Терновая ведьма. Изольда - Спащенко Евгения - Страница 105

Милый Либ неуклюже мялся в стороне, а затем все же дерзнул обнять ее. Хрустальный колокольчик он велел оставить на память и обещал явиться по первому зову девушки.

А вот Северный ветер не вышел ее провожать.

— Улетел, как только ты покинула его покои, — озадаченно развел руками близнец Лотарэ. — Видно, надолго, потому что взял Блифарта с собой…

Никто не удивился поступку верховного. В конце концов, его сложно было назвать гостеприимным хозяином. Лишь Изольда с надеждой поискала в небе знакомую фигуру — напрасно.

Она никак не могла привыкнуть к игривому, беззаботному дуновению Зефира, который носился сейчас над головой. Ладони все ждали, когда же пронзительный вихрь коснется их. Но время шло, становилось теплее, крылья мельницы в руках пепельноволосого юноши задорно шуршали.

«…Западный ветер считается вестником весны. В твоих краях он приносит по ночам смятение, пророчит пробуждение природы…» — вдруг вспомнила рассказ волка девушка.

Как же она не догадалась, что Таальвен Валишер — тот самый принц из истории Вендаваля, названный в честь его господина? Видно, крепко тьер-на-вьер вскружила ей голову.

Изольда качнула большой корабельный фонарь, болтающийся за кормой, и прислушалась к себе. К счастью, тягостного присутствия колдуньи она не ощущала. И по мере того, как Сеам Хор исчезал за горизонтом, сердце ее оттаивало все больше. Словно невидимая нить протянулась от него к сердцу волка. Принцесса пока не чувствовала, что он кличет ее, но уже знала, чьи глаза увидит сегодня во сне.

Перистые облака услужливо разошлись, и Изольда заметила, как приветливо сияет на небосводе солнце, а зеркала рек вторят ему с земли, надеясь ухватить хоть капельку золота, дарующего весну.

И ей вдруг показалось, что все еще можно исправить — искупить вину, предотвратить беды. Может, не так страшна грядущая судьба? Только бы успеть, прежде чем ее преданный спутник обратится в дикого зверя. И позабыть, что он — тот самый нежеланный принц. Тогда проклятие будет снято, Таальвен — спасен, а хитроумная тьер-на-вьер не получит ее души.

Черный как уголь вороной прижал уши к голове и испуганно захрапел. Хотел было попятиться, да всадник натянул поводья твердой рукой, заставляя коня шагнуть под сень голого леса.

— Ну, будет, будет…

Эйвинду заросли не внушали доверия, но привыкший повиноваться воле хозяина, он послушно потрусил вперед, прядая ушами.

— Отчего тебя встревожила обыкновенная рощица? — Человек ласково потрепал жеребца и проверил, на месте ли притороченный к седлу арбалет.

Кто знает, каких напастей ожидать в этих диких краях. Того и гляди, выскочит из оврага медведь или чудовище пострашнее. Не зря скакун фыркает.

А ведь прежде нрав его сложно было назвать робким. Эйвинда не пугали рыцарские турниры и шум неистовой битвы. Встретив на своем пути голодного волка, он скорее стал бы яростно отбиваться, чем пустился наутек. Но с таинственным лесом все обстояло иначе: слишком неприветливо щетинились его древесные пики.

Стефан отыскал глазами петляющую среди дубов тропинку и плотнее запахнулся в плащ. Под тканью тихо позвякивали доспехи — совсем легкие, чтобы не стеснять движений в дальней дороге, но прочные. От стрел, пожалуй, не уберегут, а от удара когтистой лапы — вполне.

Принц натянул капюшон поглубже. Он и сам был бы рад обойти сырую чащу стороной, но руны указали на нее, значит, окольного пути нет.

За долгое время скитаний будущий король Северин привык сверяться с прохладными, гладко обточенными морской водой камешками едва ли не каждую минуту. Нельзя сбиться с курса, потерять даже день. Он и так потратил на поиски сестры почти год, а казалось — и целый век.

Сколько минуло с тех пор, как встревоженный Стефан вошел в покои Брумы после празднования Самхейна? Он помнил ее бледное лицо, сбивчивую речь, словно все произошло вчера. Заломив морщинистые руки, старушка бродила по комнате и причитала:

— Ушла… Исчезла…

Испуганная горничная час назад доложила принцу то же самое: Изольды нигде нет.

Поначалу он лишь поморщился с досадой. Наверняка девочка прячется на конюшне или в пещерах у реки. Ей не раз приходилось просиживать в убежище подолгу в знак протеста против размолвок с братом. Видно, вчера упрямица вконец разобиделась, так что жди ее теперь не раньше глубокой ночи.

Но, бросив взгляд на заплаканную Бруму, Стефан понял: случилась беда.

— Куда она делась? — Он подхватил оседающую на пол старушку и усадил в кресло.

— Моя Хёльди… — всхлипнула та.

— Что стряслось? Где она?

Будущий король старался расспрашивать как можно мягче, но названая бабка лишь качала головой. Тогда он приступил к приказам — это также не возымело действия. Стефан просил, требовал, умолял, а в груди все холодело от страха.

— Нельзя говорить… — причитала Брума, растирая слезы по впалым щекам. — Не то ведьмовать малышке до конца своих дней…

Отчаявшись понять что-либо, принц решил: девочку похитили, может, даже убили.

— Измена? Дворцовый переворот?

— Нет, — ухватилась за сердце старушка. — Никто не предавал вас с сестрой. Она жива, невредима и скрылась по доброй воле…

— Ни за что не поверю! Сильнее всего на свете Изольда любит свой дом. Куда ей бежать? От кого? — Он запнулся. — Или дело в злосчастном замужестве?

— Прошу, не задавайте вопросов, ваше величество, я обязана сберечь тайну, пусть и ценой своей жизни. — Брума спрятала лицо в ладони. — Лишь этим можно помочь Хёльди…

Даже пребывая в расстроенных чувствах, она тщательно взвешивала слова, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. И как бы Стефан ни уговаривал, большего не добился.

Что ему было делать? Посадить несчастную в темницу? Казнить за нежелание открыть правду? В конце концов принц оставил ее в покое, так никому и не обмолвившись о странном бессмысленном разговоре.

Он не верил, что Брума имела отношение к исчезновению принцессы — слишком сильно та любила внучку. И боялась за нее — это Стефан видел отчетливо.

Переполошив замковую стражу, он снарядил поисковый отряд, разослал по окрестностям гонцов, намереваясь найти сестру. Но та словно провалилась сквозь землю. Один за другим разведчики возвращались с пустыми руками.

— Пешая, без проводника, она не могла далеко забрести! — твердил принц, снова отправляя людей в дорогу.

Они прочесали близлежащие леса, подняли вверх дном деревни, перекрыли тракты, но не нашли и следа беглянки. Дело не сдвинулось с мертвой точки и после того, как было объявлено вознаграждение за любые сведения о ней.

По всему выходило, что в ночь на Самхейн ни одна живая душа не видела Изольду, будто ее скрыло от людских глаз колдовство. Как иначе объяснить, что девочке удалось выскользнуть из замка незамеченной?

В тревогах пролетел месяц. Терзаемый бессонницей и кошмарными домыслами, принц Северин изучал карты в своем кабинете, когда к нему явился срочный гонец из Приморского королевства. Пришлось принимать его, хоть Стефан и не озаботился перейти в тронный зал, как того требовал этикет.

Вестник также не стал переодеваться. Его дорожный плащ покрывали пятна грязи, на сапоги страшно было глядеть. Откинув капюшон, посыльный спешно поклонился и протянул письмо с гербовой печатью Мак Тир.

Принц быстро пробежал взглядом по двум коротким абзацам и вскочил на ноги.

— Что значит пропал без вести?! А замковая стража, дозорные постовые? Не мог же Лютинг исчезнуть из собственной постели?

— Ваше величество, — гонец виновато потупился, — бушевал небывалый шторм, в одну из башен крепости ударила молния. Слуги и солдаты тушили пожар до утра, потому обнаружили отсутствие принца так поздно.

Стефан еще раз перечитал письмо. Торстейн — дядя Таальвена, составил его лично. Он полагал, что племянник погиб от рук заговорщиков, хоть и недоумевал, как они пробрались в укрепленный родовой замок. Но в королевских покоях повсюду виднелись следы борьбы: одеяла и простыни разодраны, на дверях глубокие царапины… Потому сомневаться в причине пропажи принца не приходилось.