Браслеты Скорби - Сандерсон Брэндон - Страница 14
- Предыдущая
- 14/24
- Следующая
Вседержитель.
– Что вам известно о Браслетах Скорби, мисс Колмс? – спросил Вен-Делл.
– Это метапамять Вседержителя. – Мараси пожала плечами. – Реликвия из мифологии, как ножи леди Рожденной Туманом или Копье Фонтанов.
– Есть четыре индивида, которые, по нашим сведениям, владели силой Вознесения: Рашек, Выживший, Вознесшаяся Воительница и сам господь Гармония. Вознесение Гармонии даровало ему точное и глубокое знание металлических искусств. Логично предположить, что Вседержитель овладел теми же сведениями. Он понял, что самость – это ферухимическое качество, и знал о тайных металлах. Ведь именно Вседержитель, а никто иной, давал своим инквизиторам алюминий.
Вен-Делл переключил картинку на более подробное изображение рук Вседержителя, охваченных металлическими обручами:
– Любопытно, однако никто в точности не знает, что произошло с Браслетами Скорби. Когда Вседержитель пал, Тен-Сун еще не присоединился к Вознесшейся Воительнице, и, хотя он клянется, будто слышал о них, пробелы в воспоминаниях не позволяют ему сказать, что именно и когда.
Браслеты Скорби окружает впечатляющее количество легенд. Древнейшие появились еще до Пепельного Катаклизма – совсем новые, выдуманные с целью развлечь посетителей, можно услышать в пивной за углом. Объединяет их одно: и те и другие утверждают, что надевший наручи Вседержителя предположительно сможет обрести его силу.
– Всего лишь фантазия, – фыркнул Вакс. – Естественно, людям этого хочется, вот и сочиняют истории. Это ничего не значит.
– Неужели? – В голосе Вен-Делла прозвучала ирония. – Народная мудрость приписывает Браслетам именно ту силу, о существовании которой наука начала предполагать лишь сейчас?
– Совпадение, – отрезал Вакс. – Во-первых, утверждение, будто Вседержитель мог создать нечто подобное, вовсе не означает, что он действительно создал. Во-вторых, ваши предположения о том, как действует самость, – пока всего лишь предположения. Кроме того, Браслеты наверняка были уничтожены, когда Гармония переделывал мир. И наконец, со стороны Вседержителя было бы глупостью создавать оружие, которое кто-то мог бы использовать против него.
Вен-Делл щелкнул переключателем, продемонстрировав новый эванотип – фреску с изображением помещения, в центре которого находился помост в форме усеченной пирамиды. На помосте стояла подставка, а на ней лежала пара наручей из тонких полосок металла, завитых в спирали.
Всего лишь фреска. Но и впрямь казалось, что на ней изображены Браслеты Скорби.
– Что это? – спросила Мараси.
– Один из наших братьев… – Ме-Лаан выпрямилась в кресле. – Кандра по имени Ре-Луур сделал этот снимок.
– Браслеты Скорби его очаровали, – пояснил Вен-Делл. – Ре-Луур провел два последних века, разыскивая их. А недавно вернулся в Элендель с эванотиповой камерой и несколькими снимками в рюкзаке. – Вен-Делл переключился на следующий, изображавший большую металлическую пластину, вделанную в стену и покрытую странными письменами.
Вакс прищурился:
– Язык мне незнаком.
– Его никто не знает, – сказал Вен-Делл. – Он совершенно чужд нам, не связан ни с террисийскими, ни с имперскими, ни с какими-либо другими корнями. Даже старые языки из записей Гармонии не имеют с этими надписями ни малейшего сходства.
Когда показ изображений возобновился, Вакса пробрал озноб. Еще один снимок надписей на неизвестном языке. Далее статуя, напоминающая Вседержителя с длинным копьем в руках, – ее точно покрывал иней. И наконец, более крупный снимок фрески, на котором можно было рассмотреть, что наручи состоят из множества переплетенных друг с другом металлических полос. Эти наручи предназначались не для феринга вроде Вакса, а для полного ферухимика.
Всего лишь фреска, но выглядела она интригующе.
– Ре-Луур верит в Браслеты. Заявляет, будто видел их, хотя в его камере не осталось изображений настоящих реликвий. Я склонен верить ему на слово, – прокомментировал Вен-Делл.
И продемонстрировал снимок другой фрески. Она изображала человека, стоявшего на вершине горы с поднятыми руками. Пальцы почти касались парящего над ним светящегося копья, а у ног лежало безвольное тело.
Шагнув в поток света, Вакс оказался прямо перед картинкой и посмотрел наверх, на тот участок, который не заслонял. Взгляд человека на мозаике, устремленный на копье, выражал восхищение или, скорее, даже восторг.
На руках его были наручи.
Вакс повернулся и невольно зажмурился, потому что свет из проектора слепил глаза.
– Хочешь сказать, будто бы твой брат, этот Ре-Луур, на самом деле обнаружил Браслеты Скорби?
– Он точно что-то обнаружил, – ответил Вен-Делл.
– Где?
– Он не знает, – негромко проговорил кандра.
Хмурясь, Вакс вышел из света.
– Что-что? – спросил он, переводя взгляд с Вен-Делла на Ме-Лаан.
– У него нет одного штыря, – ответила Ме-Лаан. – Насколько мы поняли, на него напали до того, как он вернулся сюда с гор возле Южного Дикоземья.
– Мы не смогли получить от него четких ответов, – прибавил Вен-Делл. – Кандра с отсутствующим штырем… ну, он не очень-то в своем уме. Как вы прекрасно знаете.
Вакс содрогнулся, внутри его шевельнулся сгусток пустоты.
– Да, – через силу выдавил он.
– Итак, мисс Колмс, здесь в дело вступаете вы. – Вен-Делл сделал шаг в сторону от своей машины. – Ре-Луур был… и есть… один из лучших кандра. Он из третьего поколения, исследователь, эксперт по телам и гений. Потерять его будет огромным ударом для нас.
– Мы не можем воспроизводиться, – с грустью сообщила Ме-Лаан. – Число кандра ограничено. Третьи, как Ре-Луур… они наши родители, примеры для подражания. Наши руководители. Он бесконечно ценен для нас.
– Мы бы хотели, чтобы вы нашли его штырь, – конкретизировал Вен-Делл. – И забрали у тех, кто его отнял. Это поможет восстановить разум Ре-Луура и, будем надеяться, его воспоминания.
– Чем дольше он пробудет без штыря, тем больше станет пробелов в памяти, – уточнила Ме-Лаан.
– Так что, возможно, вы понимаете безотлагательность нашего дела, – подытожил Вен-Делл. – И то, почему я счел разумным помешать лорду Ладриану в столь важный для него день. Когда Ре-Луур вернулся, у него отсутствовала рука и половина грудной клетки. Он не может объяснить, где сделал эти снимки, но все же помнит, что напали на него в Новом Серане. По всей видимости, кто-то устроил там засаду, ожидая его возвращения, и украл артефакты, которые он обнаружил.
– У них его штырь, – напряженным голосом дополнила Ме-Лаан. – Он все еще там. Он должен быть там!
– Постойте, постойте! – На лице Мараси отразилось непонимание. – Почему бы вам не дать ему другой штырь? У вас их наверняка достаточно, раз вы можете делать из них серьги вроде той, что дали Ваксиллиуму.
Кандра взглянули на нее как на помешанную, и Вакс не понял почему. Он счел вопрос блестящим.
– Вы неправильно понимаете природу этих штырей, – сдавленным голосом начал Вен-Делл. – Прежде всего, благословения кандра не валяются на дороге. Упомянутые вами серьги делают из старых инквизиторских штырей, в которых практически не осталось силы. Может, ее и хватило для маленького трюка, который провернул лорд Ваксиллиум шесть месяцев назад, но для восстановления кандра – едва ли.
– Да уж, – согласилась Ме-Лаан. – Будь оно иначе, мы бы давно использовали те штыри, чтобы создать детей. Но это невозможно: чтобы сотворить благословения кандра, требуются весьма необычные условия.
– Мы и в самом деле попытались сделать что-то вроде предложенного вами, – признался Вен-Делл. – Тен-Сун… изверг один из собственных штырей, чтобы дать нашему поверженному брату несколько мгновений ясности ума. Для Тен-Суна это оказалось очень болезненно, и, к несчастью, мы ничего не добились. Ре-Луур лишь кричал и умолял вернуть его штырь. Штырь Тен-Суна он выплюнул миг спустя. Попытка использовать чужой штырь, когда у тебя нет своего, может привести к радикальным переменам в личности, памяти и характере.
- Предыдущая
- 14/24
- Следующая