Волчье время (СИ) - Рэйда Линн - Страница 31

То ли они и правда подняли какой-то шум, то ли дело было в безошибочном чутье на необычные события, однако из трактира тут же выглянула невысокая, полная женщина с полотенцем, перекинутым через плечо. Крикс подумал, что ее глазам, наверное, предстала довольно странная картина — убегающая девушка, улепетывающие в противоположном направлении мальчишки и, в довершение всего, он сам, стиснувший ухо вымазанного грязью пленника.

Явно не желая потерять лицо перед товарищами, остановившимися на безопасном расстоянии от энонийца, пойманный «дан-Энриксом» мальчишка извивался, как пиявка, и пытался лягнуть разведчика ногой. Меченый почувствовал, что с большим удовольствием искупал бы его в луже еще раз.

— Если не угомонишься, то я сейчас срежу палку и отлуплю тебя прямо на глазах у всех твоих дружков, — пообещал он мальчишке.

То ли тот совершенно выдохся, то ли — скорее — оценил угрозу по достоинству, однако отбиваться парень перестал. Крикс посмотрел в ту сторону, где исчезла девчонка.

— Какого Хегга вы кидались в нее грязью?

— Потому что она шлюха! — вякнул тот. — Она спала с солдатами, и с Вареком, и с Брамом, и даже с Лягухой…

Крикс прищурился. Если бы он в возрасте этого мальчишки выражался таким образом, Валиор бы его убил. Какая жалость, что отец этого парня, судя по всему, не видит в этом ничего особенного.

— Даже если это и так, это не ваше дело, — наставительно сказал «дан-Энрикс», выворачивая парню ухо. — Еще раз увижу, что ты в нее чем-нибудь швыряешься — получишь так, что месяц сесть не сможешь. Понял?..

— Понял, — еле слышно пробурчал мальчишка, безошибочно почувствовав, что пререкаться будет в высшей степени неумно.

Энониец отпустил его, и пленник отскочил от него, как ошпаренный. А потом, отбежав шагов на десять, яростно выкрикнул несколько угроз, сводившихся к тому, что энониец еще очень, очень пожалеет о своем поступке. А потом тут же пустился наутек, как будто Меченый и вправду собирался его догонять.

— Что это он там кричал? — презрительно спросил «дан-Энрикс».

Женщина, стоявшая в дверях трактира, откровенно рассмеялась.

— Так ведь это Рест, внук старосты. Воображает, что ему все можно…

— Ясно, — протянул «дан-Энрикс», вспомнив о Катти. Тот тоже думал, что ему все можно, а чуть что — стремглав несся жаловаться папочке. Но полностью уйти в воспоминания «дан-Энриксу» не удалось. Дразнящий запах из дверей корчмы неудержимо отвлекал его внимание. — Скажите, у вас можно купить хлеба?

— Все, что пожелаете, мессер. Заходите.

Крикс собирался уточнить, что он вовсе не рыцарь, но потом раздумал. Может, эта женщина и не считает его рыцарем, а просто, по привычке всех трактирщиков, пытается ему польстить. В столице содержатели трактиров тоже всякий раз «мессерили» недоучившихся лаконцев, чтобы те, раздувшись от сознания собственной важности, решили заказать что-нибудь подороже.

Корчма оказалась совсем маленькой — всего на три стола — но очень чистой и опрятной. Внутри витал теплый и сытный запах свежей сдобы.

Посмотрев, как энониец уплетает мягкий белый хлеб, хозяйка озабоченно спросила:

— Может, вам приготовить что-то посущественнее?

— Нет, спасибо, я не голоден. — «Просто устал от сухарей и прочей дряни», мысленно уточнил он. — Лучше налейте мне оремиса, если он у вас есть.

— Оремиса нет, мессер. Но зато есть вино и сидр.

Еще не хватало, по такой жаре мгновенно развезет, — вздохнул «дан-Энрикс» про себя. И улыбнулся женщине.

— Мне бы чего-нибудь попроще…

— Есть холодное молоко. Только сейчас из подпола. Хотите?..

Меченый представил себе пенистое, ледяное молоко, и у него, что называется, потекли слюнки. Он не мог припомнить, когда он в последний раз пил что-нибудь подобное.

— Давайте! — сказал Крикс, кладя на стол еще пару монет.

Когда пару минут спустя хозяйка поставила перед ним большую глиняную кружку, Крикс спросил:

— А что это за девушка, в которую они кидались грязью?

— Вы про Бренн, мессер? — женщина покосилась на окно. — Какая она «девушка»!.. К ней полдеревни ходит. Впрочем, это не ее вина. Она, бедняжка, малахольная.

В голосе женщины звучало снисходительное пренебрежение, какое подобает хозяйке корчмы по отношению к кому-то вроде этой Бренн.

— А кто она такая?

— Сестра Римуша Кривого. Его задавило на пароме пару лет назад. Он упал в воду, а лошади продолжали тянуть дальше — вот и не выплыл. Бренн всегда была не в себе, а тут еще за ней никто уже не мог присматривать. Мне кажется, она даже не очень поняла, что Римуш уже помер… Позаботиться о себе она совершенно не умеет, да и не умела никогда. Хвороста насобирает и оставит во дворе, тот мокнет под дождем. Печку не топит, поесть тоже забывает. Я ей иногда носила то, что посетители не доедят. Жалела ее все-таки… Хотя, пожалуй, ей бы даже лучше было, если бы она тогда тихонько померла.

— Почему «лучше»? — спросил Крикс, уже предчувствуя, что ничего хорошего он не услышит.

— Да как вам сказать, мессер… Зимой пришли солдаты Дарнторна. Один разъезд, всего шесть человек. Стояли здесь неделю или чуть подольше, никого не грабили, к девкам тоже особенно не лезли. Командир ихний запретил. А то станет кто-то заступаться и начнется свалка. Только Бренн-то ведь одна, родных у нее нет, за нее заступаться некому. Короче, после них она и вовсе спятила.

— Понятно… Заступиться, значит, было некому, — процедил Крикс. Будь перед ним мужчина, он, наверное, сказал бы что-нибудь еще. А может быть, и не сказал бы. Может, просто навернул бы разговорчивому собеседнику в зубы. Но сейчас все это было совершенно невозможно, и «дан-Энрикс» молча смотрел на хозяйку дома. Женщина, должно быть, все же что-нибудь почувствовала, потому что стала нервно протирать тряпкой чистую сухую миску. Наверное, в эту минуту она пожалела, что позвала чужака к себе.

Крикс отодвинул от себя запотевшую кружку с нетронутым молоком.

— Спасибо, — сказал он и встал. Пригнувшись перед дверью, вышел на залитый солнцем двор, отвязал рыжую от коновязи и зашагал прочь, ни разу не оглянувшись. Хотелось кого-нибудь убить. Или пойти и удавиться самому.

Струсили защитить несчастную девчонку от шестерых ублюдков в цветах лорда Сервелльда — ну ладно, пусть, не всем же быть героями… но неужели непременно нужно дойти до конца, до полного и окончательного скотства? «К ней тут полдеревни ходит»… А их детки, визжа от восторга, бросаются в Бренн комками грязи. Потому что шлюха. Он вот одному из этих малолеток ухо чуть не оторвал, а получается, что мелюзга не очень-то и виновата. Просто — яблочко от яблоньки…

Крикс спросил дорогу к дому Бренн у худенькой девчонки с острыми, выпирающими ключицами. Та ничуть не удивилась и даже немного проводила Рикса, пока в ряду домов не показалась полуобвалившаяся развалюха. «Тут» — сказала девочка, как будто бы теперь, при виде этого дома, еще могли оставаться какие-то сомнения по поводу того, кто именно в нем обитал. «Спасибо» — кивнул Крикс и пошел к дому через неопрятный и заросший травой двор. Дверь была открыта, хотя изнутри имелась ржавая щеколда. Войдя в дом, южанин с любопытством огляделся. Внутри все выглядело голым и неприбранным, как будто дом стоял пустым не меньше года. Изнутри дом был разделен на две неравных части — меньшая, за загородкой, вероятно, представляла собой спальню Бренн, а ее брат, пока был жив, спал в другой части — на топчане у окна.

Услышав, что в дом кто-то зашел, Бренн выглянула из-за загородки. Криксу показалось, что она испугана, но Бренн почти сразу же радостно улыбнулась.

— Римуш?.. Заходи скорее, я сейчас соберу на стол.

Крикс ощутил, как по спине ползет противный холодок. Все-таки одно дело — слышать, будто кто-то сумасшедший, и совсем другое — убедиться в этом самому.

— Я не твой брат, — сказал «дан-Энрикс», чувствуя себя довольно глупо. Что он, собственно, надеется ей объяснить? Она ведь не слепая…

Бренн, не слушая его, торопливо расставляла на столе щербатую посуду. Крикс готов был поспорить, что еды у нее нет — она просто привыкла накрывать на стол, когда брат приходил домой с этого своего парома.