Пикник на Лысой горе - Калинина Дарья Александровна - Страница 60

• Предыдущая
• 60/69
• Следующая

– А почему же вы плачете? – удивилась Инна.

– От счастья, – объяснила Эмилия, снимая сковородку с плиты. – А вы чего хотели? Садитесь, я вас завтраком покормлю.

Сестры сели за стол, прикидывая, как бы поделикатней начать разговор об Эрнесте. Но Эмилия их опередила.

– Вот, значит, как получилось, – сказала она. – Один сыночек у Роланда в наследничках остался. Никогда у меня душа к этому Эрнесту не лежала. Он и мальчонкой таким тихоней был, а все гадость какую-то затеет. И все скромный такой, на него и не подумаешь. Сестра мне писала, жаловалась, что весь в Роланда пошел. Тоже все задумывается о чем-то. Вот так тишком и добился своего.

– Чего добился? – навострили уши девушки.

– А денежки себе отцовские прикарманил, – сказала Эмилия.

– Так они по закону его, – сказала Наташа.

– Я о чем и речь веду, – воскликнула Эмилия. – По закону, еще бы! Он всегда так умеет повернуть, что правда на его стороне. И вроде бы ни при чем. Само так вышло, что удача к нему лицом повернулась. Мол, тише едешь – дальше будешь. Только не все так просто.

– А что с ним не так? – подкатилась Инна.

– В толк не возьму, как он это делает. А только с тех пор, как зашел разговор о дележе наследства, так я все ждала, когда дело в пользу Эрнеста обернется. И вот видишь, дождалась. Сама в толк не возьму, с чего я это взяла, а вот только ждала – и все тут. Еще в детстве Эрнестик большой любитель был стрелки на других детей перевести и наказания за шалость избежать. Придет к матери, наябедничает, других детей накажут, а этого еще и похвалят, что вовремя донес. А того мать не видела, что ее дорогой Эрнестик сам других детей подговорит на шалость, а потом вроде бы и в сторонке окажется. Вот он какой!

– А отец, то есть Роланд Владимирович, кого из своих сыновей больше любил? – спросила Инна.

– Трудно сказать, по-моему, он их всех троих не особо жаловал. В детстве, стало быть. А сейчас я так сразу и сказать не могу, кого Роланд больше любил. А только с Эрнестом у них вроде бы связь тесней была. Я сколько раз видела, как они вдвоем в кабинете запрутся и сидят, разговаривают. А о чем разговаривали, то мне неведомо. Но только с Алексеем Роланд никогда так не уединялся. С Алексеем они про дела фирмы беседы вели, и слышно все было. Дверь неплотно прикрывали, а то и вовсе в гостиной устраивались.

– И давно они с Эрнестом так сдружились? – поинтересовалась Инна.

– Не знаю, – пожала плечами Эмилия. – Когда я приехала, здесь уже так было. Но Роланд всех троих своих сыновей в детстве в равной степени не жаловал.

– Как это? – спросила Наташа.

– Многие мужчины так поступают. Пока ребенок не станет взрослым, они его и не замечают, – сказала Эмилия. – Когда дети были маленькие, Роланд все больше на работе находился. Так что сыновья выросли с матерью. Отец их практически и не знал.

– А где работал Роланд? – спросила Инна, дожевывая бутерброд с ржаным хлебом и ломтем буженины.

Эмилия внезапно залилась краской и с укоризной посмотрела на Инну.

– Разве ты не знаешь? – спросила она. – Он всю жизнь работал в разведке. Большой пост занимал. Ушел в отставку генерал-майором или вроде того. Но генералом точно.

– Надо же! – задумалась Инна. – Мне казалось, что он был просто военным. Никто мне не говорил, что он в разведке служил.

– Ну, не такая это тема, чтобы перед посторонними хвастаться, – сказала Эмилия. – И Наташа не знала, поэтому и тебе разболтать не смогла. Роланд не любил про свою службу вспоминать. Должно быть, много плохого пришлось ему там повидать.

И женщина занялась своими делами. Сестры тихо выскользнули из кухни.

– Сдается мне, что неспроста у Эрнеста с отцом в последнее время находились общие темы для беседы, – сказала Инна. – И вся эта конфиденциальность... Почти конспирация.

– Ты думаешь, Эрнест служит в разведке? – спросила Наташа. – Такой тюфяк и рохля?

– Это он дома тюфяк, – возразила Инна. – А что касается рохли, то я видела его, когда он из ванной комнаты по коридору шел в одном тонком коротком халате. Никакой он не рохля. У него мускулы что надо.

– Но все равно, нужно это проверить, – сказала Наташа.

– А как ты проверишь? Подойдешь к нему и спросишь: «Дядя Эрнест, а вы разведчик?»

– Не так прямо. Но можно его комнату обыскать. Должно же там быть какое-нибудь удостоверение или оружие.

– Комнату обыскать можно, – согласилась Инна. – А лучше побеседовать с инспектором. Давай так, ты займись комнатой Эрнеста и Иды. А я поеду к инспектору. Заодно и выясню, что там с нашими арестантами.

И сестры расстались. Едва Инна вывела машину из гаража, как сверху донесся дикий вопль.

– Инна, ты куда?

Девушка задрала голову и увидела своего мужа. Он был голый и высунулся в окно почти наполовину. То есть та половина, которая высунулась, была голая.

– Ты же мне обещала! – ярился Бритый. – Немедленно поставь машину в гараж. Снова удрать от меня решила?

– Господи, – простонала Инна. – Совсем забыла. Быстро одевайся и спускайся. Жду тебя ровно десять минут. Потом уеду.

Бритый исчез из окна. Внизу он появился через семь минут. Вскочил в машину и вцепился в Инну.

– Никуда тебя одну не отпущу, – сказал он. – Ты мне слишком дорога. А в этом доме такие странные дела творятся.

Инна завела машину и отъехала из дома. Вначале они молчали. Потом Бритый неожиданно сказал:

– Инна, а что тебе известно про этого хмыря? Не помню, как его зовут, Эрнест что ли.

– Да, Эрнест, – насторожилась Инна. – А что?

– Понимаешь, я когда вчера в ванну мыться шел, то сил не рассчитал. Ну и дверь немножко сломал.

– Бритый! – возмутилась Инна.

– Ну, не саму дверь, а задвижку, – принялся оправдываться Бритый. – А что тут такого? Я толкнул разок, вроде бы поддалась. Я толкнул посильней, дверь и открылась. А там этот Эрнест из душа вылезал. Ну я говорю, извините, мол, тоже помыться хотел. И вхожу. А он быстро простыню на себя накинул и злой такой стал.

– Я бы тоже разозлилась, если бы незнакомый мужик вломился ко мне, когда я душ принимаю.

– Так то ты, женщина, – сказал Бритый. – А ему чего меня стесняться? Оба мы мужики. Но не в этом дело. Он пока себя простыней обматывал, я успел рассмотреть, что у него на груди два шрама. Один старый, а второй явно не очень давно появился. Еще розовый.

– И что с того? Операцию ему сделали какую-нибудь, вот и шрамы.

– Такие шрамы после огнестрельного ранения бывают, – сказал Бритый. – Уж в этом можешь мне доверять. Вот я и думаю, а кто он такой – этот Эрнест?

– А как ты сам думаешь? – спросила Инна.

– На мента вроде бы не похож, хотя рожа подлая. И не военный, выправка не та. Но откуда тогда огнестрельные раны? Ну одна еще – туда сюда. Мало ли, под шальную пулю человек угодил или на охоте несчастный случай. Но две?..

– А ты твердо уверен, что шрамы у Эрнеста от огнестрельного оружия?

– Инна, ты меня обижаешь. В этом вопросе ты уж могла бы мне доверять. Знаешь ведь о моем прошлом.

Он был прав. В чем, в чем, а в боевом оружии и ранах Бритый разбирался хорошо. Инна задумалась, на автомате ведя машину. Движение было спокойное. До полицейского участка они добрались быстро. Инспектора нашли на месте. При виде Инны, да еще явившейся в компании Бритого, он расстроился. Но еще больше погрустнел, когда узнал о цели их визита.

– А вы что думали? – завопил он на Инну. – Конечно, мы знали, кто такой Эрнест. Меня с самого начала расследования проинформировали, что в доме будет находиться сотрудник отдела... ну скажем так, просто сотрудник отдела. И не вздумайте его обвинять в убийстве собственного отца. Вы много глупостей натворили, но эта будет самой большой с вашей стороны.

– Но если он и в самом деле его убил? – заупрямилась Инна. – Что, сотрудники вашего таинственного отдела, они не люди?

– Да с чего вы взяли, что он убил? У них с отцом было полное взаимопонимание. Они дружили. Именно Роланд Владимирович взял Эрнеста к себе на работу. И именно он следил за его служебным ростом. И всячески способствовал карьере сына. И даже после выхода на пенсию Роланд всегда был рад помочь сыну делом и советом. Эрнест мне сам в этом признался еще на первом допросе.

• Предыдущая
• 60/69
• Следующая