Озимый цвет - Елисеева Александра - Страница 37

Но Леандр из дома Огненных искр ничего не пропускал. Как и Ари, тоже заметившая поведение сестры. Отец все держал под контролем. Уже на следующей неделе сын лекаря, посмевший ухаживать за одной из огненных, неожиданно отправился учиться в столицу, но никто не заметил поспешности его отъезда, кроме Ари. Впрочем, своими соображениями она не стала ни с кем делиться, даже с Сиеной, прорыдавшей полночи, узнав дурную весть. Зачем? Все равно ясно, что в будущем они заключат союзы лишь с ровней. И да поможет Пламенный, если избранники будут превосходить их только статусом, но не силой. Тогда им не придется покидать родной дом.

Ари вышла из повозки, не опустив головы, когда услышала насмешки по поводу своих грязных ног. Не ускоряя шага и ровно держа спину, она спокойно дошла до крыльца и зашла внутрь, будто ничего не слыша.

— Характер, — задумчиво сказал идущий следом Леандр, глядя, как дочь отмахивается от назойливых гувернанток и идет в свою комнату.

Но Ари его не слышала. Ей пришлось мужественно выдержать мучения, когда служанки нещадно оттирали ее ноги жесткой пемзой. Когда с омовением было покончено, она позволила себя вытереть и надеть ночную рубаху. Оставшись одна, она легла в постель, но не смогла сомкнуть глаза. Мысли донимали ее, как жужжание назойливых насекомых.

Ари накинула пеньюар и вышла в пустующий коридор. Стараясь поднимать меньше шума, она решила навестить Хейн. Ей хотелось думать, что сестра скоро поправится и будет такой же жизнерадостной, как раньше. Но проходя мимо одной из гостиных, Ари услышала голоса и не сдержала любопытства.

Бледная, как мраморная статуя из храма Пламенного, Сиена испуганно прикрывала ладонью рот. Рядом с ней, напротив стоял хмурый Ранн, закрывая своей спиной то, куда смотрели расширенные от ужаса глаза сестры. Ари перевела в ту сторону взгляд и застыла.

Коготок, любимец семьи, лежал со вспоротым брюхом на полу. Вокруг кота все было в крови, и на полу виднелись непонятные буквы, написанные ею, как красной краской. На глаза навернулись слезы. Кто сотворил с ним такое? Ари не верилось, что жизнь питомца оборвалась и мурчащий комок шерсти больше не уснет с ней на постели, прогоняя кошмары.

— Коготок!.. — вырвалось из ее онемевших губ, и Ари ощутила, как все внутри раздирает боль. Кому мог помешать белый, как снег на севере материка, пушистый кот?

— Ты, — ненавистно процедила Сиена. — Это все ты! Ненавижу тебя!

По ее щекам полились крупные, как алмазы из короны императора, слезы. Ранн схватил ее, когда она бросилась к Ари, не осознавая, что пытается сделать. Сестра билась в истерике, но Ранн крепко держал ее, не давая вырваться.

— Ненавижу! — крикнула Сиена. — Будь ты проклята!

Ари хотела сказать, что проклятие лежит на ней с тех пор, как она стащила из хранилища книгу, но появились родители, пришедшие на шум.

— Что здесь происходит? — спросил отец, но осекся, увидев Коготка.

— Пламенный!.. — охнула мама.

Когда сестры провели ритуал, все в жизни Ари пошло наперекосяк. Первую неделю она не могла спать, мучаясь бессонницей, а наконец-то засыпая — пробуждалась от собственных криков. Ей снилась Тьма, наносящая ей раны и каждый раз по-разному убивающая. Когда Ари во сне погибала, то освобождалась от оков кошмаров и просыпалась. Лишь Коготок мог утихомирить ее страхи, и спустя время Тьма стала реже сниться, пока страшные видения не исчезли совсем.

Ари думала, что тот, кого они ненароком призвали, вселился в нее, но сестры убеждали ее, что это просто ужасы, отражающие смуту в ее душе. А Ари боялась. Очень.

Ранн уговорил ее прийти в храм, где-то вычитав, что одержимые не могут переступить его порог. Заручившись поддержкой Сиены, она не сразу преодолела свои страхи, но посещению обители Пламенного ничто не помешало. Да и огонь, как и прежде, тянулся к ней, не чувствуя Тьмы. Они все — и Ранн, и Сиена, и Хейн говорили Ари, что она напрасно боится. И головой она понимала, что они правы, но страх так сильно проник в нее, как сорняк, пустив корни, что она не могла от него избавиться и выкорчевать из своих мыслей.

— Кто это сделал? — тихо произнес отец.

Ранн больше не держал Сиену, успевшую немного успокоиться. Они встретились глазами с Ари. Может быть, они и враждовали в последнее время, но их тайне ничто не угрожало. Никакие тени не разорвут сестринские узы.

— Никто, — ровно сказала Сиена.

Князь Нерстед запретил приносить еду в мои покои, чем положил конец затворничеству, и мне пришлось спуститься на ужин. Щедро накрытый благодаря новому повару стол не поразил меня. Горячие блюда, посыпанные южными специями и благоухающие тимьяном и розмарином, вызывали аппетит не более, чем пресная похлебка на воде с овощами.

Под пристальным взглядом Ристриха я ела, не чувствуя вкуса. Лили задумчиво разглядывала нас двоих, пряча лукавые искры в глазах за наигранным смущением. Нерстеды отсутствовали, вероятно, опасаясь вставать между молнией и громом, как говорят в Арманьеле. Но затишье — это всего лишь предвестник грозы.

— Достаточно! — раскатистый голос Ристриха прервал тишину и эхом пронесся по залу. — Арана, вы ведете себя как обиженная девочка.

— При всем уважении, князь, у «девочки» достаточно поводов, чтобы обижаться, — фыркнула я.

Лили отложила приборы и с интересом уставилась на зарождающуюся в тихой гавани бурю. Компаньонка практически бесшумно пробормотала:

— Ну, началось!

Мы ее проигнорировали, будто находились лишь вдвоем. Ни меня, ни Ристриха уже давно не волновало, что нашу перебранку застанут свидетели.

— На что вы надеялись, обманывая меня все это время? Что я счастливо прыгну в объятия мужа, так испугавшегося простой женщины?

— При всем уважении, — передразнил он, — «простой» вас никак не назовешь. Вы шпионка Грасаля, уже убившая двух мужчин. Это только то, что я знаю. Да-да, не смущайтесь, я выяснил подробности вашего прошлого. Один Треокий ведает, сколько крови на ваших руках и как далеко вам приходилось заходить, выполняя предыдущие приказы князя.

Я вздрогнула. Словно не заметив этого, Ристрих продолжил:

— Вы хорошая актриса, Арана. Я повидал много шпионок, но даже мне тяжело оставаться в трезвом рассудке, заглядывая в ваши «кристально честные» глаза.

— Вы ничего обо мне не знаете, — тихо произнесла я.

— Я знаю о вас достаточно, — отрезал он. — Ваше прошлое — помойная яма. Недаром именно вас выбрал Дамиан Грасаль, чтобы отправить сюда. Вы достойная протеже своего кукловода.

— Ваша светлость, вы обвиняете леди Арану, не имея никаких доказательств, — неожиданно подала голос Лили. — Пока их нет, вы клевещете на ни в чем не повинную женщину, выставляя себя злословником и лгуном. Это совершенно возмутительно! Подобное поведение можно простить невольнику с рынка, но не князю.

Заступничество Лили удивило, но не слишком. Она ведет себя в соответствии с выбранной ролью. Один Пламенный ведает, что у компаньонки в голове. Есть ли хоть что-то, что заботит ее выше собственных интересов?

— Вы совершенно правы, миледи. Я никак не могу подкрепить свою уверенность, что от спин двух очаровательных дам, приехавших в замок, тянется ниточка в Берльорд. Но прошлое леди Араны не скрыто за семью печатями. Оно ославило ее на всю Арманьелу.

— Моя вина так и не была доказана, — ощущая ком в горле, сказала я. — Это все слухи и домыслы.

— Во всяком слухе есть доля правды.

Я смахнула с лица упавшую прядь и невольно коснулась рукой щеки. Только ощутив на коже влагу, я осознала, что у меня текут слезы. Сердце раздирала боль, а из души словно вырвали кусок, не позаботившись залечить рану. У меня просто не осталось сил, чтобы бороться с чужим предубеждением.

— Арана… — пробормотала Лили и протянула мне шелковый платок.

Я вытерла слезы и посмотрела в холодные глаза Ристриха.

— Браво! — зааплодировал он. — Я же говорил, у вас талант.

Я подскочила и швырнула злосчастный платок в его сторону. Шелк мотыльком приземлился на камзол князя. Не глядя на него, я выбежала из столовой. Громкие шаги прозвучали гимном незаслуженного поражения.