Церковь в истории. Статьи по истории Церкви - Мейендорф Иоанн Феофилович - Страница 13

В силу каких же особых заслуг эти три города приобрели такой авторитет, который подтверждается соборным правилом? В силу своей апостоличности? Вероятнее всего, что нет – особенно если говорить об Александрии. Предание о том, что Церковь в этом городе была основана апостолом Марком, вряд ли является достаточным основанием для того, чтобы Александрия могла претендовать на привилегии, сравнимые с римскими, – огромное число восточных церквей могли похвастаться гораздо более впечатляющей и достоверной апостоличностью, подтвержденной новозаветными текстами. Это как раз случай Антиохии, которая тем не менее всегда будет довольствоваться третьим местом после Рима и Александрии. Впрочем, как неоднократно отмечалось историками, апостоличность какой-либо Церкви была на Востоке слишком тривиальным аргументом, чтобы иметь такое значение, какое она имела на Западе, где римская кафедра была единственной учрежденной апостолами и при этом – основным «опорным пунктом» в распространении благовестия. Так, например, понтифик Египта никогда не ссылался на апостоличность своей кафедры – к тому же неподтвержденную, – даже когда возникала необходимость, как это было после Константинопольского Собора 381 г., защищаться перед лицом епископа столицы империи. Только в V в. александрийские папы станут подчеркивать апостоличность александрийской кафедры, которую они понимали как апостоличность Петрову: эту Церковь основал ученик апостола Петра, а Петр, прежде чем отправиться в Рим, был епископом Антиохии. Эта теория, изложенная в знаменитом Decretum Gelasianum, явно притянута за уши и не объясняет повсеместно признанного превалирования Александрии над Антиохией. На Востоке она никогда не находила отклика – даже в тех кругах, которые могли быть заинтересованы в том, чтобы умалить престиж Константинополя.

Не исключая идеи апостоличности, которая могла играть некоторую роль в возвышении Александрии и Антиохии, мы должны поискать что-то еще, что позволит более полно объяснить 6-е никейское правило. Сам текст канона не дает нам никаких указаний. Однако интересно привести его латинскую версию (по рукописи Кьети), распространенную в Италии. Вот как она звучит:

В этом латинском пересказе, где подчеркивается римское первенство, открыто перечисляются кафедры, получившие по решению Собора и по аналогии с Римом главенствующее положение соответственно значимости городов. Этот текст подтверждает, по крайней мере, что в IV в. существовало такое истолкование 6-го канона и что оно было относительно распространенным[61].

Действительно, на Востоке бесспорным первенством вплоть до правления Константина обладала Александрия. Достаточно упомянуть важность христианского «Дидаскалейона»[62], который сам по себе может служить достаточным основанием престижа христианской общины Александрии. Что касается Антиохии, Иосиф Флавий говорит о ней как о городе «τρίτον έχουσα τόπον [занимающем третье место]»…[63]

Однако это не означает, что в степени значительности городов мы можем видеть единственный критерий, на основе которого выстроилась иерархия будущих патриарших кафедр: их положение было предопределено прежде всего авторитетом и престижем самих христианских общин. Частично этот престиж был обусловлен апостоличностью Церквей, но ведь и сами апостолы направлялись с проповедью именно в крупные города империи, где существовала идеологическая полемика или где большие еврейские общины могли стать благоприятной почвой для проповеди. Таким образом, Римская Церковь сумела соединить в себе несколько элементов, которые в полной мере могут оправдать ее первенство по авторитету. Расположенная в первом городе империи, привлекшем в свое время апостолов Петра и Павла, она благодаря этому приобрела исключительное право на апостоличность. Ее община была многочисленной, находилась в центре государства, и, что важнее всего, ее епископы всегда были безукоризненно ортодоксальны – все это и создало основание для ее первенства. Эти разносторонние элементы были перечислены, в частности, в послании, направленном в 340 г. восточными иерархами папе Юлию в ответ на его приглашение прибыть в Рим[64].

Таким образом, епископ Рима, благодаря различным достоинствам этой кафедры, ставившим ее на совершенно особое место в христианской Церкви, занимал первое место в рамках вселенского епископата, но его авторитет, несмотря на это, вовсе не оборачивался для него юридической властью.

Именно соборы облекут это первенство каноническом статусом. Однако поскольку римское первенство по природе своей было лишь первенством по престижу и авторитету, которые апостоличность лишь дополняла, Древняя Церковь допускала и существование иных «первенств»: у Александрии, у Карфагена и вскоре – у Константинополя. С другой стороны, поскольку апостоличности в этом вопросе не придавалось исключительной важности, она и не влекла за собой признания вероучительной непогрешимости: она лишь служила дополнением к авторитету той или иной Церкви, авторитету, который должен был подтверждаться фактами. В случае с Римской Церковью на протяжении первых шести веков существования Церкви он был неоспорим.

Если в 6-м правиле Никейского Собора затрагиваются довольно сложные проблемы общего характера, то решения Сардикийского собора и текстологически, и в историческом контексте представляются более ясными. Причиной решений послужило низложение трех епископов в восточных Церквах – Афанасия Александрийского, Маркела Анкирского и Асклепия Газского – и отказ от пересмотра вынесенных приговоров вопреки открытой просьбе папы Юлия, ссылавшегося на «обычаи», согласно которым за римским понтификом в такого рода делах признавалась особая компетенция.

Между тем обычай, о котором упоминает папа Юлий, имел силу далеко не всегда (например, ему не стали следовать в деле Павла Самосатского, осужденного без права обжалования Антиохийским собором); согласно этому обычаю компетенцию в делах правосудия римская кафедра признавала за епископатом в полном его составе: епископы должны были получить письменное уведомление о приговоре и затем одобрить или же отклонить его. Сам же Римский первосвященник в силу своего первенствующего положения должен был быть оповещен «прежде» и предварить вердикт со стороны всего епископата. Именно этот «обычай», несколько смягчив его, Сардикийский собор выразит в виде правовой нормы: