Невеста Перуна (СИ) - Ладица Наталья - Страница 44

-Твоя правда, я бы ему не поверила. Решила, что он нарочно это придумал, дабы меня побыстрее замуж сманить. Что ж, раз так, не стану я более судьбе своей противиться.

-Вот и правильно. Только ты уж не обессудь, девочка моя, но нынешнюю ночь я здесь покараулю. Дабы ты случайно не передумала.

-Хорошо, дядька Дубыня. - поддавшись внезапному порыву, девушка крепко обняла воеводу за шею. - Спасибо тебе за науку.

С легким сердцем боярышня вернулась в опочивальню, разделась, легла на своё девичье ложе. Поначалу Доброгнева пристыжено обдумывала то, что поведал её воевода о смерти Аскольда, однако вскоре молодость взяла своё, и горькие мысли как-то незаметно улетучились. В голове закружился хоровод сладостных мечтаний о том, как счастливо заживёт она со своим любимым мужем после того, как все распри будут улажены. Как нарожает ему много ребятишек, как вместе они будут ходить в походы или как радостно будет она встречать мужа, ежели будет в очередной раз в тягости. За этими счастливыми мыслями Доброгнева и сама не заметила, как заснула.

Неожиданно с тихим скрипом дверь отворилась и на пороге возник... Вадим! Вскрикнув от радости, девушка бросилась было к брату, но он, мягко улыбнувшись, слегка отстранился:

-Тише ты, егоза. Не нужно меня касаться. Не тело моё здесь - только дух. Вот, пришёл тебя проведать. Как живёшь-то, сестрица милая?

-Хорошо живу. Никто на меня не косится, не шепчется за спиной. Князь благоволит. Завтра вот сватов жду от Олега, свадьбу играть будем.

-Свадьбу... А мне плохо без тебя, сестра. Морена совсем заела. И сбросить бы её иго, да сил нет. Была бы ты со мной - всё возмог бы, а так...

-Как же я помогу тебе, братец? Ты там, в Новгороде, а я в Ладоге. Самому тебе решиться надобно.

-Не могу. Приди ко мне, Гневушка, помоги, а я перед Рюриком покаюсь, сам Новгород ему отдам, Морену взашей выгоню, только приди!

-Да не могу я, - уже не так уверено произнесла боярышня.

-Но почему? Нешто тебя взаперти держат?

-Нет, но завтра Олег со сватами приедет. Вот позор будет, ежели невеста, дав согласие, сбежит от него.

-Олег любит тебя, он простит. А ты и мне, и ему, и князю Рюрику поможешь.

Неожиданно по горнице промчался невесть откуда взявшийся ветер. Лицо Вадима в один миг изменилось, стало чужим и мёртвым. Ветер начал обдирать куски плоти с его лица и тела, превращая их в прах. Показался голый череп, который тоже стал разваливаться на куски.  Вадим протянул руку к девушке, но и рука развеялась в один миг.

-Гневушка... - прошептал боярин, однако тело его последней горстью пепла разлетелось по ветру. С воплем ужаса Доброгнева вскочила с лавки и... проснулась.

Вокруг было тихо. Темень стояла - хоть глаз коли, но девушке казалось, что она всё ещё чувствует присутствие в темноте некой потусторонней силы. Доброгнева нащупала оставленную на столе котомку, нашла трут, запалила лучину. Руки всё ещё тряслись от пережитого ужаса, но в голове уже зрело решение. Нужно идти в Новгород, спасать брата.  Но как? Девушка не сомневалась, что Дубыня исполнит свою угрозу, в самом деле будет стеречь тайный проход всю ночь. Да и днём соваться туда не след. Через городские ворота пройти тоже не выйдет - Рюрик строго-настрого наказал всем караульным не выпускать её одну за городские ворота ещё тогда,  после их с Олегом злосчастной прогулки. Впрочем, если хорошенько подумать...

Поутру, лишь только ворота открылись, к ним подошла молодка, державшая на руках объёмистый свёрток, очертаниями сильно напоминавшего маленького, но плотно укутанного во многие одёжки ребёнка. Лицо её наполовину закрывал тёплый платок (видимо, из-за сильного холодного ветра, поднявшегося накануне), фигуру укутывал длинный тулуп, из-под которого выглядывала шерстяная понёва. Благодаря обилию одежды трудно было догадаться, кто это, да и время было раннее, но один из караульных - тот, что постарше - решил всё-таки окликнуть женщину.

-Куда ж ты, сердешная, по такой погоде отправилась. Да ещё и с дитём.

-К бабушке Ждане. Вот, дитя прихворнуло, лечить будем.

Сквозь закрывающий рот платок трудно было разобрать голос, но в целом слова женщины подозрений особых не вызвали - бабушку Ждану, мать воеводы Дубыни хорошо знали в Ладоге, многие у неё лечились. Лишь молодой гридень слегка хохотнул.

-Нешто не ведаешь, что бабка нынче у сына своего в усадьбе живёт? Туда иди.

-Так она ещё накануне к себе в избу отправилась - печь протопить да отвары кое-какие сварить. Я же поутру должна к ней явиться.

-Что ж, ступай, да поклон ведунье передавай, - кивнул старший из гридней, и Доброгнева, никем более не остановленная, вышла за ворота.

У самой кромки леса она остановилась и оглянулась на город. На сердце было гадко, вещий глас души кричал, прося остановиться, звал обратно, суля беду в случае непослушания, но девушка, отринув все сомнения, быстрым шагом направилась в избу старой ведуньи. Конечно, здесь её никто не ждал, да это было и не нужно. В избе боярышня быстро развернула свёрток, в котором оказалась увязана её обычная одежда - короткий полушубок, меховые штаны, тёплая шапка, подбитые мехом сапоги. Быстро скинув с себя женскую одёжу, облачилась в привычные порты, взяла из клети лыжи (благо, ни бабушка Ждана, ни Дубыня не догадались их забрать) и, не давая себе времени на раздумье, двинулась в полный опасности путь.

Бегство Доброгневы обнаружилось ближе к полудню. Лишь к этому времени Ефанда решилась побеспокоить девушку, желая поинтересоваться её настроением перед столь важным для каждой молодки событием, но ложница была пуста. Снедаемая беспокойством, княгиня тут же послала за мужем и сестрой. Первой мыслью было, что боярышня просто вышла куда-то, да только никто с самого утра не видел её. Рюрик подумал было, что его родственницу похитили - какой-нибудь прихлебатель Морены вроде Велимира. Однако вокруг не было и следа беспорядка, хотя Ольга углядела какие-то признаки враждебной магии. Князь велел пристально порасспросить караульных, не проходил ли через ворота с утра кто подозрительный, но те в один голос твердили, что не видели никого чужого. Наконец двое караульных припомнили, что рано поутру выходила-таки из города молодуха с ребёнком, но ни один, ни другой из них не смогли узнать эту женщину. А направлялась она к старой избе бабушки Жданы. Точно вихрь помчался к дому своей матери Дубыня и обнаружил сброшенную женскую одежду и пропажу самых лучших лыж. Лишь тогда стало понятно, куда подевалась Доброгнева.

Олег примчался на княжий двор, едва узнал о случившемся от отрока, посланного Рюриком. Ворвавшись в покои своей невесты, он тотчас же углядел то, чего не заметили другие: шёлковую алую ленту, то ли позабытую, то ли оставленную на столе. Вообще Доброгнева ленты не носила, но эта была особая. Её ещё в девичестве подарил своей невесте боярин Будивой, отец Доброгневы. Когда же боярин душой принял рождение дочери, то отдал ей эту ленту как материнскую памятку. С той поры девушка всегда носила её при себе либо под рубахой, точно оберег, либо в косе. В три шага воевода пересёк ложницу и поднял со стола кусок яркого шёлка.

-Доброгнева не добром ушла, - уверенно проговорил он. - Уйти, бросив то единственное, что осталось у неё от матери... Нет, это она не могла сделать.

Ефанда и Ольга переглянулись. Уж им-то было совершенно понятно - никто боярышню не понуждал, ушла она по собственной воле. Другое дело - почему она это сделала? И если оставила столь дорогую для себя вещь - значит собиралась вернуться? Княгиня подошла к брату и ласково, утешающе обняла его за плечи.

В покои быстрым шагом вошёл Дубыня, покосился на поникшего урманина и остался стоять чуть в стороне. Однако Олег не позволил ему отмолчаться.

-Ну, нашёл что-нибудь? - требовательно спросил он.

Воевода немного помедлил, но всё же решительно ответил:

-Это действительно была она. Доброгнева была в домике моей матери, переоделась, взяла лыжи и отправилась дальше.

Олег почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Неловко опустился на ложе, которое ещё сегодня ночью принимало Доброгневу. Пальцы его независимо от рассудка продолжали разглаживать ленту.