Цена ошибки. Трилогия (СИ) - Грибанов Роман Борисович - Страница 23

28 октября, 00–59 московское время, 27 октября, 22–59 время местное. На северо-востоке ФРГ. Запасной аэродром на автобане Е22 возле Ротенбурга. Через 6 часов 59 минут после начала конфликта.

Flight Lieutenant RAF* с сожалением оглядел семерку "Лайтнингов", стоявшую под маскировочными сетями вдоль рулежки на запасном аэродроме, по сути представлявшем себе кусок шоссе Е22 длиной три километра, отгороженный бетонными блоками с обеих сторон

* Flight Lieutenant RAF — капитан королевских военно-воздушных сил (Великобритании)

Семь самолетов, это все, что осталось от полной эскадрильи в двенадцать машин, успевших взлететь по тревоге со стационарного аэродрома в Шлезвиге, шесть часов назад. В первом вылете, он, опрометчиво разделив свою эскадрилью, не защитил ни один из объектов, вдобавок потеряв две машины сбитыми, и две поврежденными. Поврежденные машины пришлось отправить для ремонта в Англию, запасной аэродром абсолютно не имел возможностей производить даже простенький ремонт. Здесь даже топлива и боеприпасов было в обрез, на пять полных вылетов всей эскадрильей, вдобавок наземного персонала было минимум, один техник обслуживал два-три самолета. Капитан с ужасом думал о том, что ему делать, когда эти запасы закончатся. Где их взять? Основные запасы и большинство наземного персонала сгорели в атомном огне на передовой базе в Шлезвиге и тыловой в Брюггене, возле Дюссельдорфа. Связи ни с командованием RAF в Рейндалене, ни с командованием второго ЦУВО в Маастрихте до сих пор нет. Каждая эскадрилья, успевшая взлететь в этот страшный вечер, вела свою собственную войну. Вел ее и капитан, поднявший после первого вылета свою оставшуюся восьмерку на сопровождение "Канберр", согласно довоенным планам пытавшимся атаковать объекты на побережье Польши. Командир эскадрильи "Канберр", также успевших взлететь из-под ракетного удара советов с аэродрома в Ноймюнстере, смог выйти на связь напрямую на него и договорится о сопровождении. Вылет был почти на полную дальность с подвесными баками, с учетом крюка через Балтийское море вдоль побережья Дании, его восьмерка сумела сбить четыре МиГ-19, потеряв всего одну машину. Но не сумела прикрыть "Канберры", шесть из двенадцати которых были сбиты МиГами, еще четыре сбили ЗРК уже над целями в Польше. Но зато остальные смогли отбомбиться, по Кошалину и Щецинеку, капитан довольно зажмурился, вспоминая, как вставали ядерные грибы над городами проклятых польских коммунистов от двадцати пяти килотонных атомных бомб, сброшенных прорвавшимися "Канберрами". И сейчас две оставшихся "Канберры" стоят тут, рядом с его "Лайтнингами". Капитан встряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Сейчас пилоты отдохнут, наскоро перекусив, самолеты уже заправлены, на "Канберры" повесили почти все пятисот фунтовые бомбы, бывшие на этой площадке. И они пойдут к линии фронта, в мешанине обрывков радиопередач, стоявших в эфире, удалось услышать сообщение бундесвера о прорыве советских танков к Хамберге. Даже удалось договориться с каким-то командиром джерри о частотах связи, чтобы он при подлете машин к линии боевого соприкосновения обозначил свои части сигнальными ракетами. Капитан не знал, что еще полтора часа назад, прошедший над автобаном ночной фоторазведчик Ил-28Р сделал снимки, по которым его аэродром однозначно определен, как аэродром, а не какая-то развязка на автобане. Когда Альянсом разрабатывалась концепция рассредоточения авиации на автострадах, никому в голову не приходило, что первый ракетный удар Восточного блока по ФРГ будет таким массированным. И что, уцелевшие в атомном огне гражданские, хлынут потоками беженцев на запад, по тем же автобанам. Тем самым выдавая действующие посадочные площадки воздушным разведчикам противника с головой, лучше всякой разметки и аэродромных огней. Ведь если площадка действующая, с нее летают самолеты, значит по ней не могут проезжать машины и проходить люди, только в объезд. Вот эти группы людей и машин, столпившихся перед заградительными конструкциями и указательными знаками на объезд, хорошо подсказывали офицерам разведки в штабах ОВД, просматривавшим тысячи фотоснимков, где искать. Просто до войны в штабах НАТО и подумать не могли, что разведчики противника будут так вольготно шнырять в небе западной Германии. И, капитан еще не мог знать, что в эти секунды незнакомый ему человек, одетый в черный танковый комбинезон с нарукавной повязкой "НСО", уже откидывает предохранительную скобу у пусковой кнопки.

28 октября, 02–15 московское время, 00–15 время местное. Дания, остров Зеландия. К востоку от Слагельсе. Через 8 часов 15 минут после начала конфликта.

Капитан Гриссом, внезапно проснувшись, долго не мог понять, где он. Жутко болела левая нога, и по этой боли он, наконец, сообразил, где находится. Он лежит в здании полицейского участка местечка с чудным названием Киндертофте, в Дании, на острове Зеландия. Нога у него болит, потому, что он, приземлившись на мелководье в озере Сорё, вывихнул её, когда, барахтаясь в прибрежной грязи, судорожно избавлялся от пытавшегося утопить его парашюта. Ногу ему вправили датские полицейские, приехавшие по сообщениям местных жителей ловить советских парашютистов. Вместо этого им пришлось спасать американских пилотов, нашли всех, правда особой помощи им до утра не оказали, так, перевязали раненых оператора РЭБ и стрелка и уложили их до утра спать прямо в полицейском участке. Хорошо, хоть одеялами всех снабдили, можно было снять мокрую и грязную форму, повесив ее тут же в комнате сушиться. Как объяснил им полицейский врач, сделавший раненым и ему обезболивающие уколы пантопона, их просто ночью некуда везти. На Копенгаген и Оденсе упали ядерные ракеты, и в ближайших к ним городам датчан, где были хоть какие-то медицинские центры, сейчас точно не до лечения легкораненых американцев. Везти их дальше тоже невозможно, единственная дорога на материк, которая работает ночью, проходит через Оденсе, и что с ней, станет ясно только утром. На вопрос Гриссома, связывались ли подобравшие их датчане с хоть каким-то командованием ВВС НАТО, врач ответил, что пытались, но безрезультатно. Короче, им надо выспаться, а утром, они решат, что им делать. И вот сейчас, капитан Гриссом, проснувшись от того, что действие обезболивающего проходит, не мог сообразить, что его так тревожит. Ну точно! Выстрелы, явно из автоматического оружия. Гриссом начал судорожно одеваться, сиплым спросонья голосом, будя остальной экипаж и пытаясь нашарить в темноте (света не было во всей Зеландии со вчерашнего вечера) сырую кобуру с пистолетом, висевшую вместе с формой на никелированной спинке его кровати. Внезапно дверь в комнату резко распахнулась, и мощный свет нескольких фонарей ударил по глазам полуодетых летчиков.

Старшина второго взвода четвертой роты сто восьмого гвардейского парашютно-десантного полка, оглядев своих бойцов, довольно улыбнулся. Все здесь, никто не поломался и не потерялся. Меньше десяти минут назад их выпускающий, получив от пилотов Ан-8, летевшего одним из первых в колонне троек на высоте пятьсот метров, команду, открыл хвостовую аппарель и они, под крики "пошли, пошли, братишки" посыпались двумя потоками в ночное датское небо. Ориентиры им были указаны заранее, к западу от озера Сорё, севернее автострады Е-20. Собравшись после высадки, командир роты приказал их взводу прочесать маленький городишко, стоявший возле шоссе, и заодно прихватить любой автотранспорт. Выбежав на площадь перед кирхой, десантники увидели грузовичок и маленький автобус, стоявший перед зданием с вывеской, которое оказалось местной полицией. Выскочивших из здания четверых полицейских, пытавшихся поднять свои пистолеты, старшина положил тремя очередями. Командир взвода послал его с одним отделением прочесать полицейский участок, второе отделение быстро осмотреть дома в округе, сам же остался рядом с автомашинами. Разжившись длинными фонарями у лежавших на ступеньках полицейских, старшина стал методично обшаривать здание, пинками открывая двери.