От звонка до звонка - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/87
• Следующая

И это еще не все. Были обнародованы результаты проверок, которые проводили ОБЭП и налоговая. Мол, нарушений масса, но уголовное дело не заводится якобы из страха перед расправой. И тут же яркий пример. Как серпом по одному месту. Оказывается, есть основания предполагать, что убийство полковника Кабальцева – дело рук заволжской братвы. И пошло-поехало. Щелкопер представил Родиона эдаким уголовным монстром, разрисовал его в черных красках и самых мрачных тонах. И так убедительно, что Родион едва не убоялся самого себя. Оказывается, его руки по локоть в крови. Оказывается, его боятся милицейские генералы и министры. И только один полковник Кабальцев рискнул бросить ему вызов. Дальше – ведро помоев по делу об убийстве Яркова и заключение: во всем виновен Родион, – и его необходимо изолировать от общества. Жаль, мол, в России введен мораторий на смертную казнь.

Но и это было еще не все. Журналюга привел красноречивые факты в подтверждение своей правоты. Оказывается, чудовище по кличке Космач начало беспрецедентный акт зачистки собственных рядов. От руки наемных убийц пали его ближайшие соратники по бандитскому ремеслу. Мол, Космач перестал им доверять, и как итог – трупы, трупы, трупы... Дальше автор выражал уверенность, что президент, правительство и соответствующие органы сделают правильные выводы и предпримут все меры для обуздания криминального монстра.

И все это было лишь началом. Через два дня примерно такая же статья вышла в другой газете с миллионным тиражом. Потом еще одна, еще. Осталось подключить телевидение. И что же, появился репортаж с места убийства еще одного заволжского авторитета по кличке Гром. И это было выдано как продолжение междоусобных разборок заволжской криминальной общины. Об отморозках и мокрушной конторе – ни слова.

Травля продолжалась.

Первое время Родион еще мог как-то влиять на развитие событий через своего адвоката и Земелю. Гром давил на нужных людей, и газеты соглашались на опровержение собственного бреда. Но потом Грома не стало. Вслед за ним застрелили его преемника Кантемира. И в Заволжске убили еще трех авторитетов. Лимит прочности иссяк, заволжская община начала трещать по всем швам.

А противник не ослаблял натиска. На Родиона натравили еще одного киллера. Но того вычислили еще на «сборке» в транзитной хате. Агдам постарался. Это была маленькая победа на фоне катастрофического поражения.

Следственная машина закрутилась со страшной силой. Сначала она сожрала Леньчика вместе с его свидетельством в пользу Родиона. Ушлые следаки запутали его в показаниях, признали их недействительными. И вдобавок обвинили его в даче ложных показаний.

Зато показания Макарова воспринимались на «ура». Этого урода охраняли не слабее президента. Никто не в силах был к нему подобраться. Даже воры.

Убийство Кабальцева на Родиона не вешали. Не было доказательств. Но в отместку руоповцы давили на все мыслимые и немыслимые рычаги, чтобы стопроцентно засадить Родиона лет на двадцать. Теперь они работали в связке с отморозками. Правда, не опускались до откровенной подлости. Не пытались убить Родиона или бросить его под пресс.

А может, и пытались. Да только администрация изолятора боялась трогать Родиона. Никто не хотел повторить судьбу Кабальцева. До пресс-хаты дело не дошло. Но после лазарета его вытолкали в одиночную камеру.

Отличная хата. Приличный ремонт, не койка, а мягкая кушетка. Телевизор, холодильник, ковер на полу. И даже внутренняя задвижка на двери – отличная защита от киллера. Но при всем при этом он оказался в полной изоляции от внешнего мира. Адвокатов к нему больше не пускали. Даже Земеля с Агдамом не могли к нему пробиться. О свиданиях и речи быть не могло. Правда, дачки с воли приходили. Но все покоцанные, без маляв – шмональщики не зря ели свой хлеб.

Еще был телевизор. Но в эфире про заволжскую братву больше ни слова. Но это временное затишье. Родион уже знал, что в Заволжск из Москвы были отправлены следственная бригада и отряд столичного СОБРа. У ментов есть все шансы разнести общину в пух и прах. И как только это случится, телевидение завопит об очередной победе над организованной преступностью. Общественность воспрянет духом. Но не поймут люди, что это не победа, а всего лишь передел сфер влияния.

Родион понимал, что проигрывает по всем статьям. Но духом не падал.

Черт с ним, с этим бизнесом. Да, потеря огромная. Но и без этого можно жить. Контроль над заволжским регионом, можно считать, утрачен. Рухнула империя, которую он создавал годами. Но ведь по большому счету это неправедное дело. Неправедно взял, неправедно потерял. Жаль, конечно, что так случилось, но это не повод для того, чтобы биться головой о стенку.

У него есть десять миллионов долларов. С такими деньгами можно осесть где-нибудь за границей и жить тихой, спокойной жизнью. Так он и сделает, если, конечно, тихая жизнь придется ему по нутру. А еще остались «Пирамида», банк и сеть автозаправок. Селиваныч сделал по-хитрому. Он не стал прятать всех зицев. Он последовал примеру Кондрашова и в самые короткие сроки переоформил собственность на себя. И скрылся в неизвестном направлении. Никто не знает, где он. Никто, кроме Родиона. Он тоже не должен знать, но Селиваныч на прощание оставил ему наводку, по которой его можно найти. И Родион его найдет. Если будет жив.

А выжить он обязан. Чтобы рассчитаться с виновниками своих несчастий. Он еще может простить нефтебоссам и отморозкам крах своей империи. Но не спустит им смерть Кирьяна, Козыря, Витька, Колдуна и многих других братьев по общине. Он должен выжить и расплатиться по счетам. Он должен выжить, хотя сделать это не так просто. Мокрушная контора – серьезный противник. Киллерская организация допустила два промаха, но это не значит, что и третий удар не достигнет цели. Над Родионом завис дамоклов меч, и он обязан защититься от него. Это его долг. Перед собой. И перед теми, кого он не смог уберечь...

Еще никогда Мальвина не казалась ему такой желанной, как сейчас. Величественная поза, царственная осанка. Само воплощение грации и обаяния. Она стояла на террасе и смотрела на море. Лучи заходящего солнца просвечивали ее платье. Васек зацепился взглядом за ее лодыжку, поднялся выше. Эти чудесные ножки, эта волнующая линия бедер, талии. А эти грудки. Он помнил, как теребил губами ягодки сосков, как мял руками упругую плоть. А сколько вкуса в ее губах. А глаза. Это небо вверх дном. В него можно провалиться и лететь, лететь до самого рая...

Рай. Нет, рай-то ему как раз и не светит. Слишком много на нем грехов. И прежде всего на нем грех Иуды. Он предал своего господина... Зато у него теперь есть тридцать сребреников. Карабас не обманул его. И лично вручил ему бриллиант стоимостью в полмиллиона долларов. Он никогда не расстается с этим камнем. Алмаз и сейчас при нем.

Сразу после суда над Родионом Космачом Карабас собрал до кучи всю свою гвардию и всем скопом вывез ее на Украину. Здесь, в Крыму, в чудесном уединенном месте стоит двухэтажный дом. Старая, еще довоенная постройка, облезлые стены, захламленная терраса. Зато внутри вроде ничего. Жить можно. И главное, про этот дом не знает никто. Это тайная обитель, где они могут спокойно отдохнуть от долгих напряженных трудов. И Васек с ними. Пока с ними. Помимо бриллианта, у него при себе одиннадцать тысяч долларов. И загранпаспорта с долгосрочной шенгенской визой.

Вся гоп-стоп-компания в доме, во дворе и на пляже. Пиво льется рекой, шашлыки съедаются центнерами. Не жизнь, а малина. Но суетно на душе у Васька.

Предчувствие беды не покидало его с тех пор, как он попался на крючок к Мальвине. Все это время он с ужасом ждал, когда случится страшное. Но время летело, дела кипели, а он оставался на плаву. И до сих пор плывет. Или, вернее, болтается как говно в проруби...

– Мальвина, скажи, ты дразнишь меня? – не вытерпел, спросил он.

• Предыдущая
• 39/87
• Следующая