Пикник на Лысой горе - Калинина Дарья Александровна - Страница 14

• Предыдущая
• 14/69
• Следующая

– Вот, а когда мы зашли в кабинет, там было холодно. Жуткий холод. Вспомни сама!

– Я не заходила, – призналась Наташа. – Меня тетя Ида не пустила. Сказала, что детям нельзя смотреть на кровь.

– А я зашла одной из первых. И сразу же подумала о том, как жутко холодно в комнате. Прямо зуб на зуб не попадал.

– Этого не могло быть, тебе показалось, – сказала Наташа. – Везде в доме одинаковая температура. Если бы испортилось отопление в кабинете дедушки, то и в остальном доме тоже бы испортилось.

– Но тем не менее в кабинете было холодно. И знаешь, почему? Потому что дыра от пули в окне была проделана заранее. Скорей всего, очень заранее, раз комната успела выстыть. Вот тепло через дырку и улетучилось. Другого объяснения холодрыги в комнате нет.

– Но кому понадобилось простреливать стекло? – спросила Наташа. – И как это можно было сделать, чтобы никто в доме не слышал выстрела, пробившего стекло?

– Можно было приложить к стеклу подушку и через нее выстрелить, – сказала Инна. – Или воспользоваться пистолетом с глушителем. Это только для примера. Конечно, я не знаю, как именно поступил преступник.

– Но кто мог пробраться в кабинет дедушки?

– Да кто угодно. У любого живущего в этом доме была возможность заказать себе дубликат ключей от кабинета. Твой дед не носит же их у себя на поясе днем и ночью. Я спросила сегодня утром у Роланда Владимировича, не заходил ли он к себе в кабинет вчера вечером. Так вот он сказал, что нет. Так что дыра в окне могла появиться уже сразу после обеда. До обеда мы были с тобой в саду и никакой дыры в окне не видели. А стрелять в окно могли и с улицы. Даже наверняка стреляли с улицы. В комнате остались осколки стекла. А вот стрелять в твоего дядю могли уже и не с улицы, а из дома.

– Слушай, – испуганно заговорила Наташа, – я вот что подумала: если стрелявший находился в доме, значит, это может быть и любой из слуг, и Сильви, которая пробралась в кабинет и не через гостиную. И...

– И даже твой дед, – закончила за нее Инна. – Ничего не скажешь, весело.

– Девочки! – раздался негодующий голос Эмилии за дверью. – Что вы копаетесь? Все уже сидят за столом. Вы праздничного гонга не слышали? У меня, по-вашему, других дел нет, только вас к обеду вытаскивать? И так вся измучилась, пока этот проклятый гонг повесила.

Сестры поспешно выскочили в коридор.

– Боже мой! – всплеснула руками экономка при виде Наташи. – Ты даже не соизволила переодеться к обеду. Чем это ты была так занята?

И, не дожидаясь ответа, она заторопилась обратно на кухню.

– Интересно, как много она успела услышать, прежде чем подала голос? – спросила у Наташи Инна, спускаясь вниз к столу.

Там уже сидела вся семья. Даже Сильви спустилась в гостиную. Девушка выглядела немного утомленной, но тем не менее оживленно беседовала с Яном о преимуществе крекеров над чипсами.

На этот раз к обеду подали на первое молочный суп, а на второе свинину, тушенную с кислой капустой, перловой крупой и обилием пряностей. Блюдо было эстонским, называлось совершенно дико – мульгекапсад или что-то вроде этого. Но на вкус оказалось бесподобным. Инна съела две порции и вынуждена была остановиться лишь потому, что Эмилия торжественно внесла десерт – густой клюквенный кисель с белыми разводами сливок.

– Ешь посытней, – посоветовал Инне Роланд Владимирович. – Следующий раз мы будем есть лишь за новогодним столом. А до того на кухню лучше не соваться.

– Эмилия становится перед Новым годом страшно раздражительной, – подтвердил слова деда Вилли. – Если появишься на кухне, может и убить.

Его слова повисли над столом. В комнате воцарилось молчание. Ингрида наклонилась и что-то прошептала сыну на ухо.

– А что я такого сказал? – удивился тот. – Любой в доме может сказать, что Эмилия...

– Достаточно! – рявкнул на него Роланд Владимирович. – Я долго терпел. И вот что я вам должен сказать, дорогие родственнички. С этой минуты, чтобы я не слышал ни одного дурного слова в адрес Эмилии. Она все эти годы преданно заботилась обо мне, когда у всех моих дорогих невестушек имелись дела поважней. И если в этом доме кто и заслуживает того, чтобы я оставил ему свои деньги, то это именно она.

С этими словами старик поднялся из-за стола и направился к себе. Все прочие остались сидеть в тягостном молчании.

– Что он хотел этим сказать? – наконец затравленно спросил Дюша. – Он что ж, собирается оставить все этой особе?

Сильви сосредоточенно нахмурила брови и почему-то посмотрела на Алексея. Ее примеру последовали остальные.

– Алексей, – требовательно сказал Эрнест. – Мы все понимаем, что ты не случайно оказался вчера в кабинете отца. Если тебе удалось что-то обнаружить, ты не в праве скрывать это от остальных.

– Ты нашел новое завещание отца? – напрямую спросила у него Ида.

Алексей оглянулся на жену, словно ища поддержки. Но и она молча смотрела на него.

– Оставьте меня в покое! – внезапно вскрикнул Алексей. – Ничего я не нашел! Я просто зашел в кабинет отца в поисках ручки, чтобы написать пару поздравительных открыток. Я даже не успел ничего понять, как в меня выстрелили.

Он поднялся из-за стола, оперся на плечо жены, чтобы уйти к себе.

– Мы тоже пойдем отдохнуть, – сказала Инна. – Наташа, пойдем. Хватит трескать кисель. Лопнешь.

Она выволокла упирающуюся сестру из-за стола.

– Быстрей за ними, – прошептала она, удалившись на приличное расстояние. – Ты знаешь, как можно попасть на третий этаж, чтобы остальные нас не засекли?

– Конечно, через террасу. – Только, боюсь, лестница обледенела.

– Попробуем.

Через минуту сестры стояли перед стеклянной дверью, ведущей в зимний сад. Они быстро пересекли его и оказались еще перед одной дверью. Она была плотно закрыта. Но, к счастью, всего лишь на внутренний замок. Сестры приоткрыли ее и вышли на улицу.

– Надо было одеться, – клацая зубами, сказала Наташа. – Тут зверский холод.

Действительно, несмотря на то, что выглянуло солнце, на улице было холодней, чем вчера. Дул сильный ветер.

– Это единственный путь наверх? – спросила Инна.

– Да. Не считая парадной лестницы, которая выходит в гостиную, – кивнула Наташа.

– Тогда нечего рассуждать. Полезли.

И сестры начали карабкаться по обледенелым ступеням вверх. Такая прогулка и в более подходящее время могла оказаться сомнительным удовольствием. А когда вас обдувает порывами ледяного ветра, который бросает вам в лицо пригоршни снега, это и вовсе кошмарно. Но сестры мужественно карабкались вверх. Несколько раз они скатывались обратно и им приходилось начинать все сначала.

Наконец они стояли перед дверью третьего этажа. Она вела на небольшую площадку, сплошь заставленную деревьями в кадках. Инна толкнула стеклянную дверь и с замиранием сердца подумала: а что если и она заперта? Но нет, дверь легко подалась. И сестры оказались в тепле. Немного отогревшись, они тронулись в путь.

– Я хочу подслушать, что скажет Алексей своей жене, когда они останутся наедине, – пояснила Инна сестре свой замысел.

– Правильно. Я тоже не верю, что ему в кабинете понадобилась ручка, – подхватила та. – Вон дверь их спальни...

Но, к удивлению сестер, из комнаты Алексея и Ингрид не доносилось ни звука. Переглянувшись, они пошли дальше по коридору. И вдруг – чьи-то шаги. Сестры нырнули в ближайшую дверь, оказавшуюся незапертой. Оглядевшись, они поняли, что находятся в ванной комнате. За стеной слышались голоса.

– Я нашел черновик, – услышали сестры. – Когда раздался выстрел, я как раз держал его в руках.

– Когда мы прибежали, возле тебя не было никаких бумаг, – сказал Вилли.

– Выходит, что их кто-то забрал до вашего появления, – ответил Алексей. – Или их подобрал даже тот самый человек, который стрелял в меня.

– И что было в черновике? – нетерпеливо спросила Ингрида. – Говори же. Твой брат был прав. Твои ближайшие родственники имеют право знать, что там с завещанием. А я и Вилли с Яном и есть твои ближайшие родственники. Говорить там, внизу, было совсем не обязательно, но сейчас ты обязан сказать. У нас есть время повлиять на решение отца. Насколько я понимаю, новое завещание еще не заверено нотариусом.

• Предыдущая
• 14/69
• Следующая