Демоны внутри. Тёмный трон (СИ) - "Umnokisa" - Страница 126

— Кстати да, — отозвался Фурфур. — Я всегда воспринимал род Казадор как нечто само собой полагающееся, что-то вроде естественного хищника. Нозоми, если ты тут, то наверняка больше не враг Геенне. Асмодей у нас рубаха-парень, конечно, дружит со всеми, но твоё наличие во дворце говорит о том, что ты находишься тут не с целью отправить всех нас в Бездну. Расскажи тогда, как твой род умудрялся убирать со своего пути моих высокопоставленных братьев с такой лёгкостью. Обещаю, что дальше меня эта информация не уйдёт. Про Асмодея не ручаюсь. Любые ценные знания он, как сорока, разносит на большие расстояния, одаривая ими всех подряд, независимо от их желания. Хотя… Если у тебя получится, то может он сможет сдержать язык за зубами.

Я растерянно пожала плечами, показывая, что не в курсе, как это делали мои прадеды: меч Набериуса я получила только после того, как Велиал применил ко мне заклятие, а в руках отца я никогда его не видела. Да и про Густава первый раз-то услышала сегодня.

— О, Фурфур, со своими приключениями ты пропустил всё самое интересное, — выручил Роберт. Он наклонился, покопался в стоящей у стола обыкновенной картонной коробке, которые часто используются в офисах и полиции для хранения бумаг и других мелочей, потом вынул оттуда зажатый между двумя стёклами лист бумаги. Я сразу узнала в нём последнее письмо Набериуса сыну. — Почитай.

Князь привстал с кресла, потянулся через стол, взял письмо и, отпив немного коньяка, принялся за ознакомление с последней волей маркиза. Роберт всё это время молчал и смотрел на меня, подбадривающе улыбаясь.

— Даже так… — пробормотал Фурфур где-то на середине письма. — Ничего себе, поворот. Держитесь крепче за штанишки, друзья. Учудил, да… — закончив читать, он положил бумагу на край стола, задумчиво постучал пальцем о подлокотник кресла. Хотел было выпить, но чашка оказалась пустой. Налил, выпил залпом. Посмотрел на меня, хотел налить ещё, но когда уже наклонял пузырёк с коньяком над чашкой, передумал и просто сел в кресло, держа бутылку, отпил из горла. — Я должен это всё переварить. Подождите.

Роберт никуда не спешил, он наконец расправился с остатками алкоголя в чашке и теперь наслаждался более привычным ему чаем, изредка что-то записывая в лежащий по правую руку ежедневник.

— Так, вы хотите сказать, что она типа как вроде даже ангел? — подал голос Фурфур спустя пару минут молчания и махнул бутылкой в мою сторону.

— Ну если выражаться как ты, то да: типа как вроде даже, — кивнул Роберт, подтверждая его догадку.

— Как ты?

— В процентном соотношении меньше. Хотя я больше взял от людей. Процентов на шестьдесят ангел, тем более, что я, надеюсь, последний такой и обзаводиться потомством не планирую. Что появляется у нефилимов, к счастью, остаётся загадкой. Род же Казадор после первого потомка стал смешивать кровь с людьми, и с каждым ребёнком крови прародителей оставалось всё меньше. Я только одного не понимаю в данной ситуации: как они вообще могут пользоваться оружием только падших? Я не могу касаться меча, созданного в Геенне, для всякого падшего логично, что ему доставляет дискомфорт оружие Эдема. Нозоми спокойно держит в руках меч Набериуса, но при таком смешении крови почему-то не может совладать с печатями светлых. Вплоть до того, что они, мне кажется, могут её убить. Это сложный и пока что не до конца понятный мне дисбаланс. Словно её предки играли в грязные игры.

— В смысле? — встряла я.

— Падшие не могут касаться ангельского оружия. Аналогично и ангелы не могу касаться нашего. Асмодей ещё не очернил себя настолько, чтобы чистота Эдема отвергла его, хотя мальчик он у нас горячий. Иногда даже слишком, — объяснил Фурфур, хмыкнув и поймав на себе недовольный взгляд нефилима. — Ты же… кхм… маркиза, почему-то совладала только с оружием Набериуса, а вот Эдем от тебя отвернулся по какой-то непонятной причине. Не пойми неправильно, я б в жизни не отвернулся от такой хорошей девочки, это они нехорошие.

Я отрицательно покачала головой: говорить о моей догадке, что это связано с контрактом, заключённым с Велиалом, мне не хотелось. Руку всё это время я прятала в складках юбки, стараясь сделать так, чтобы печать на пальце не попалась на глаза князю.

— Нет? — удивился он. — Нозоми, ты, должно быть, шутишь. Твой отец в молодости был яростным борцом с моими братьями, как у него вырос такой нежный и милый цветок, незапятнанный кровью войны?

— Мой отец решил завершить на себе династию охотников. Работал консультантом в Ордене после моего рождения. Роберт, — обратилась я к нефилиму, отчего поймала на себе немного не понимающий взгляд князя, но он промолчал, решив не лезть с расспросом на тему такого странного обращения к советнику короля. — Это может быть как-то связанно с Элизой? Я сейчас поняла кое-что странное.

Библиотекарь склонил голову на плечо, задумчиво глядя куда-то за мою спину. Мне даже показалось, что где-то среди стеллажей прошмыгнул Люций, в очередной раз решивший поиграть в прятки.

— Когда она умерла, Набериус похоронил её, — стоило мне это сказать, как Роберт перевёл взгляд на меня. — Ангелы при смерти лишаются физического тела. А она, почему-то…

— Нозоми, откуда ты это-то знаешь? — Фурфур заинтересованно подался в мою сторону.

Я на мгновение замялась, изображая, что вспоминаю, откуда могла бы узнать такое. Но было бы глупо сказать первому встречному, что моё сознание связано с Велиалом и мне часто снится то же, что и ему, что я вынуждена бродить с ним по его воспоминаниям и заново переживать всё. Это яркие сны, полные печали и радости и, порой это то, о чём никто не должен был знать. То, что остаётся за закрытыми дверьми, между двумя. Я же была тем, кто нарушал идиллию, сам того не желая. И не всё, что я видела по ночам, было мне по душе. Личность Велиала была противоречивой: насколько он был нежен к Набериусу, настолько он презирал людей.

В его обществе он становился мягче, старался не расстраивать его лишний раз своим поведением, и всё равно напоминал прирученное дикое животное: оковы, в которые добровольно заковывал себя падший, могли пасть в любой момент. Велиал оставался хищником. Набериус тоже был хищником, но они отличались так же, как Велиал отличается от Марбаса. Маркиз мог сострадать, он не приветствовал бессмысленные смерти людей, не приветствовал насилие над ними ради удовольствия. Он уважал людей. На свой лад, как может уважать людей бессмертное существо, но благодаря его патронажу выжили сотни, а то и тысячи. А когда он умер — зверя больше ничего не сдерживало, и люди сполна вкусили ненависть короля, подстёгиваемую болью от потери близкого.

— Велиал рассказал. Я… Хм… Спрашивала его о Набериусе. К сожалению, моя семья не спешила делиться со мной информацией даже о ближайших родственниках, — я мило улыбнулась, стараясь придать себе как можно более беззаботный вид.

— Набериус был слишком сентиментален. Не знаю, как у такого раздолбая как я выросло такое заботливое создание. Вероятно Заган втайне воспитывал его, когда я не видел. Или вообще подменил яйцо, — хмыкнул Фурфур, глядя на меня. — Удивительная вещь — наследственность: смотрю я на тебя, девочка, и понимаю, что ты врёшь. Когда Набериус не хотел говорить мне правду — у него тоже едва уловимо дрожали руки. Не надо изображать спокойствие, мышцы как раз от этого и ходят ходуном: ты их слишком напрягаешь, чтобы они не дёргались.

— Фурфур! — Роберт хоть и окликнул падшего, хотя мы оба знали, что тот прав, и я недоговариваю. — Не говори так.

— Я просто не могу смотреть на бездарных врунов, — признался князь. — Набериус слишком быстро вылетел из гнезда, и порой я понимаю, как много я сделал неправильно.

— То есть вы… — начала я, но мужчина закончил за меня.

— Я наставник Набериуса. В прошлом. Но наши отношения не очень задались с самого начала. Сложно возиться с детьми, когда сам где-то в глубине ребёнок. Может, я и научил его чему-то толковому, но точно не как удержать голову на плечах. Не в укор тебе, девочка. Глупо вешать ответственность на тебя, ты-то тут причём.