Кошмар в летнюю ночь (ЛП) - Кеплингер Коди - Страница 47

Папа долго ничего не говорил. Потом он спросил:

– Ты правда любишь его?

– Я… я думаю, что близка к этому. Раньше я ни к кому подобного не испытывала.

– Он хороший парень. Я знаю, у него были проблемы в прошлом, но у него доброе сердце. Он к тебе чувствует то же самое?

Я кивнула.

– Никто в моей жизни не заботился обо мне так, как он.

– Я не знаю, что делать с этим, – сказал он. – Я не знаю, как быть отцом или отчимом, или мужем. Я стараюсь, но продолжаю все портить. Я так хочу, чтобы в этот раз все было идеально.

– Я знаю.

Он протянул руку и обнял меня за плечо, прижимая к себе.

– Мне жаль.

– Я знаю.

– И что мы теперь будем делать? – спросил он. – Я не знаю, как это исправить. Скажи мне, что делать.

– Не заставляй меня возвращаться к маме раньше времени, – сказала я.

– Не буду. Что еще?

– Ну… – засомневалась я. – Я тоже не знаю. Я очень давно не ощущала себя частью семьи, поэтому мне все кажется странным. Но со временем мы это выясним.

Чуть позже, когда я поднялась наверх, то обнаружила, что дверь моей спальни уже не была закрыта на запор, а Нейтан сидел на полу и разглядывал фотографии.

– Ты оделась как принцесса Лея на Хэллоуин? – спросил он. – С каждым днем ты мне нравишься все больше и больше.

– Что?

Я встала на колени рядом с ним и увидела, что фотографии, которые он смотрел, были мои.

– О, да, это когда мне было одиннадцать, за год до развода. Папа умудрился убедить меня, что принцесса Лея – самый крутой костюм в отделе, даже круче, чем платье балерины. Где ты нашел это?

– Во встроенном шкафу вместе с другими, – сказал он.

– Они были во встроенном шкафу? – сказала я, вытаскивая другую фотографию из рассыпавшейся стопки на полу.

На ней были мы с папой во время рыбалки на озере Кентукки два года назад, я демонстрировала, как сильно сгорела на солнце, также как этим летом.

– Ух, ты. Я всегда думала, что это кладовка.

– Ты никогда не заглядывала во встроенный шкаф? – спросил он.

– Нет, но мне очень интересно, зачем ты туда залез.

Он пожал плечами.

– Мне было скучно, пока ты была внизу. Все прошло хорошо?

– Да, – сказала я. – Я не уеду раньше времени. Я пока не знаю об остальном, но, думаю, теперь все… выйдет наружу.

– Хорошо.

Нейтан поцеловал меня, потом взял другую фотографию.

– Ты была симпатичным ребенком.

– Я была долговязая и неуклюжая. Пока мне не исполнилось пятнадцать – когда у меня выросли титьки.

Я встала и подошла к дверям встроенного шкафа.

– Что там еще есть?

– Только какие-то сумасшедшие картины.

– О, Боже, – сказала я, уставившись на психоделические разноцветные картины, приставленные к стене шкафа.

Это были картины из квартиры папы. Я наклонилась вперед, чтобы прочитать надпись на стикере, приклеенном к раме ближайшей картины.

Привет Уитли!

Я нашла это, когда мы распаковывали вещи, и твой папа подумал, что ты захочешь их взять себе. Еще здесь фотографии, которые я нашла в коробке. Не стесняйся украсить комнату по своему усмотрению. С нетерпением жду момента, когда смогу наконец-то с тобой познакомиться!

Сильвия.

Я всегда думала, что в этом шкафу находится гладильная доска или сменное постельное белье. Никогда бы не подумала, не могла даже представить, что тут окажутся вещи, принадлежащие мне.

Но все это время эта комната была моей.

– Слушай, Нейтан.

– Ммм?

– Не знаешь, где можно взять гвозди и молоток?

– Эээ, может быть. А зачем?

Я взяла нарисованную яркими красками абстракцию и вынесла на средину своей комнаты, поставив ее рядом в Нейтаном.

– Потому что, – сказала я, когда он посмотрел на меня, – у меня есть для нас работенка.

– Неплохо смотрится, карапузик.

Я повернулась и обнаружила папу, стоящим в дверном проеме.

– Спасибо, – сказала я, протягивая гвоздь Нейтану, который стоял на стуле, чтобы повесить последнюю картину.

– Мы почти все.

– Я так давно не видел эту фотографию, – сказал он, взяв рамку, которую я поставила на комод. – Она была сделана – сколько? Лет десять назад?

– Примерно столько, – сказала я. – Думаю, мне было восемь. Моя первая баскетбольная игра в Университете Кентукки. Мама не хотела идти.

– Это был замечательный день.

Я кивнула.

– Все, - сказал Нейтан, слезая со стула. – С украшением комнаты закончили.

Я улыбнулась, разглядывая свою комнату. Может, я и останусь тут еще всего лишь на недельку, но я вернусь. И когда вернусь, эта комната будет моей. Несмотря ни на что.

– Эй, народ, – сказала Бейли, заглядывая в комнату. – Мама просила сказать вам, что ужин готов.

– Хорошо, потому что я жутко голодный, – сказал Нейтан, выходя из комнаты.

– Я тоже, – сказал папа и пошел за ним. – Серьезно, карапузик, комната смотрится прекрасно.

Бейли зашла в комнату и огляделась.

– Эти картины очень странные.

– Я знаю, – сказала я. – Но они мне нравятся.

Она улыбнулась мне.

– Я рада, что ты остаешься.

– Спасибо, – сказала я, вышла в коридор и пошла вниз вместе с ней.

– Я тоже рада.

– Отлично, – сказал Харрисон, делая от костра шаг назад. – Давай сожжем это маленькое уродство.

– Все еще не могу поверить, что мы делаем это, – сказала я, подавая ему пару шлепанцев, которые были на мне в тот вечер, когда мы познакомились. – Не скажу, что носила их после того, как ты назвал их отстойными.

– Это скорее чисто символический акт, чем метод профилактики, – сказал он, бросая первый шлепанец в огонь.

Все происходило на следующей неделе, в четверг вечером, накануне моего предполагаемого возвращения в Индиану. С утра Харрисон и я повезли Бейли на шоппинг. Мы провели несколько часов в торговом центре в Оук Хилл, позволив ей мерить все, что она хотела.

– Ты сразишь всех наповал, когда пойдешь в понедельник в школу, – сказал ей Харрисон, пока мы стояли в очереди в кассу. – Дети в старшей школе Гамильтона еще не знают, что на них обрушится.

Высадив ее у дома, мы забрали Нейтана и поехали к Харрисону. Он пригласил нас двоих на ночевку. Бейли он тоже пригласил, но у нее на завтра был лагерь чирлидеров на весь день – это программа подготовки чирлидеров-новичков. Но Нейтан и я согласились. Это будет последняя гулянка перед тем, как я вернусь к маме, а Харрисон уедет в Калифорнию. И он попросил меня захватить «эти чертовы шлепанцы».

По-видимому, у нас было ритуальное сожжение.

Бросив второй шлепанец в огонь, он сел на траву рядом со мной. Нейтан стоял на коленях недалеко от нас и баловался с древним беспроводным радио, которое Харрисон вытащил для нас на задний двор.

– Ну, и когда вы оба заселяетесь в общагу? – сказал Харрисон.

– В понедельник, – сказала я. – В тот же самый день, когда Бейли пойдет в старшую школу.

– Кто отвезет тебя?

– Моя мама.

– А тебя, Нейтан?

– Мама и Грег, – ответил он. – Тетя Шерри отвезет Бейли в школу.

– Ой-ёй, – сказал Харрисон, глядя на меня. – Оба родителя на кампусе? Думаю, они обязательно столкнутся.

– Может быть.

Я еще не разговаривала с мамой. С той самой ссоры, когда я назвала ее эгоисткой. Но папа обещал мне, что мы оба поговорим с ней завтра, когда он отвезет меня обратно в Индиану. Да, это будет неуклюже и неловко, но уже шесть лет прошло после развода. Сейчас как раз самое время наладить отношения. И мы сделаем это вместе.

– Так что, ты определилась со специализацией? – спросил он. – Русский язык? Пожалуйста, выбери русский язык.

Я покачала головой.

– Нет. Все еще не выбрала.

– И что ты собираешься делать?

– Думаю, я просто какое-то время побуду никуда не зачисленной, – сказала я. – Я буду посещать предметы, которые покажутся интересными. Выясню, что мне больше всего по душе. Даже если я потрачу год или два и буду учиться дольше, думаю, это стоит того, чтобы найти то, что мне очень понравится.