Призвать Бездну (СИ) - "NVanina" - Страница 51

Виктор Борисович привычным жестом потер левую бровь, и в этот момент телефон на столе разразился резкой трелью звонка. Гудвин несколько мгновений смотрел на высветившийся на дисплее номер, а затем медленно снял трубку.

- Привет! – Голос Павла звучал тихо и немного хрипло.

- Привет, – откликнулся Гудвинов.

В трубке наступила напряженная тишина, а затем Павел спросил:

- Как ты догадался?

- Это так важно?

- Да.

- Греция. Я не говорил тебе, когда именно Егор сбежал из вашей лаборатории. А ты сказал, что в это время был в отпуске, в Греции.

- А-а. – Произнес Павел и снова замолчал.

- А ты? – обратился к нему Виктор. – Как догадался ты?

На том конце провода раздался тихий смешок.

- Главным образом интуиция. А еще сигареты. Мне стало любопытно, что именно заставило тебя снова закурить.

- Как просто, – покачал головой Гудвинов.

- Да, просто. – Эхом отозвался Павел. – И скоро все станет еще проще.

- Ты о чем?

- Думаешь, я понял только про этого мальчика – Вяземского? Ты подослал его ко мне с вирусом, это очевидно. И слов нет, он сумел неплохо нам нагадить, но не в этом дело.

- А в чем же?

- Я знаю, где Егор. И твои ребята. Боняково – тебе это название о чем-то говорит?

Виктор Борисович стиснул трубку рукой, но голос его оставался по-прежнему ровным и невозмутимым.

- Боняково?

- Да, Боняково, не прикидывайся! – в голосе Павла проскользнули нотки раздражения. – Думал, как прежде удастся пудрить мне мозги, а я, как дурак, тебе поверю? Ну что ты молчишь? Язык проглотил?

- Да нет, не проглотил. Просто думаю…

- И о чем же? – ядовито поинтересовался Павел.

- Ищу ответ на простой вопрос – почему? Почему так…вдруг? Я думал, у меня есть друг…

Павел на мгновение замолчал, а потом разразился хриплым, незнакомым смехом, похожим на воронье карканье.

- Если друг оказался вдруг!.. Ты думал… ой, не могу! Неужели ты так и не понял, как я на самом деле к тебе отношусь?! Да я хотел бы, чтобы тебя вообще не было! Не было, понимаешь?

Виктор Борисович резко побледнел и огляделся в поисках стула. Подкатил его к себе ногой и сел, крепко сжимая в руке телефонную трубку.

- Погоди… Я ничего не понимаю. Причем здесь Валя?

- Притом, что я люблю ее. До сих пор люблю, и всегда любил. И если бы тогда, на вечеринке в общежитии, она ушла со мной, а не с тобой, она была бы жива. Я не позволил бы ей умереть!!!

- Паша… – говорить было тяжело, в горле как будто застрял комок, – Паша, это глупо!

- Возможно, – согласился Павел. – Но это ничего не меняет. Пять минут назад я отдал приказ своим людям, дежурящим в Боняково. Они должны взять Егора и убить остальных. Несчастный случай, пожар…с кем не бывает. Ты ведь дорожишь своими людьми, да? Вот и вспомни, что значит терять тех, кого ты любишь. А то, кажется, ты слишком быстро об этом забыл.

- Паша, не смей! Они здесь не причем! – Виктор Борисович не осознавал, что почти кричит.

- Поздно. – В голосе Павла появились безразличие и усталость. – Через пятнадцать минут туда подтянутся еще несколько машин и уже ничего нельзя будет изменить. Я, собственно, потому тебе и звоню. Говорят, что ожидание смерти хуже самой смерти, так что потом расскажешь, так ли это на самом деле. Пятнадцать минут, конечно, маловато, но все лучше, чем ничего. Прощай.

В трубке раздались короткие гудки. Несколько секунд Гудвин остановившимся взглядом смотрел на нее, а потом аккуратно, как будто там было взрывное устройство, положил на место и перевел глаза на висевшие над головой часы. Стрелки указывали на без семи минут двенадцать.

Стас вынырнул из сна, как будто его окатили ледяной водой. За окном занималось серое утро, комната тонула в полумраке, постепенно отступавшим перед наступлением нового дня. Первой его мыслью было – что-то случилось с Егором, но несчастный больной лежал на боку, уткнувшись носом в стенку, и тихонько похрапывал. Это было хорошим признаком, раз он смог сам перевернуться, устраиваясь поудобнее, значит, ему стало лучше.

Стас прислушался. За стенкой, в комнате ребят была тишина. Дом спал, и Стас прикрыл глаза, пытаясь проанализировать, что именно его разбудило. Вроде бы все было спокойно, но где-то глубоко внутри ширилось и росло напряжение, будто кто-то поместил туда скрученную пружину, готовую в любой момент распрямиться и выстрелить. Что-то должно было произойти…нет…что-то уже происходило. Как обычно, когда на него накатывали предчувствия, он постарался максимально расслабиться и очистить голову от посторонних мыслей. Образ нахлынул почти сразу же, словно ненавязчивый гость, давно уже околачивающийся неподалеку в ожидании, когда же на него, наконец, обратят внимание. Стас судорожно вздохнул и что-то промычал сквозь стиснутые губы. Голова перекатилась по подушке и осталась неподвижно лежать; рука, не донесенная до лица, упала, безжизненно свешиваясь с кровати; тонкая струйка крови вытекла из левой ноздри, оставив короткий яркий след на белой наволочке.

====== Глава 10 ======

Я проснулась в начале одиннадцатого, чувствуя себя на удивление свежей и выспавшейся. Сковывающее в последние дни напряжение, отпустило, внутренние часы, отсчитывающие время, остановились. Я не знала, хорошо это или плохо, но чувство покоя, разлившееся по телу, принесло неимоверное облегчение. Тем более приятным оно было после того, как я добрую половину ночи провертелась с боку на бок в тщетных попытках уснуть, и даже уснув, куда-то бежала, торопилась, боясь не успеть то ли что-то сделать, то ли сказать, но все равно безнадежно опаздывала…

Потянувшись, я села на кровати и выглянула в окно. Серые, тяжелые тучи висели прямо над коньком крыши. Ночью прошел дождь: остатки снега во дворе практически исчезли, сменившись черной, вязкой жижей. Даже издалека казалось, что она, как коварная трясина, только и ждет неосторожного путника, чтобы намертво засосать попавшуюся добычу. Вздрогнув, я представила себе, как машу руками, медленно погружаясь в черную топь, словно муха, увязшая в банке с вареньем, и поскорее отвела взгляд.

Сергей еще спал. Я отвела с его лба прядь волос, наклонилась и тихонько поцеловала в уголок губ. Он мотнул головой, что-то пробормотав во сне, и перевернулся на другой бок, прижав к груди мою подушку. Я потихоньку вылезла из кровати и, одевшись, вышла на кухню. Есть совершенно не хотелось, но ребята наверняка проснуться голодными, поэтому, тихонько напевая, я приготовила гигантскую яичницу, бросив туда всю оставшуюся у нас колбасу, и накрыла на стол. Три тарелки на старой, рассохшейся столешнице вызвали у меня какое-то смутное воспоминание, но я отмахнулась от него, устав ломать голову над всякой ерундой. Пора было будить народ на завтрак, однако вспомнив, как сладко спал Сергей, я решила дать им еще пару минут. Накинула на плечи куртку и вышла на крыльцо.

В воздухе пахло весной. Этот неуловимый запах, состоящий из влажного воздуха, аромата прошлогодней травы и тающего снега, будоражил кровь, словно глоток шампанского. Сделав несколько глубоких вдохов, я облокотилась на перила и в который раз поразилась царящей вокруг тишине. Казалось, мы здесь одни, а цивилизация осталась где-то далеко-далеко, в Москве, с ее сердитой суетой, вечно спешащими людьми, летящими машинами. Здесь был совсем другой мир – тихий, спокойный, мудрый… и умирающий. Деревня доживала последние дни, в этом не было никаких сомнений. Сергей рассказывал, что еще лет десять-пятнадцать назад здесь был отличный конезавод, ферма, да и пустующие дома можно было пересчитать по пальцам одной руки. Сейчас же во всей деревеньке едва ли наберется десяток местных жителей, да и те глубокие старики. Вся молодежь уехала в город, дачники перестали приезжать, польстившись на заморские курорты. Дома обветшали. Брошенные своими хозяевами, они стали быстро разрушаться, как будто осознав, что не для кого больше хранить тепло и уют. Покосившиеся крыши, поваленные изгороди говорили об упадке и запустении. Лишь несколько строений выглядели обитаемыми, но их было так мало, что они лишь подчеркивали царящую вокруг пустоту.