Длинные руки нейтралитета (СИ) - Переяславцев Алексей - Страница 8

  Магистр не стал уточнять, с какого рода материалом (имелся в виду тот самый неграненый алмаз) и с какими расчетами иномирцам предстоит иметь дело. Семаков, в свою очередь, не потребовал объяснений, хотя ему было интересно. Его больше волновал другой вопрос: как эта новая обязанность дракона может повлиять на возможность продолжать воздушную разведку. Вслух прозвучало:

  - Таррот Гарринович, имеются данные, что эскадра противника сосредоточилась в Балаклавской бухте... где там карта... здесь то есть. Это недалеко, как видите. Будет ли у вас возможность для разведывательных полетов?

  Дракон сделал движение гребнем; как и прежде, значение этого жеста осталось темным.

  - Думаю, что полеты возможны, Владимир Николаевич. Этой же ночью постараюсь получить для вас сведения.

  - Благодарю, Таррот Гарринович. Но постарайтесь соблюдать осторожность. Честь имею, господа!

  - Одну минуту, Владимир Николаевич. Мы с коллегой, - тут Тифор учтиво наклонил голову в сторону крылатого, - еще задержимся. Могу ли я попросить вас передать письма нашим товарищам?

  - Конечно же. Мне это не составит труда.

  Эскадра отстаивалась в Балаклавской бухте. Все меры предосторожности были приняты.

  Адмиралы ждали от сухопутных войск победы - и дождались.

  Исход сражения на суше был предрешен еще до его начала. Слишком уж велик был перевес союзников: и в численности войск (почти вдвое), и в вооружении. Однако оно прошло не вполне так, как задумывалось в англо-французском штабе.

  Потери российской армии оказались меньше, чем могли быть. История вздрагивала, кренилась - и все же шла по проложенному пути.

  Мариэла прочитала письмо, адресованное ей лично, и слегка нахмурилась. По кратком размышлении она решительно вышла из дому. Рядом постоянно околачивались местные мальчишки, резонно ожидая, что эти немцы вполне могут нанять кого-то из них за мелким поручением: записку оттащить, к примеру. Именно такой юный трудящийся и подскочил к молодой барыне.

  - Чего изволите?

  - Где пластуны находятся, знаешь?

  - Как не знать! Можем мигом отыскать!

  - Так сыщи хорунжего Неболтая и передай ему записку - вот она.

  В записке значилось следующее: 'Тихон Андропович, приходи в наш дом. Получены новости по тому делу, что обговаривали. М.'

  Медная копейка нырнула в ладонь мелкого порученца.

  Прочитав записку, казак вознаградил мальчишку еще одной копейкой, велел вернуться к немецкой барыне и передать на словах, что, дескать, господин хорунжий все сделает, как просят.

  Неболтай появился в доме иноземцев, когда уже стемнело. Разумеется, он вежливо осведомился о здоровье присутствующих, о загруженности работой и, наконец, наступило время для разговора. Хорунжий даже не спросил: просто бросил вопросительный взгляд.

  Судя по лицу магистра магии жизни, новости были не из хороших. Слова это подтвердили:

  - Плохо дело с учебниками, которые ты хотел, Тихон Андропович. Мне не разрешено брать их надолго на свое имя: библиотекари знают, что этот курс я давно сдала. Снять копию тоже нельзя: книги от этого защищены. Я бы свои тебе одолжила, да вот беда: их почти сразу по окончании курса продала, деньги были нужны. А купить трудновато. Я подсчитала: нужный набор обойдется на ваши цены рублей этак в триста.

  Неболтая выдала как раз его полная невозмутимость. Новость и в самом деле была из разряда скверных, но показать свою реакцию казак не хотел.

  - Но, Тихон Андропович, не теряй надежды, - продолжила молодая женщина. - Есть... кхм... обходные пути.

  Неболтай сдержал улыбку:

  - Выходит, и у вас их пользуют?

  Мариэла откровенно усмехнулась:

  - Еще как!

  Нахимов слушал доклад подчиненного с меньшим, чем обычно, вниманием. Причина тому была проста: большую часть сведений (а также забот) адмирал уже получил. Впрочем, он знал о потоплении двух линейных кораблей и фрегата противника, в связи с чем и выразил особенное удовольствие лейтенанту Семакову. В добавление к этому было сказано:

  - Представление на Владимира с мечами уже мною отправлено, равно на повышение вас в чине. И не забудьте представить ваших подчиненных!

  Напоминание было излишним: соответствующий список уже был составлен и аккуратно перебелен.

  - За этим дело не станет, Павел Степанович. Вот, дозвольте вручить.

  - Однако на сем, Владимир Николаевич, благостные известия заканчиваются. Наши войска принуждены были отступить от Альмы с потерями-с. Неприятельская армия продвигается в обход Севастополя. А эскадра союзников прошла в Балаклавскую бухту... Чему вы улыбаетесь? Смешного тут не вижу-с!

  - Осмелюсь доложить, Павел Степанович: сие перемещение мною вычислено было заранее.

  - Успешные действия неприятеля - не повод для шутовства!

  Командир 'Морского дракона' немедленно догадался: у Нахимова имеются и другие, еще более скверные известия, оттого он и пришел в раздражение. Но наружу, понятно, эти мысли не вышли.

  Адмирал взял себя в руки и почти спокойным тоном вопросил:

  - Владимир Николаевич, какой у вас план действий?

  - Павел Степанович, насколько помню, Балаклавская бухта весьма узка, и в ней 'Морской дракон' будет лишен преимуществ в маневренности и в быстроте хода. Много мы там дел не наделаем, но попробовать можно. Также вполне возможно пощипать снабжение неприятеля. Топить транспорты. Лишить возможности подвезти подкрепления, лошадей, порох, ядра... да всего, что требуют боевые действия!

  Нахимов ответил не сразу. Подчиненный чуть ли не кожей почувствовал колебания начальника, даже успел этому удивиться (уж эта черта для адмирала была совершенно не характерна). Потом с видимым усилием Нахимов произнес:

  - Владимир Николаевич, должен вас предупредить, что есть некоторая вероятность... хочу сказать, что, возможно, остальной флот никакой помощи вам оказать не сможет. Никакой.

  Еще в гардемаринские времена Семаков не числился в тугодумах. Должность командира особо быстроходного корабля тоже не способствовала развитию замедленности мышления. Он мысленно дополнил то, что так и не прозвучало в словах: вражеская армия осадит Севастополь, русская армия этому помешать не сможет и вынуждена будет отойти. И бремя защиты ляжет на моряков. Экипажи снимут на сушу... а кто останется на кораблях? То-то и оно.