Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна? (СИ) - Гуревич Рахиль - Страница 6

И вот, значит, громадину стали возводить очень быстро, потому что «общественность» не унималась. А заодно, пониже- пониже, между злополучными улицами Я и Т, решили выстроить роддом. Почему роддом даже не спрашивайте меня, не знаю. Но вот роддом. И стали копать, выкопали котлован. А потом этот котлован остался стоять. Воду из него сначала откачивали, потом бросили - не откачивалась вода. Ну куда: сверху-то деловой центр, громадина ещё деловее того, что в низине рухнула, по бокам дома высотные вдоль всей улицы, ещё рынок и кинотеатр там строили на незаполненных пространствах. И везде, напуганные плывунами, подземные трубы отводили на этот зелёный оазис между улицами Я и Т. Первый застройщик разорился на котловане, пропал. Второй застройщик на этом месте решил построить рынок. Ещё один чисто рыбный, без овощей и арбузов, ну и немножко шмоточный - у нас трикотажная фабрика в соседнем городе. Такие прикольные панталоны для бабушек выпускает, все в кружавчиках-кружавчиках, мы их в школе ради прикола иногда на голову надеваем − смешно. Ну в общем, совсем немножко шмоточный рынок захотел алчный застройщик. И тоже этот застройщик что-то там воду выкачивал, что-то там день и ночь экскаваторы рыкали. Я второго застройщика хорошо помню, я мимо как раз ходил, вдоль этих улиц Т и Я, в только что отстроенный фитнес-центр. На танцы. И я вот ходил мимо и слышал экскаваторы, видел машины с бочками на кузовах, канализацию очищают такие машины. И второй застройщик сгинул. А третий застройщик уже не знаю, чего хотел ваять. Не висело никаких плакатов, которые обычно на стройках вешают: СУ такое-то, строит то-то, построит тогда-то. В общем, третий застройщик был самый загадочный, а может самый расчётливый. Он уже через год понял, что это всё бесполезно, потому что сверху, от громадины, и слева, от рынка и кинотеатра, и жилых домов, вся вода в котлован ещё быстрее собираться стала, питала среду, и газон между улицами. Газон стал расти что надо − шелковистый и сочный, жаль, что тяжёлые металлы с дорог, а так бы пастбище натуральное получилось. Сено на этом пустыре косят, собак тоже выгуливают в шелковичных деревьях, те, кто до леска кустарникового вниз ленятся идти.

Три застройщика разорились. Котлован никто засыпать не стал. Никто не стал тратиться. Место оградой огородили, красивой такой решёткой. И стали ждать денег из бюджета на благоустройство этого пространства между улицами Я и Т. То есть, всё-таки решили пешеходной зоной сделать. А пока котлован огородили. На оградку-то бюджет выделил денег. Забор на кладбище заказали, в мастерской. Там в мастерских кузнецы. Кладбищенский бизнес - серьёзный и самый надёжный. И мастерские там самые богатые. Эскиз решётки бывший архитектор и нарисовал, он как раз в то время тогда на кладбище перебрался, там подхалтуривал. Мама проект ограды сама и принимала. Архитектор сказал:

− Есть чугунное кружево Петербурга, а будет теперь ещё чугунное кружево нашего города.

Маме сначала решётки не очень понравились. Солнце и лучи во все стороны - на одних решётках, и какие-то ветви - на других. Получается: на одной ограде - солнце, а солнце − герб нашего города, на соседнем эскизе - типа ветка дерева. Но архитектор объяснил, что ветви - это схема плывунов, подводных вод то есть, которые после катастрофы появились. Мама заинтересовалась. Архитектор просил тогда на митинге маме передать схему, а мы-то с папой ничего не передали. Но архитектор не стал нас с папой палить, он понял, что мы маму боялись, и сейчас боимся. Мама стала сравнивать новые и геодезические старые карты − вообще ничего общего «до» с «после». Но архитектор за старые ручался. А геодезисты из центра отвечали за новые карты. И архитектор так был озадачен, что решил этот необъяснимый парадокс «увековечить». И мама согласилась на эти разветвления на решётках, ей стало жалко старого Радия Рауфовича .

Но почему-то мастерские выполнили солнце на решётках точно по эскизу, а вот эти ветви хаотичные - схему плавунов не точно по эскизу, везде эти разветвления получились разные. Но мама уж не стала ничего говорить, деньги потрачены, ограды красивые, главное ж котлован огородить, а это «чугунное кружево» никто ж не рассматривает.

На следующий год у решёток, тех, которые с ветками, а не лучи-герб города, появились кустарники. Может, кто и высадил, но мама говорит, деньги на это администрация не выделяла. И забушевали кусты. Это в нашей-то местности, где солнце и суховеи. И даже абрикосы стали там подрастать, новые молодые деревца, ещё клёны декоративные, крастнолистные, барбарис тоже, цветы ещё какие-то примитивненькие, беленькие. Это их ветер разносит, цветы у нас − небюджетное озеленение. Но цветы в старом городе высаживают. Розы и ещё какие-то рыжие пушистые. А за той оградой сами растут. Маки, весной тюльпаны - как в степи! И лотосы − я сам видел! И в общем, года через три, что за оградой творится, видно не стало. Зимой-то хоть кое-что видно, а летом - зелёная стена. Говорят, и сверху, из окон домов, тоже ничего не видно, даже из громадины: летом − зелёный, как говорится, ковёр, зимой - вода и голые ветви.

И котлован этот уже лет пять за решёткой стоит. Меня всё поражало, как бушуют кусты за оградой, ветви в решётки прям впиваются, вьются по ним, а с нашей стороны, то есть с внешней, ну так − редкие карликовые кустики и травка сочная. И всё! То есть кусты за ограду корни не пускают. Это странность первая. Она до всей истории обращала внимание. Я даже стал изучать названия цветов и кустов, потому что мне вдруг стало казаться, что в нашей местности и кустарника такого не должно быть. На реке у нас ивы. В городе деревья высажены, яблони и акации. Короче, обратил я внимание.

Понятное дело, решётку, кое-где подогнули, прогнули. Ходят за решётку по разным делам. Не только по тем, что вы подумали. А ещё просто посидеть в тишине, в кустах, ну понятно бомжи летом спят, мужики по пятницам ходят выпить, и женщины с ними тоже ходят. Тоже выпить. И дети забегают. И молодёжь тусит. В общем, живёт котлован своей жизнью. Ждёт бюджетных денег налогоплательщиков, чтобы быть засыпанным и стать наконец пешеходной зоной. А пока просто одет в чугунное кружево нашего славного города.

Глава вторая. Обо мне

Глава вторая

Обо мне

Щеголь - это я, уже писал, но не помешает читателю тупорылому напомнить. Я сам книги читаю невнимательно, всё забываю, что две страницы до этого было. Вообще я книги не особо. Как начнёт писатель рассусоливать: цветочки были такие (как я в первой главе), а облачка, ах, такие (облачка у нас всегда одинаковые), она посмотрела на него, а он на неё, ах, ах. Вообще вся эта любовь выдумана в книжках. Вот я понимаю моя история. Она о смерти. Родиться или не родиться человеку - этот вопрос всё-таки регулируется. А вот умереть или не умереть - такого не бывает. Чел такой:

− Не ребята, я не хочу умирать.

И все ему такие в ответ:

− Не, баран, вымри на фиг.

Ну типа того.

Мама моя говорит, что вышла за папу из-за фамилии.

− Захотелось пощеголять, − говорит мама и ни разу не смеётся, даже не улыбается.

Мама вообще-то не местная. Папа местный. Мама приехала сюда. Это всё, что я знал до определённого момента, с которого свой рассказ и начну. Никаких фотографий мамы до свадьбы у нас дома нет. Папиных навалом. Я спросил как-то у мамы об этом, поинтересовался. А она:

− Иди в пень. Можешь, что угодно думать. Это моё личное дело, моя жизнь. Мои фотографии у меня дома.

А где дом - не говорит. Я и не лезу с расспросами. Надо сказать, и она ко мне в душу не часто лезет. Иногда только скажет: переходный возраст. И всё. Не ругает. Редко кричит. Когда уж совсем я в комнате кавардак наведу.

В соседнем микрорайоне, через улицы Я и Т, про которые я столько болтал, во дворе за домами - супер-площадка. Мы там летом в футбик играем, и зимой в футбик. Начинали, как водится в наших южных широтах, строить ледовый дворец. Чтоб лёд искусственный, все дела, крытый каток в нашем южном городе. Но что-то там со средствами. Стройку заморозили. А к выборам вдруг отгрохали супер-детскую площадку и хоккейную коробку - типа, кто скажет, что это не лёд... Заливает лёд в январе наш физрук. Но морозы у нас не каждый год. И со снегом напряжёнка. Хороший лёд должен заливаться на утрамбованном снеге. А у нас мокрый снег случается, типа дождь. Или мороз без снега. Или то ноль, то минус. Качество льда оставляет желать лучшего. Обычно в январе всегда минус. Один раз даже минус десять приключилось, я шею себе дико во второй день катка продул. Мазал мазью, глотал обезболивающее, закутался шарфом и всё равно катался. В мороз все вываливают к этой хоккейной коробке. Поглазеть, как другие на коньках шлёпаются. Зрелище, скажу я вам, не для слабонервных. У нас мало кто на коньках умеет, а я умею. У нас в соседнем городе есть ТРЦ, и там искусственный лёд. И папа, когда дома, когда я ещё в школе не учился, папа всегда меня туда возил и брал коньки напрокат.