Мгновение (СИ) - Левская Яна - Страница 17

- Проклятая охранная система записала меня в нарушители, поэтому дверь в мою комнату закрылась наглухо. А ты, проходя мимо, пробормотал что-то вроде “мгновенная карма”!

- О, так ты и сама помнишь?

- А то! От второго удара по лицу меня удержал только страх вылететь из гимназии!

Рун внутренне задыхался от смеха - он прекрасно помнил перекошенное лицо пятнадцатилетней Канзи и помнил, как торжествовал, увидев эту гримасу.

- И всё же вместо битья ты окликнула меня и попросила о помощи, - Этингер посерьёзнел. - Попросила так искренне, что мне сразу стало не до обид.

- О, Рунни, ты так романтичен, - проворковала Канзи.

Она точно пыталась свести всё в шутку, но в её долгом открытом взгляде явственно читалось приятное удивление.

- Просто не смог отказать героине вечера, - улыбнулся Рун. - Ты просидела в моей комнате до тех пор, пока охрана, наконец, не сняла блокировку двери. Мы мило пообщались.

- Да, - покивала Амина. - Даже странно, что между нами не получилось особой дружбы.

- А я могу сказать, почему не получилось, - Этингер с видом знатока посмотрел на спутницу. - Потому что в тот вечер ты была слишком измотана, чтобы острить и доставать меня, зато в последующие дни наверстала упущенное с лихвой.

Он ожидал очередной колкости в ответ, но Канзи вдруг вздохнула и сказала:

- Наверное, ты прав. Я почувствовала себя увереннее. И хотя я была тебе благодарна, не сумела эту благодарность как следует выразить. Юность, она такая юность... О, да мы уже пришли!

В самом деле - за разговором Этингер даже не заметил, как они оказались у крыльца дома-отеля. На улице уже стемнело и заметно посвежело, но ни он, ни она не обращали на это никакого внимания.

- Спасибо, Рун, - с улыбкой сказала Амина. - Ты поднял мне настроение.

- Это взаимно, - историк остановился перед дверью и впустил хакершу первой. - Спокойной ночи?

- Да... хотя, нет. Нужно всё-таки поужинать и ещё перенастроить домРоботника. Расписание сбилось, два дня уже забываю с этим разобраться. Но тебе приятных снов!

Амина махнула рукой и вошла в лифт, а Рун, глупо улыбаясь самому себе, пошёл в свою квартиру.

Он знал наверняка: сегодня ночью он будет спать, как младенец.

Флагстад не обманул - на следующее утро в хранилище данных действительно появился новый слепок. На нём стоял заголовок: “22.12.2264 / 03.09.2265 / GT192D0012&OG26V74909&EL884RE5455”. На последний параметр историк даже не посмотрел - всё равно не знал, как его расшифровать - и проверил даты. Выходило, что снимок сделали несколько часов назад, а изображался на нём прошлогодний день рождения Хелге Этингера. Рун тогда приехал в фамильное имение, чтобы поздравить отца, и целый день не выходил из дома.

Историк специально выбрал локацию, в которой прожил много лет, знал каждый уголок и каждого человека, который там бывал. Даже с учётом неточности координат и временного сдвига Рун наверняка попал бы в точку, которую помнил сам. “Хронос” в очередной раз не разочаровал его: снимок пришёлся на гостиную, где сервировался праздничный стол.

Сам Рун не попал в стереоизображение, но он находился в той же комнате и видел, как андроид-гувернёр расставлял блюда, а отец разливал сливовое вино по бокалам; над столом парил воздухоочиститель, который в тот день наполнял домашнюю атмосферу запахами хвойного леса после дождя, хотя снимок, конечно, их не передавал. Только сейчас историк заметил, что “Хронос” делает слепок несколько больше, чем пять на пять метров, а потом масштабирует, чтобы границы изображения казались мягче.

Этингер вошёл в комнату с проекторами и стал прохаживаться по в точности воссозданной комнате, изучая самые тонкие её детали. Родинку на руке отца. Потёртый фартук андроида. Скол краски на старом деревянном стуле, оставшийся ещё со времён проказливого детства Руна. Настенный органайзер, часы которого показывали двадцать одну минуту третьего пополудни. Едва заметный узор на столешнице. Историк увидел сотни знакомых мелочей, но чего ему не удалось найти - так это отличий от своих воспоминаний.

Не успел он разобраться с первым слепком, как в углу голограммы появилось оповещение: “Банк экспериментальных данных пополнен”. Рун полез в соответствующую директорию и обнаружил второй снимок из отправленного Флагстаду списка: “08.08.2260 / 03.09.2265 / TS881E8911&LO092V7154&Y10801A150”. Тут же забросив снимок отчего дома, Этингер взялся за новое изображение.

Здесь Рун рассчитывал именно на точность “Хроноса”, потому что надеялся увидеть конкретное мгновение: он шёл по улице и как раз посмотрел на часы, когда позади него раздался взрыв - разгерметизировался генератор в одном из зданий.

Снимок оказался засвеченным чуть больше, чем наполовину. Большое белое пятно сожрало середину снимка, несколько пятнышек поменьше было разбросано по краям - словно кто-то взял лазерные ножницы и вырезал всё, что не хотел видеть. Рун снова вошёл в голограмму и осмотрелся изнутри слепка. Он узнал нескольких прохожих, которых видел в тот день, фрагмент тротуара, уцелевшие от засветки рекламные щиты, и заключил, что тут ошибки тоже нет - “Хронос” запечатлел верную точку пространства-времени. Единственное, что мешало как следует проанализировать картинку - проклятое белое пятно в центре, формой похожее на...

Этингер вздрогнул. Он догадался, что перед ним не что иное, как несколько расплывшийся силуэт обернувшегося человека. Человека, который только что услышал взрыв.

С некоторой долей паники в голове Руна пронеслись мысли о том, почему он стал причиной засветки снимка. Ведь после того, как историк узнал на снимке себя, стало очевидно, что белое облако просто пошло в стороны от его фигуры: оно словно тянулось к ближайшим предметам и начинало пожирать их. У прохожего, оказавшегося ближе всех, белизна откусила верхнюю половину туловища и почти полностью поглотила собаку, которую мужчина вёл на поводке; с другой стороны она растеклась по тротуару и зацепила основание разметочного столбика. А Рун был её сердцевиной. Теперь он совершенно точно восстановил в памяти то мгновение и понял, что на сей раз это не его паранойя - это факт.

Он пялился на бесцветную кляксу до тех пор, пока не зарябило в глазах. Потом, резко опомнившись, растерянно потёр лицо, вернулся к терминалу и упал в кресло. Азарт, разыгравшийся во время просмотра первого снимка, перемешался со смутной тревогой и поутих. Чтобы снова не надумать себе лишнего, историк решил пообедать - тем более что на часах доходило четыре часа вечера, а он с самого завтрака не ел.

Это решение оказалось правильным. Вернувшись в смотровую, Этингер обнаружил в хранилище третий слепок из своего списка. “09.10.2263 / 03.09.2265 / VS88T09122&L43A6763E2&N00337A72501”. На нём пятен не было, а Рун - был. Он сидел в холле лондонского филиала “Свободной информации”, ожидая своего выступления, и самым беспардонным образом зевал во весь рот. Нет, историк не хотел попасть именно в то мгновение, когда любой желающий мог без труда рассмотреть его миндалины - просто часы в его коммуникаторе, видимо, несколько отставали от атомных часов “Хроноса”.

В тот день Этингер читал лекцию о рассекречивании исторических тайн: о времени, которое должно пройти перед тем, как правда станет известна широким массам и о последствиях утаивания ключевых исторических событий. Из-за организационных накладок его выступление перенесли, так что Рун успел здорово утомиться ничегонеделанием. В холле было полно народу: сновали репортёры и верстальщики, слонялись слушатели, ходили от экрана к экрану простые прохожие, желающие утолить информационный голод. Первым делом историк начал изучать людей, сверяя картинку с воспоминаниями - и снова не обнаружил ничего интересного. Обратился к окружению - и там ничего. Даже пристальный осмотр себя ненаглядного не дал никаких результатов: всё выглядело точно так, как запомнилось Руну.