку бросился сразу двумя саблями конников рубить! Кровищу потом земля не принимала, так и стояла лужами, а те, кого послали раненых подобрать, по щиколотку в ней вязли! Точно говорю, только что оттуда! При мне эту кашу с поля вывозили в овраг и чистой землей засыпали, а то мухи со всей западной Белоруссии туда слетелись!

Я скосил глаза на распространителя слухов — водителя комкора Потапова, который, поймав мой взгляд, тут же пригнулся и спрятался за чужими спинами. Обрывок разговора услышал и Панкратов, разогнав досужих любопытных.

— Разойдись! Слетелись как на навоз! Товарищ капитан госбезопасности, аккуратнее! — придержал он севшего таки Судоплатова, которого тошнило.

— Сотрясение мозга… — констатировал подошедший военврач и распорядился санитарам. — На носилки его! В санчасть!

— Когда в строй вернете? — спросил Панкратов о самом, с его точки зрения, важном на данный момент.

— За неделю выходим, может, чуть раньше, — ответил военврач, уже уходя с носилками.