Невеста Перуна (СИ) - Ладица Наталья - Страница 42

Но вот последние крошки хлеба были съедены, и урманин лукаво взглянул на девушку:

-Ну, что будем делать дальше?

Боярышня очень убедительно зевнула и потянулась.

-Может, пришло время отдыха? Спать хочу - моченьки нет!

-Ну что ж, спать - значит спать. - Не раздумывая, Олег растянулся на лавке. - Иди ко мне, здесь и на двоих места с лихвой хватит.

Лишь на миг девушка замешкалась, но потом решительно нырнула под тёплое покрывало из шкур и прижалась к тёплому боку любимого. В то же мгновение крепкие, сильные мужские руки оплели её хрупкие плечи. Доброгнева приподнялась на локте, взглянула в очи любимого и ощутила, как тонет в их водоворотах, будто потерпевшее крушение судно. Уста воеводы нашли нежные, податливые губы боярышни, по телу её прокатила горячая истома, сводящая с ума и почти лишающая сил к сопротивлению. Почти...

-Олег, - прошептала Доброгнева, отстраняясь. - Олег, подожди. Моя рана...

Воевода на миг замер, потом тихо, дразняще рассмеялся.

-Маленькая лгунья! - проворчал он, щёлкнув девушку пальцем по носу. - Ладно уж, спи. Хотя я, признаться, не прочь был бы пропеть с тобой Песнь Жизни.

Княжий терем тоже готовился ко сну. Страх и напряжение прошедшей ночи и следующего за ними дня сменились, наконец, блаженной расслабленностью. Нынче Рюрик торопился к жене, и потому, едва дождавшись отрока, известившего его о том, что воевода и боярышня закрыты, наконец, в клети, направился в светлицу. Время было довольно позднее, и Любава уже наверняка спала в покоях кормилицы, а Ефанда, конечно, вновь беседует со своей сестрицей. Вот, наконец, и знакомые двери. Князь бесшумно возник на пороге светлицы. Так и есть: Ефанда и Ольга при свете лучины пряли пряжу и о чём-то тихо разговаривали. Необычайно ласковая улыбка смягчила суровые черты воина, волна почти болезненной нежности затопила душу. Грозный князь Рюрик, достойный сын Белого Сокола, одно имя которого повергало в трепет врагов, нынче себя не помнил от любви к жене и дочери. И как он только жил без них раньше, да ещё и мнил себя счастливым? Только теперь варяг приблизился к пониманию того, что же такое на самом деле счастье. В который раз Рюрик подивился тому, что любовь, оказывается, не делает мужчину слабее, а напротив, даёт ему силы, позволяющие, если нужно, весь мир перевернуть.

Меж тем обе женщины вели свой, чуждый праздному уху разговор.

-И зачем тебе вздумалось гадать, ума не приложу, - пожала плечами старшая из сестёр. - И так ведь понятно, что твой муж любит тебя без памяти. Даже если бы он и взял в дом ещё одну жену единственно для продолжения рода, это ничего бы не изменило.

-Легко тебе говорить, - вздохнула младшая. - Я же не хочу мужа, богами данного, ни с кем делить. Чем я только прогневила небеса, что не дают они мне сына родить?

-Да будет у вас сын, - ласково улыбнулась Ольга. - Ещё следующая зима не наступит, как ты родишь.

-Неужто правда?

-Конечно. Разве я когда-нибудь ошибалась?

Будто почувствовав чей-то взгляд, Ефанда обернулась и увидела в дверях Рюрика. При виде мужа вся она так и засветилась изнутри неземным светом - светом любви и радости. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять - варяг не только любит, но и любим безмерно. В два шага князь пересёк светлицу и опустился на лавку рядом с женой.

-О чём беседу ведёте? - поинтересовался он у обеих женщин.

-Да вот, Ольга нам с тобой в скором времени наследника предрекает.

-Ну что ж, это весьма радует, - кивнул варяг. Крепкая, жилистая рука его нежно обняла Ефанду за плечи, и её голова тут же склонилась ему на грудь.

-Да, работы, как я вижу, сегодня уже не будет, - с притворным вздохом проговорила Перунова невеста. - Иначе моя сестрёнка рискует исколоть себе все пальцы или запутать пряжу.

От этих слов молодая княгиня зарделась, точно маков цвет, и в смущении спрятала глаза. Князь же лишь весело рассмеялся и сильнее притянул жену к себе.

-Вот что, родные мои, - сказал, наконец, Рюрик. - Мыслю я, что прошлая бессонная ночь и нынешний суматошный день совсем вас доконали. Пора ложится почивать; утро, как старики говорят, всегда мудрее вечера.

-Что-то ещё завтра Олег нам поведает, - нахмурилась Ефанда.

-Ничего хорошего, - тихо, словно про себя проговорила Ольга, но, конечно, её никто не услышал.

-Не будем гадать попусту, а лучше дождёмся утра и сами его честь по чести обо всём выспросим, - твёрдо проговорил князь. - А нынче - спать, спать, спать! Все насущные дела будем решать завтра.

-Ну что ж, спокойной вам ночи тогда. - Ведунья лукаво стрельнула глазами в Рюрика и Ефанду и поспешно вышла из горницы, оставив влюблённых наедине.

Поутру, едва только рассвело, сметливый отрок открыл клеть и разбудил обоих горе-путешественников. Князь Рюрик, де, желает их немедленно видеть. Ни слова не говоря, Олег и Доброгнева вслед за парнишкой пошли в княжий терем.

Услышав рассказ об их злоключениях, князь пришёл в ярость.

-Ладно бы мальцом был безусым! - в исступлении орал он (благо, происходило всё в княжьих покоях, где были только сам Рюрик да его жена, а не при всём честном народе). - Сам чуть не погиб, девку едва не сгубил... Мало нам козней Морены и Вадима, так вы ещё и сами приключений на свои головы непутёвые ищете!

-Тихо, княже, не шуми, - остановил друга воевода. - Всё же хорошо закончилось (спасибо Ольге и Бабе Яге). Мы вернулись целыми и невредимыми... Ну, почти невредимыми, - взглянув на свою спутницу, исправился Олег. - Зато теперь учёными будем. За одного битого, как говориться, двух небитых дают. И потом, я и помыслить не мог о таких страшилищах, каких мы давеча в лесу встретили.

-Это потому, что после них в живых никого никогда не оставалось, - подала голос Ефанда. - Вы первые будете.

-С нынешнего дня никаких прогулок в лес, - сурово проговорил Рюрик. - Лишь по особой надобности. Особенно Доброгневе. Ты, Гневушка, со смертью соприкоснулась, а значит, за тобой она в первую очередь и охотиться будет. Я же в ответе за тебя перед всеми, даже перед твоим братом. До весны в городе посидишь.

Говоря эти слова, князь даже не задумался о том, что нечаянно вложил в сердце девушки уже начавшую угасать надежду на примирение Вадима и Рюрика.

[1] Живой огонь добывался только посредством трения дерево о дерево

[2] Пеньковая, т. е. конопляная верёвка.

8. Неудавшееся сватовство

В этом году весну люди ждали особо: кто с надеждой и радостью, а кто со страхом и безысходностью. В конце зимы в Ладогу стало прибывать ополчение, обещанное князю Рюрику окрестными сёлами. Однако время шло, а дни не становились теплее, солнышко по-прежнему было неласково, а холодные ветра столь же злодейски пробирали тело до самых костей. Давно уже должна была звенеть капель, набухать почки на деревьях, таять снега, но весну будто что-то задержало в пути. Уже дважды ладожане палили масленые костры, сжигали чучело Морены, зазывали Лелю-весну, но зима по-прежнему оставалась в своих правах. Старики лишь разводили руками и качали седыми головами, предчувствуя большой неурожай и голод. Кое-кто призадумался, вспоминая злосчастную прогулку воеводы и его возлюбленной в лес - всякий ведь знает, что первые дни после возжигания нового огня оказывают воздействие на весь год. Вспоминали, но пока держали язык за зубами, справедливо полагая, что раз оба возвернулись живыми, значит, и беда стороной минует. Да и гнева княжеского опасались. Многие с надеждой поглядывали на князя, а некоторые - и на невесту перунову, но и тот, и другая молчали.

С каждым днём Олег становился всё мрачнее и мрачнее. Доброгнева обещала принять его сватов по весне и пока от слов своих не отказывалась. Но, по совести говоря, разве можно сказать, что наступила весна, когда снег валит почище, чем зимой, когда вьюга воет ночи напролёт, когда мороз временами трещит такой, что дыхание перехватывает. Боярышня же, поначалу затосковавшая было, всерьёз решила, что боги хранят её от жуткого непотребства - выйти замуж без благословения старшего в роду.