Гоблин Поневоле (или Изменчивый Мир) (СИ) - Давыдов Григорий Андреевич - Страница 58

   - О чём думаете? - Неожиданно раздался в голове голос существа, которому, одному из немногих, я мог доверить практически всё.

   - Как будто не знаешь, Леший, - Грустно усмехнулся я про себя, прикрыв глаза и полностью сосредоточившись на ментальном разговоре. - Ты же часть меня, все мои мысли читаешь.

   После недолгой паузы послышался ответ:

   - Я не лезу в мысли хозяина. Лишь слушаюсь приказов.

   - Приказы... - Мне отчего-то стало невыносимо неприятно. Я-то, как дурак, почему-то считал Лешего своим компаньоном, почти другом, но никак не слугой или рабом. - Зови меня Андрей. Просто Андрей. - Мне вдруг невероятно тепло стало от одной мысли, что хоть кто-то будет звать меня по-настоящему, безо всякого коверканья. - А кем ты был, прежде чем стал Высшим? - Вдруг пришёл, словно сам по себе, из ниоткуда, вопрос.

   На этот раз пауза продолжалась немного дольше, но всё-таки Леший ответил:

   - Я не помню детальных подробностей своей прошлой жизни. Помню, что был огром. Имел жену, детей. Двух мальчиков, кажется. Но это было невероятно давно. Тысячелетие назад, может, больше - для меня время давно не имеет значения.

   - Как ты погиб? - Я вдруг ощутил, что вокруг ничего не существует, а сам я как будто витаю в невесомости. Хотя, нет, даже не так: вокруг просто ничего не было, а я так и сидел ни на чём. Существовали только я и Леший - более никто. И почему-то я видел его, сидящего напротив меня, скрестив ноги по-турецки и облокотившись о колени ладонями. Он действительно принял форму истинного себя: огромный, раза в четыре больше меня - это точно, с мускулистыми руками, здоровенными плечами и могучей грудью. Чуть заострённые уши оттопыривались в стороны, на спокойном безмятежном лице красуется косой шрам, квадратная челюсть чуть выпячена вперёд, а кожа имела глиняный, отдающий красноватым оттенок, совсем не похожий на гоблинский. Он был воином - сие становилось ясным по одному только виду: такие существа были, есть и будут воинами всегда - им для доказательства этого даже не нужно оружие: будут спать - останутся воинами, готовыми вскочить и убить врага в единое мгновение, пойдут по нужде - и всё равно останутся теми, кто размажет тебя одним могучим ударом.

   И только сейчас я с удивлением осознал, что во мне сидит не какое-то милое создание-дитя, что встретилось мне на поляне, а истинный монстр во плоти, если к духам вообще применимо такое понятие. Духи - мастера перевоплощения, и редко принимают формы себя из прошлой жизни, потому как она для них уже мало что значит - как же я мог это забыть! Вот и зовись после этого шаманом...

   - Смотря что ты хочешь знать, - задумчиво почесав подбородок, протянул Леший. - Если то, что я испытывал во время смерти, то - не помню. А если при каких обстоятельствах... Из в века в век род огров стоит на защите Пяты от Неживых Земель, точнее, тварей, что обитают там. Мы стоим плечом к плечу, рубимся день и ночь, пока не валимся от ран или усталости - и тогда на наше место встаёт другой, и так по кругу. Орды нежити нескончаемы, и сколько бы мы их не убивали, они появляются вновь и вновь, текут ручьями из Неживых Земель, сметая всё и натыкаясь на стены под названием огры! - Леший гордо ударил себя по груди - похоже, осознание принадлежности себя к могучей расе не забыто, и вряд ли когда-либо выветрится из его головы. Но вот голос не изменился: всё ещё принадлежал довольно молодому пареньку. Это ж сколько ему лет было? Довольно молодой, видимо. И уже при детях? И такой бугай?!

   Тем временем огр продолжал:

   - В тот день я с братом встал за место погибшего в одном из наиболее тяжёлых мест прорыва. Живые мертвецы, зомби, скелеты - они набрасывались целыми кучами, мышцы взрывались от постоянной рубки. А мы ждали прикрепления. Казалось, прошла целая вечность, хотя, быть может, прошли лишь только минуты - в любом случае, подкрепления всё не было. Гора из - смешно сказать! - мёртвой нежити всё росла и росла. И вот, когда нам казалось, что справимся и вдвоём, меч брата увяз в теле одного из мертвецов, а сам он рухнул в кашу из неживых.

   У огров есть правило: не смей помогать тому, кто уже обречён. Ибо он уже не послужит Пяте и огрскому роду, а ты всё ещё можешь! Это правило негласно, но при этом соблюдается всегда и считается незыблемым. Даже если этот обречённый - твой брат. Но, видимо, я был слишком молод и слишком любил своего брата, и потому, увидев, как его разрывают и режут, а сам он, не издавая ни звука, сражается одними только кулаками, не выдержал и бросился к нему на помощь. И слишком поздно понял, что брат уже мёртв. Понял это лишь когда от меня самого стали отрывать куски плоти... А после - пустота и тьма, ничего не помню. Лишь только новую жизнь в Мире Духов.

   Я взглотнул, тряхнув головой - и только после этого наваждение спало. Чёрт, сражающийся огр, армия из живых мертвецов, смерть... Всё это настолько чётко встало у меня перед глазами, что стало даже как-то не по себе.

   - Значит, именно поэтому ты стал Высшим? Потому что достойно погиб?

   - Не думаю, - Усмехнулся как-то грустно Леший и посмотрел мне прямо в глаза, уверенно и прямо, как, наверное, может смотреть только огр. - Полагаю, потому что я достойно ЖИЛ.

   - Тогда я хочу спросить тебя. Какой из вариантов мне выбрать? Сдать бой, спасти друга, и при этому обречь всю Пяту на бесконечные страдания, или победить, пожертвовав другом, и знать, что после в Мире Духов для меня будет место разве что как бытовой душонке? Что мне делать?

   - Что делать... - Протянул Леший и усмехнулся: - Так ведь всегда есть третий вариант. Правда, редко кто о нём вообще думает.

   - Почему?

   - Почему?! - Удивился моей непонятливости огр. - Это же очевидно! Потому что он - самый сложный.

   - Рассказывай.

***

   Клан Ловкой Птицы было не узнать. Когда-то грозное, обрамлённое выступающими из-за стен пиками бревенчатых башен с часовыми, огромными вратами на железных цепях, пускай и небольшое, но воинственное поселение, готовое разорвать глотки за свой дом, теперь превратилось в руины: дым от сожжённых домов простирался до облаков, сами дома представляли из себя лишь дымящиеся воронки; помосты, частокол, башни - всё сравнялось с землёй, съедаемое остатками огня, а оставшиеся жители клана стояли на коленях посреди этого кострища, уткнув взгляды в землю под пристальным смотром ощетинившихся копейщиков, и лишь изредка посматривали на восседавшего перед ними на небольшом, сложенном из брёвен и черепов помосте гоблина, чей омерзительный вид вызывал тошноту даже у них, привыкших ко всякого вида мерзостям, но при этом заставлял трепетать и отводить взгляд.

   Этим гоблином был Нон, или Бессмертная Тень, как теперь его именовали.

   Подле Нона стоял, оглядывая окрестности, вождь клана Бессмертной Тени, что после того, как Нон был провозглашён божеством и пророком клана, отошёл на второй план, и считался кем-то вроде служки Бессмертного. Но, кажется, рагху было на то плевать. Он смотрел на поверженных своих врагов и не мог сдержать улыбки. Победа далась легко - настолько легко, что он впервые не чувствовал даже адреналина в крови после тяжкой рубки. Ибо никакой рубки, по сути, и не было.

   Горные гоблины - те, что пришли из горных пещер вслед за Ноном, отвратительные, горбатые, покрытые шерстью, только отдалённо схожие с гоблинами твари, что подчинялись Бессмертному, смели ворота и скудное сопротивление в мгновение ока. Почти никого из воинов Ловкой Птицы в живых, по сути, и не осталось, и рагх с ужасом представил, что было бы, откажись он от предложения Нона и испытай подобное на своём клане...

   Дальше было проще некуда: поняв, что силы врага настолько велики, жители клана просто-напросто сдались, предпочтя встать на колени, чем погибнуть в бою. Гоблины никогда не отличались особенным честолюбием, даже сам вождь признался себе, что встреть пред собой подобные силы, сразу пополз бы на четвереньках молить пощады, тем более перед таким ненормально-жестоким, как Нон.