Отмеченные водой и пламенем (СИ) - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 19

У Аурунд был ребенок.

И где он? Что с ним произошло?

Кенниг склонился, запустив пальцы в волосы и сжав голову руками.

Мать задушила подушкой или утопила руками беспамятного Винтара, в каком-нибудь болоте?!

Колдун вздрогнул, выпрямился и уставился пустым невидящим взглядом в темноту комнаты.

Мать. Аурунд была матерью ребенка, родившегося в Бруне.

А кто был отцом? От кого родился этот младенец?!

Не от Винтара же в самом деле! Кенниг на тот момент считал ведьму сестрой!

А уж мужчин в замке было более, чем предостаточно! Одних ландскнехтов было не меньше сотни!

Да к чему далеко ходить! Кому нужны те наемники! Рядом, например, постоянно был Гирш!

Или... Сердце пропустило удар. Перед глазами как наяву всплыла бесстыдная улыбка Аурунд: "Зачем мне нужен Сьер?.. Он из рода предыдущего правителя... Можно задуматься о наследнике..."

Неужели он?!

Кеннигу стало трудно дышать. Не хватало воздуха, перед глазами плясали багровые круги.

В комнате Аурунд стояла люлька. Ребенок родился и выжил. Прожил по крайней мере несколько дней - не зря же колыбель принесли из Бирикены! Неужели отцом новорожденного был Адельмар Сьер?!

Винтар рванул ворот рубахи.

Это безумие.

Это безумие - ревновать женщину, умершую много лет назад.

Это безумие - ревновать женщину, которая пять лет подряд использовала тебя, раз за разом уничтожая твою память.

Это безумие.

Но доводы разума таяли перед ревностью, впивавшей ядовитые зубы в сердце.

А перед глазами вновь и вновь всплывало одно и то же лицо. Лицо Аурунд. Не той, что огнем и мечом захватила власть в Ругее. Не той, что участвовала во взятии Бруна. Не той, что легко отдавала приказы об убийстве.

Нет, перед глазами все стояло заплаканное лицо дочери скорняка Аурунд Аберас. И светящееся счастьем лицо Аурунд Кенниг, встречающей мужа на пороге маленького домика в Бирикене...

Ночь уже давно спустилась на землю, а лагерь все никак не отходил ко сну. Нет, наниматель, конечно, уже давно задремал, но у рейтаров-то оставалась куча дел! Нужно было подготовиться к завтрашнему марш-броску, выставить охранников вокруг бивуака, проверить, все ли в порядке...

Мадельгер Оффенбах потянулся за точильным камнем. Пусть скьявонеску ландскнехт и подобрал по руке, но слегка поправить ее не мешало. Вместо оселка мужчина случайно прикоснулся пальцами к лезвию брошенного Кайо ножа, только чудом не порезавшись, и сдавленно ругнулся:

-Скримсл!

-Ой, мой нож! - обрадовался мальчишка, подбирая клинок. Покосился на мрачного ландскнехта и обернулся к Росперту, едва различимым силуэтом видневшимся в темноте: -Господин Росперт, а кто такой скримсл?

Рейтар, как раз нащупавший в волосах присосавшегося клеща, только отмахнулся:

-Я откуда знаю? У Оффенбаха и спроси!

-Он мне не скажет! - хлюпнул носом мальчишка.

Барнхельм наконец нащупал на голове мерзкое насекомое:

-Эй, Одуванчик! Кто такой скримсл?

-Морской змей, - коротко откликнулся наемник.

Кажется, он уже смирился с прозвищем, данным ему приятелем.

-Слышишь, киндеритто? - нравоучительно протянул Росперт, раздавив клеща пальцами. - Скримсл - это морской змей. Сказочное существо.

-Он не сказочный! - откликнулся Мадельгер. - Он настоящий.

-С чего ты взял? Мало ли какие байки ходят!

-Байки - не байки, а я его видел.

Тут уже пришел черед Росперта удивляться:

-Когда?! Ты что, у моря был?

Оффенбах, наконец, нашел оселец, и точильный камень скользнул по лезвию скьявонески:

-Был. Лет пятнадцать назад, когда сбежал... Прошел почти всю Фриссию, добрался до Свейского моря... И сдуру зафрахтовался юнгой на корабль, который в Куссар шел, за мрамором.

-Куссар? - удивился Барнхельм. - Это где?

-За морем, на юго-востоке, - ландскнехт попробовал пальцем остроту лезвия и решил, что нужно еще подточить. - Вышли мы в открытое море... И тут он. Скримсл. Длинный, как не знаю что. Чешуя на солнце переливается, пасть размером с десять кораблей. Один раз зубы сожмет - труха останется. В общем, я в первом же порту на берег сошел. Не получилось из меня моряка.

Росперт помолчал, на миг задумался, а потом заговорил добрым и поучительным тоном:

-А еще, киндеритто, я слышал, далеко на юге за Аламанией, водятся подземные драконы, татцельвурмы по-нашему.

-"По-нашему", это "по-дертонжски"? - не удержался от подколки Оффенбах.

-И по-дертонжски тоже, - не стал спорить шварцрейтар.

Мадльгер фыркнул, вновь попробовал клинок пальцем и, наконец, решил, что правку меча можно заканчивать. И вообще - вставать завтра рано, опять в дорогу...

-Ты почему до сих пор не спишь?! - напустился он на мальчишку. - А ну быстро в постель! А то завтра не добудишься!

Юный "колдунитто" вытянулся в струнку и бодро полушутливо отсалютовал:

-Есть - в постель!

-Да не ори ж ты! - цыкнул на него Росперт. - Люди спят уже!

Мальчишка стушевался и юркнул в загодя поставленную палатку.

Винтар даже не мог сказать, спал он или не спал этой ночью. Мужчина, конечно, прилег на свободную лавку, но сон все не шел. В голове крутились дурацкие мысли, а стоило колдуну закрыть глаза, как перед внутренним взором вновь и вновь всплывало лицо Аурунд.

Может, Кенниг и задремал, но все это как-то прошло очень быстро. Кажется, только что прикрыл глаза, только что лежал, маясь и слыша только ровное дыхание задремавшего неподалеку Менриха, только что косился на начинающее светлеть за крошечным окошком небо... А вот уже и петухи поют.

И не поймешь, спал ты или проворочался всю ночь без сна.

Водяной колдун медленно сел на лавке, потянулся за брошенным на столе вчера вечером плащом инквизитора. И замер.

Плаща не было.

Просто не было и все.

Великолепно. И что теперь делать? Можно, конечно, растолкать Менриха, рассказать ему о появившейся проблеме...

Но сколько продержится иллюзия? Сможет мальчишка создать ее и сохранять все то время, пока путешественники, наконец, не погрузятся в карету? Кенниг покосился на мирно спящего иллюзионщика. Разбудить его сразу? Чтоб он с самого начала знал, что ему грозит, какие трудности предстоят?

Чуть слышно скрипнула дверь, Винтар резко обернулся, комкая в руке готовое сорваться с пальцев ледяное заклятье. На пороге дома стояла, осторожно, кончиками пальцев удерживая алый плащ, давешняя вдова - хозяйка дома, занятого лже-инквизитором.

-Утро доброе, милсдарь, - женщина исподлобья стрельнула глазками, и Кенниг лишний раз порадовался, что он до сих пор так и не побрился - не приведи Единый кто-нибудь припомнит, как выглядел брат ведьмы. Пусть деревню в свое время сжег огненный маг - у Кеннига другая стихия - но запомнить облик родственника Аурунд могли.

-Доброе, - шепотом согласился Винтар, надеясь, что вслушиваться в голос и сравнивать его с вчерашним визгливым тенором женщина не будет.

-У вас плащ по подолу грязью испачкан, я его постирала, горячими камнями высушила, - улыбнулась вдова, встряхивая тяжелую ткань. - А вы чего, милсдарь, шепотом говорите? Тоже приболели?

Кенниг напрягся.

-В смысле - тоже?

Хозяйка пожала плечами:

-Так спутник ваш, что у старосты заночевал, с утра самого животом мается. Его слуги говорят, из-за этого еще день у нас, в Шварцвельсе побудете.

У Винтара сердце упало. И так едут медленнее, чем рассчитывал, так еще и целый день потеряют! При Аурунд до Шварцвельса за несколько часов добраться из замка можно было, а сейчас...

На лавке завозился Менрих. Сел, сладко зевая и потягиваясь, стрельнул глазами на вдову и тихо ойкнул, вспомнив, что в его обязанности входит создание иллюзий для Винтара.

А женщина продолжала:

-Ну да ничего, милсдарь. Отдохнете, прогуляетесь... Может, вам еще что простирнуть надо, почистить?

-Не надо, - шепотом откликнулся Кенниг, расслышал в собственном голосе знакомые визгливые нотки Гирша и, наконец, спокойно заговорил громче: - Обойдусь.