От звонка до звонка - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/87
• Следующая

Если разобраться, то Тычок не совсем далек от истины. Не так уж сильно был завязан Космач на криминальный мир столицы. Ну, были у него знакомства с крутыми авторитетами. Но это чисто деловые связи. Чисто бизнес. Воры и авторитеты могли бы помочь ему сладить с этой отморозью, пока он был жив. Но Космача уже нет. И криминальная элита в лучшем случае помянет его добрым словом. Но мстить за него вряд ли станут.

– Не знаю, – пожал плечами Васек. – Может, и будет житуха. А может, и нет... Нет, скорее всего нет...

– Почему?

– А потому что есть Заволжск. А это сильно, очень сильно... Будет Витек, будет Колдун, будут бригады. Они спросят за Космача. Не будет у вас жизни...

– Витек, говоришь, Колдун... Кто это такие?

– Они за Космача на Заволжске остались. Там масть держат. Сила за ними большая. Гноить вас будут...

– А сила их на чем держится?

– На пацанах, на ком же еще?

– Да нет, братуха, их сила на бабках стоит. На нефтяных бабках... Да, кстати, об этих бабках. Это же черный нал.

– Был черный, стал белый. Бабки через офшоры проводят. А потом, у нас есть свой банк – та же стиральная машина. И в «Пирамиде» стирают. Все путем, короче...

– «Пирамида» – это все чье? Космача?

– Не-е, Космач в этом деле правильно себя ведет. Бабки чисто общинные. Он за ними только смотрит...

– На кого оформлена собственность?

– На подставных, на кого же еще?.. Тут все плотно схвачено. Каждый винтик на месте.

– Винтики легко раскручиваются. Главное – найти ключ.

– Какой ключ?

– Как какой? Золотой. Золотой ключик. Я же Карабас как-никак. Есть у меня золотой ключик...

Карабас глянул на Симу и похабно осклабился.

– Чего смеешься? – спросил он ее. – Ты не про тот ключик подумала... Или про тот. Может, и про тот. Пошли, я покажу тебе свой золотой ключик. Не пожалеешь, отвечаю...

Он поднялся, по-хозяйски взял Симу за руку и потянул ее в соседнюю комнату. Но дверь была заперта.

– Э-э, бляха, – досадливо протянул он. – Тычок, бляха, цветы Мальвине дарит... Ладно, пошли в машину. Я тебе, Сима, там буду цветы дарить...

Без Тычка и Карабаса за столом не стало веселей. Васек ловил на себе неприязненные взгляды. Братва была против него... Но ничего, у него есть средство против этого быдла. Васек снова налег на водку.

В какой-то момент хмель все-таки скрутил его сознание. Тело легкое, слух притупленный, перед глазами легкий туман. Васек поднялся из-за стола, носом, как рогом, нацелился на комнату, в которой заперся Тычок с Мальвиной. Эта сучка – его женщина. Он жил с ней, а ее трахает какой-то урод. Беспредел!.. В пьяном запале Васек готов был сразиться хоть с целой танковой дивизией.

Он с силой рванул дверь на себя. И увидел Тычка. Рядом с ним на диване сидел Карабас. Они о чем-то говорили.

– А где Мальвина? – заплетающимся языком спросил Васек.

– Ты меня достал, крыса!!! – озверело уставился на него Тычок.

Он поднялся, надвинулся на Васька.

– Только не убивай, – послышался голос Карабаса. – Эта падаль нам еще нужна...

Как в замедленной съемке, Васек видел, как на него надвигается тяжелый кулак. Бамс! И перед глазами все поплыло. Пленка закрутилась в ускоренном режиме. Цветной калейдоскоп в глазах завертелся с бешеной скоростью, а потом вдруг все исчезло. Наступила беспамятная тьма...

Чутье Родиона не подвело. Казалось бы, не так уж и страшны «сталинградцы». И не таким хребты ломали. Но на всякий случай он воспользовался бронежилетом. Интуиция подсказала, что это не будет лишним. А еще память намертво зафиксировала тот случай, когда бронежилет защитил кирьяновского бойца от ярковской пули. Отсюда вывод – нужна броня.

Жаль, Паше насчет жилета он не подсказал. Не хотелось казаться в его глазах перестраховщиком. А зря. Надо было отбросить понты в сторону. Тогда Паша был бы жив.

«Сталинградцы» стреляли издали, но из «узи». Плотность огня высокая, но убойная сила не та – «броник» выдержал удар. Родион жив-здоров, а вот Паши нет и никогда больше не будет.

Ублюдки вложили в стволы всю силу своей отмороженной ненависти. Поэтому, кроме Паши, наглушняк завалили двух бойцов из его свиты. Еще двух ранили – Леньчика в том числе. Но Леньчику, как всегда, везет – ранение несерьезное. Пуля всего лишь царапнула шею...

Он не рассказал жене о том, что его пытались убить. Но Лада сама догадалась, что стряслось что-то неладное. Она не посмотрела на Родиона – она вцепилась в него проницательным взглядом. В глазах – паника и ужас.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего. С чего ты взяла?

– Не ври. Я вижу, что-то не так... У тебя неприятности?

– Да нет, все в порядке.

– Я же просила, не ври!.. В тебя стреляли!

– Ерунда.

– Нет, не ерунда! Тебя хотели убить... Все, хватит!..

Как будто у нее подкосились ноги – она обессиленно опустилась на стул.

– Что хватит?

– Все хватит... Все надоело... Я не могу так больше, не могу...

– Тебе что-то не нравится?

– Все не нравится... Я постоянно жду, что вот-вот случится что-нибудь страшное. Я устала ждать. Я устала так жить... Я люблю тебя... Я тебя люблю. Но страх за тебя, за себя отравляет мою любовь...

– Я все понял, – с мрачным спокойствием изрек он.

– Что ты понял?

– Ты слабая женщина.

– Женщина имеет право быть слабой...

– Может быть... Но при всем при этом ты не любишь меня. И никогда не любила. Ты просто привыкла ко мне. И эту привычку ты считаешь вредной. Только не говори, что ты не хочешь от нее избавиться. И от меня тоже... Ты не думай, я тебя не осуждаю. Я осуждаю самого себя. Мы не должны были быть вместе. Я знал, что не должны... Просто я надеялся на чудо. Но, увы, чудес не бывает...

– Но я люблю тебя.

– Ты можешь обмануть меня. Но себя не обманешь... Если ты хочешь от меня уйти, удерживать тебя я не стану...

Каждое слово давалось ему с огромным трудом. Горчичный ком пережал горло, жег душу.

– Я не хочу от тебя уходить...

Лада тоже страдала. По ее щекам текли слезы. Хотелось обнять ее, прижать к себе. Но Родион справился с порывом нежности. Он и Лада – разного поля ягоды. Он ей нужен, она привязана к нему. Но это не любовь. С ним она чувствует себя как птица в золотой клетке. Душа ее рвется на волю. Коли так – он не будет ее держать. Пусть себе летит... Так будет лучше. И для нее. И, наверное, для него.

– Хочешь, – покачал он головой. – Ты хочешь от меня уйти... Можешь уходить... Развод оформлять не обязательно. Ты и без того ни в чем не будешь нуждаться...

Родион распоряжался огромными суммами – на сотни миллионов долларов. Это общинные деньги. Но были у него и чисто свои. Ровно двадцать миллионов долларов на заграничных счетах. Половина принадлежала ему, половина – Ладе. Он сам так решил. Лично он мог подступиться только к своей половине, жена – только к своей. Номер своего счета Лада знала назубок. И только она одна могла снять с него деньги. Так что она может уходить от него прямо сейчас... Хотя нет. Уйдет он сам...

– Мне ничего не нужно, – сказала она.

– Может быть, – не стал спорить Родион.

Но менять он ничего не будет. В плане денег. К личной жизни это не имеет никакого отношения. Здесь не просто все меняется, здесь все рушится, как в Помпее в последний ее день...

– Извини. За все извини, – тяжко вздохнул он.

И повернулся к Ладе спиной... Может, зря он так. Да, наверное, зря. Зря! Еще не поздно было вернуться. Ведь он еще даже не уходил... Но решение уже принято. Мосты за спиной уже горят – как будто черти их жгут. Уходя, уходи...

Родион чувствовал в себе силы пережить эту катастрофу. Эту силу питала злость. Нет, не на Ладу. На отморозков, которые убили Кирьяна и Пашу.

Эти ублюдки где-то прячутся. Но недолго им злорадствовать. Ярость и злость пробудили в нем животную силу. Он снова тот самый Родион Космач, каким был когда-то. Он больше не бизнесмен. Он снова крутой криминальный авторитет во всех проявлениях этого понятия. Он с головой уходит в «заросли» жестоких «каменных джунглей», обеими ногами становится на тропу войны. Он сам лично будет рыть носом землю, но найдет беспредельщиков. И сам лично обратит их в прах... Дикая, первобытная сила овладела им целиком. И заглушила тоску от разрыва с женой. Он не думал о Ладе, они жил планами мести...

• Предыдущая
• 18/87
• Следующая