Владимир Высоцкий в Одессе
(Документальная повесть) - Цыбульский Марк - Страница 20

Там было так: ещё и проб не было, Юра только предложил, так ему сразу сказали: „Закроем картину, если там будет Высоцкий". А с картиной получилась такая история… Сдача картины должна была быть 31 декабря. Её начинал снимать Игорь Старков, автор сценария. И он её снимал. Три месяца проснимал, не снял ни одного кадра. Вот так вот… Он сценарист хороший, а режиссёром быть не мог.

Оставалось до сдачи три месяца, до Нового года, до сдачи картины, нужно было выручать. А Хил (Юнгвальд-Хилькевич. — М. Ц.) был на высоте тогда. Он только что снял „Опасные гастроли". Эту картину хоть пресса и ругала, но ажиотаж был просто невиданный, поэтому Хилу предложили спасать картину. Причём предложила не только студия, но и Госкино Украины, и Госкино СССР.

Получалось так, что если этой картины не будет, то её нечем заменить было. Туда были брошены все силы. Хил только заикнулся о Высоцком — куда там! Сказали: „Надо сдать картину, чтобы мы все получили премии". Поэтому идею участия в фильме Высоцкого зарубили просто на корню. Но песню Высоцкого использовать разрешили.

Пригласили посниматься любимую Высоцкого — Таню Иваненко. Так что она снималась, а он приезжал»[109].

Последняя фраза не совсем точна: эпизод, в котором участвовала Т. Иваненко, снимался не в Одессе, а во Владивостоке, — на Одесской студии шло озвучивание фильма.

В картине режиссёра С. Говорухина «Белый взрыв» Владимир Высоцкий исполнил крошечную эпизодическую роль капитана. Теперь этот эпизод — единственная причина, по которой довольно-таки неудачный фильм иногда демонстрируют по телевидению, хотя вся сцена с участием Высоцкого занимает меньше половины страницы режиссёрского сценария.

«В укрытии, над нависающей скалой, покрытой кустарниками и цепкими, растущими в трещинах деревьями, сидел на патронном ящике пожилой капитан и в раздумье тёр небритые щёки. Слышались разрывы снарядов, выстрелы — рядом шёл бой.

Перед капитаном стояли лейтенант Артём и шофёр. Шофёр курил, слушал с безразличным видом.

— Альпинисты, — медленно повторял капитан. — Где ж я тебе их достану? Может, у Савельева в роте?

Он повернул голову вглубь укрытия, где сидел политрук с забинтованной головой и чистил пистолет.

— Там, вроде, нету, — ответил политрук, не поднимая головы.

— Немцы закрыли перевал, — сказал Артём.

Капитан недоверчиво посмотрел на него, но понял, что лейтенант не шутит.

— Н-да. Когда они?

— Сегодня утром.

— Слышал, политрук? — капитан снова повернулся к политруку.

Тот спокойно продолжал чистить пистолет, а потом, не отвечая на вопрос, сказал:

— Кажется, есть один. Шота Илиани, сван. Если и не альпинист, то всё равно горы знает, вырос тут…

— Спичкин! — крикнул капитан.

…И через секунду в укрытие влетел молодой двадцатилетний солдат с припухлыми, ещё мальчишескими губами.

— В роту Пилипенко! Шота Илиани — ко мне»[110].

Изначально всё планировалось иначе: Высоцкий не должен был появиться на экране даже в эпизоде, но в картине должны были звучать его песни.

«В августе 69-го — я как раз валялся в постели после вертолётной аварии, — вспоминал позднее С. Говорухин, — от него (Высоцкого. — М. Ц.) пришло звуковое письмо. На магнитофонной ленте были записаны две песни. Первая показалась мне несколько иллюстративной.

Вторая же понравилась безусловно. И простотой мысли, и простотой формы, и запоминающейся мелодией.

Почему-то ни одну из этих песен я в картину не вставил. Сейчас жалею. Но тогда мне показалось, что песни не могут органично войти в фильм, и вообще снижают драматизм происходящего на экране.

Володя крепко обиделся. До этого обычно его песни выкидывало из фильмов кинематографическое начальство. А тут — режиссёр, товарищ… Помню наш разговор:

— Я знаю, почему ты не вставил мои песни.

— Почему?

— Хотел посмотреть, получится ли у тебя без меня.

Не уверен, имел бы фильм успех, будь там песни Высоцкого. Но без них он прошёл по экранам незаметно, никто его не помнит, кроме альпинистов»[111].

Таким образом, песен в картине не оказалось, но зато оказался сам Высоцкий, и произошло это в результате упомянутой С. Говорухиным вертолётной аварии. 26 июля 1969 года вместе с оператором Василием Кирбижековым и консультантом картины Леонидом Елисеевым они отправились на вертолёте к месту съёмок. При посадке пилот совершил ошибку, и вертолёт врезался в скалу.

«В Тырныаузской больнице нас обследовали, сделали рентгеноскопию, — вспоминал Л. Елисеев. — У Славы была повреждена ключица, сломаны два ребра и разорван мениск левой ноги; у меня нашли компрессионный перелом позвоночника.

Вот этот случай и стал тем обстоятельством, которое привело Высоцкого в картину «Белый взрыв».

Из-за полученных травм мы со Славой в течение месяца не могли участвовать в дальнейшей работе в горах Кавказа, и было решено (чтобы не терять время и деньги) переместить экспедицию в Крым, где я хорошо знал все скальные объекты, пригодные для съёмок, не требующие больших и трудных подходов»[112].

Съёмки шли своим чередом, а Высоцкий вместе с Мариной Влади совершали круиз на теплоходе «Грузия», и, узнав, что С. Говорухин находится совсем недалеко, приехали к нему в гости в Алушту. Режиссёр предложил Высоцкому сыграть в эпизоде, тот согласился. Вот так, благодаря стечению обстоятельств, список кинофильмов, в которых снимался Высоцкий, стал на одну строку длиннее.

Всё описанное до сих пор подтверждается документами и многочисленными свидетельствами. А вот дальше начинается череда забывчивости мемуаристов, фантазий и легенд, в которых следует разобраться, ибо задачей биографа как раз и является разбор противоречивой информации и поиск истины.

Художник-постановщик картины Михаил Заяц в разговоре со мной припомнил события, связанные со съёмками «Белого взрыва»:

«М. З. — Я с Говорухиным работал на картине „Белый взрыв". Высоцкий приезжал к нам в экспедицию в Кабардино-Балкарию, где мы снимались, жил с нами. Мы там варили плов в горах…

М. Ц. — Давайте уточним этот момент… Насколько я знаю, съёмки были в Крыму, в районе Алушты. Однажды там оказался Высоцкий, и Говорухин дал ему сыграть небольшой эпизод.

М. З. — В Крыму снимались несколько эпизодов. Гурченко (исполнительница главной женской роли в картине. — М. Ц.) не могла сниматься в горах, климат ей не подходил, она боялась гор. Тогда я поехал, и в Крыму нашёл места, где эпизоды с ней можно было снять. Мы солью там камни декорировали. Потом я подмонтировал, и все эпизоды с Гурченко, снятые в Крыму, пошли за милую душу!

М. Ц. — Значит, потом съёмочная группа перебралась в Кабардино-Балкарию. А Высоцкий приезжал просто так, пообщаться?

М. З. — Нет, не просто пообщаться. Он же там песню исполняет.

М. Ц. — Нет, песни Высоцкого там нет. Он предложил туда две песни, но их в картине нет.

М. З. — Правда? Я вот даже этого не знал. Но в любом случае — в Кабардино-Балкарии с нами он был»[113].

Это свидетельство не подтверждается ни С. Говорухиным, ни Л. Елисеевым. На всякий случай, о возможном приезде Высоцкого в Кабардино-Балкарию я спросил кинохудожника Валентина Гидулянова, тоже работавшего на «Белом взрыве».