Терновая ведьма. Изольда - Спащенко Евгения - Страница 65

Теперь волк замечал их повсюду — за приоткрытыми дверями, у щелей в источенных ветром каменных стенах. Сгорбленные старики прятались, словно крысы, по темным углам, звериные взгляды неприятно вспыхивали.

Лишь пара человек осмелилась выйти на дорогу, чтобы посмотреть вслед путникам, и то, когда они отошли на добрых четверть версты. Такое поведение страшно раздражало Таальвена.

Наверное, он бы давно дал деру, ухватив принцессу за подол платья, если бы мог соображать ясно. Но с Лютингом, как и с девушкой, творилось неладное.

Дорога перед его взором плыла и путалась, волчьи лапы заплетались, а от барабанного глухого стука мутило все сильнее.

Вдобавок запах трав, которые жгли на маленькой площади у храма, стал совершенно невыносимым. Сладкий, тягучий, он лишил возможности думать и говорить. Принц шел вперед лишь из-за спутницы, охранять которую было его главной задачей.

Изольда же не чувствовала слабости. Напротив, душа ее пела все радостнее по мере приближения к огненному храму. Тело стало воздушным, словно за руку ее снова держал Северный ветер. И принцесса воображала, как через пару-тройку шагов сможет нестись по воздуху, не касаясь земли.

Каким-то образом она напрочь забыла о волке, своих невзгодах, из-за которых однажды пустилась в дорогу. Приветливый золотистый костер в стенах расписанного чертога пылал так призывно, что размышлять о другом было совершенно нелепо.

Рядом с храмом, тяжело опираясь на посох, стоял высокий худой человек. Заметив гостью, он качнулся вперед, желая разглядеть ее получше. И торжественно прокашлял, как только девушка приблизилась:

— А вот и ты!

Изольда остановилась, придя в себя на короткое время. Кто этот прямой, словно каменный истукан, старик? Почему глаза у Таальвена стали совсем стеклянными?

Старый жрец откинул с лица волчью голову-капюшон с острыми ушами и поправил свой длинный плащ, целиком сшитый из шкуры громадного зверя. Меховые полоски, бывшие некогда передними лапами, развязались, из-под оскаленной челюсти показалась лысая загорелая макушка. Кожа у старика была необычайно смуглая.

Принцесса замерла в нерешительности. Только сейчас она поняла, что неведомо как оказалась в самом сердце селения, и все еще силилась понять, почему так смутно помнит проделанный путь.

— Да ты, верно, проголодалась, дитя? — не дал опомниться проворный жрец.

Тенью он метнулся к девушке и подхватил ее под локоть. Даже странно, что это дряблое истонченное тело могло двигаться так быстро. Таальвен попытался зарычать, но в голове словно взорвался сноп колючих огненных искр, каждая из которых жгла изнутри.

Ростом служитель храма не уступал Хёльмвинду. Руки его походили на две сухие ветви — такие же тонкие и темные. Заметив это, принцесса непроизвольно отшатнулась, но не оттолкнула чужака. Показалось, они знакомы и бояться не стоит.

— Пойдем, — мягко, но решительно увлекая за собой Изольду, произнес жрец.

Голос уже не хрипел, а звучат ласково. Чем-то он напоминал девушке уверенную манеру Стефана. Может статься, это и есть ее любимый брат, нашедший Изольду, чтобы разом разрешить все проблемы, избавить ее от печалей? Стоило подумать так, и тощая фигура в плаще стала чуть ниже ростом, раздалась в плечах. Миг — и перед Изольдой стоит северинский принц с мудрым взглядом.

Смуглый шаман повел околдованную гостью по вытоптанной дорожке, мимо старинной чаши на фигурной ножке. Волк брел следом, едва переставляя лапы. Странно, но чем больше он успокаивал себя, пытаясь рассуждать здраво, по-человечески, тем хуже ему становилось.

«Прочь!» — выл во всю глотку зверь в душе принца.

Дай ему волю — и он умчится так далеко, насколько хватит сил бежать. Но Таальвен упрямо игнорировал волчью сущность.

Мутным, тяжелым взглядом он окинул каменную чашу, оценив искусную отделку и немалые размеры, а затем, пошатываясь, направился за принцессой.

Под руку со стариком в волчьей шкуре она обогнула храм, прошла возле кострища, аккуратно сложенного тут же на площади, и ступила на зеленую лужайку. Здесь теснились пустые столы и лавки.

— Вот-вот явятся гости с угощениями, — растянул рот в улыбке лысый шаман.

Под глазами у него залегли темные круги, сухая тонкая кожа натянулась, словно пергаментный лист, готовый вот-вот потрескаться. Но Изольда этого не замечала. Служитель местного храма виделся ей темноволосым юношей с благородными чертами.

— Прежде чем сядешь за стол, надо бы переодеться. — Старик будто вспомнил об этой мелочи невзначай.

— Разве мое платье не подойдет? — ослабевшим голосом спросила девушка.

Жрец потрепал ее по золотистым волосам, старческие глаза при этом не отрывались от терновых полос.

— У тебя чудесный наряд, но на Тарнтейн принято облачаться в белые простые одежды. К тому же ходить босиком.

Он указал взглядом на ее видавшие виды сапожки.

— Хорошо, — как-то отрешенно кивнула принцесса и принялась распутывать тугую шнуровку.

— Стой, — протянул издалека Таальвен Валишер.

Идти он больше не мог, лишь звать Изольду со своего места под храмовой стеной.

— Не делай этого, — повторил свою просьбу волк, но девушка никак не откликнулась — то ли не услышала, то ли не узнала голоса своего спутника.

Оба они двигались медленно и неуклюже, как в воде. Но тяжесть при этом чувствовал один Лютинг.

Справившись с обувью, Изольда стянула ее и поднялась на ноги.

— Умница, — похвалил старик неприятным скрипучим голосом.

Девушка просияла.

— А теперь платье.

— Нет! — рванулся в ее сторону Таальвен.

И тут же ослеп, оглох от боли, которая прошила его тысячей острых игл. В следующую минуту он тяжело повалился на землю. Давящее чувство наконец покинуло принца, вместе с сознанием.

Принцесса медленно, как во сне, повернула голову. Кажется, ей почудился чей-то возглас. Но кроме них со Стефаном на лужайке не было никого.

— Что это? — Она обернулась, качнувшись.

Брат безмятежно пожал плечами, давая понять: призрачное эхо, не стоит внимания. И протянул принцессе сверток из плотной белой ткани.

— Надевай.

Изольда развернула подарок с любопытством и удивилась, разглядев простую грубую сорочку из некрашеного сукна. Единственным украшением была алая нить, пущенная по подолу, и такая же — у круглого выреза на шее.

Видя колебания гостьи, шаман добавил строго:

— Такого одеяния требуют традиции праздника!

Девушка послушно потянулась к пуговкам и лентам на платье, жрец хмыкнул удовлетворенно и направился к храмовому костру — подкинуть дров. Когда он вернулся, принцесса уже разглядывала себя в зеркальной поверхности черной чаши.

Хламида была ей велика — полы с красным кантом волочились по земле. Длинные рукава пришлось подвернуть, чтобы не болтались.

— Прекрасно, — заключил старик, нахлобучив на голову волчью морду. — Теперь ты готова.

Одежду Изольды он подхватил и поспешно унес прочь. Не заметив, к счастью, как девушка сунула в карман обручальное колечко — свадебный подарок Давена Сверра. Он напоминал о Лотарэ и данном ей обещании. Потому принцессе не хотелось расставаться с вещицей, даже по просьбе брата.

Пока мнимый Стефан прятал ее вещи, девушка огляделась как следует. Странно, но лужайка позади круглого храма в ее воображении все больше походила на площадь у замка Северин, построенную для ристалищ и пиров. Только размером была поменьше, Изольда смотрела на кое-как сколоченные лавки и столы, а видела удобные сиденья, застланные покрывалами и подушками. Кругом ей чудились шатры и разноцветные флажки на стенах вместо бараньих рогов.

Овцы и коровы в дальнем загоне превратились в чистокровных северинских скакунов, бьющих от нетерпения копытами. Скоро их оседлают бесстрашные рыцари и пустят галопом, состязаясь в скорости и ловкости верховой езды.

Заметив у кромки площади громадные деревянные барабаны, туго обтянутые овечьей кожей, Изольда приняла их за музыкальные инструменты, принадлежащие замковым менестрелям. Только играли они сами по себе, будто внутри каждого пряталось живое существо, неистово колотившее по стенкам, в надежде выбраться на свободу.